Книга Межвремье - Медина Мирай

Ангела остановился перед ним, поправляя куртку.

– Звонили из больницы. Иона нашлась. Ариан мог хотя бы держать нас в курсе дел.

– Можно подумать, когда мы сами ввязывались во что-то подобное, то тут же бежали к родителям объяснять, где будем пропадать.

Ангела шагнул вперед и поцеловал его в щеку.

– Я побежал. Заедешь за мной? Или за нами, если дочь отпустят.

От неожиданности Рейден забыл, о чем хотел спросить. Рика похлопала его по плечу.

– До сих пор не пойму, почему Ангела выбрал тебя. Я бы давно сбежала.

Рейден улыбнулся. Почти по-доброму.

Глава 62

Проблемы начались уже на входе в больницу, когда охранник торопливо выбежал из своей будки, тряся объемным животом под голубой рубашкой, и вытянул перед собой руки.

– Господи, что с вами случилось? Вам нужна помощь?

– Нам нужно к Ионе Красс, – Тревис перевел дыхание.

– Вам может показаться, что мы похожи на преступников и чумазые…

– Но вы похожи на преступников. И вы чумазые. Вас словно хоронили без гроба и оставили так на несколько дней.

– На неделю, если быть точнее, – Кален выпрямился. Никакими улыбками и приветливым поведением нельзя было изменить первое отрицательное впечатление. Да, вода бы сейчас не помешала. Острее стоял только вопрос утоления жажды.

Охранник пожал плечами. Добрые черты его лица оказались на редкость обманчивы.

– Извините, в таком виде вам нельзя. Только за медицинской помощью.

Ожидаемо, но на любой исход ситуации у парней был лишь один выбор – бежать.

– Стой! Куда?..

При виде двух перепачканных землей юношей врачи прижимались к стенам коридора.

– Вот ресепшен! – Кален схватил Тревиса за рукав.

Десятки взглядов изучающе бродили по их темным фигурам. На ум вслед за «о, боже!» приходило лишь «охрана!», и все же интерес победил озлобленность и поспешность выводов.

Женщина за стойкой занималась заполнением журнала посещений. Стихший секундами ранее шум от появления странных посетителей остался ею не замечен. Внезапно на нее повеяло запахом сырой земли. Она подняла взгляд и от увиденного отшатнулась, уперевшись в спинку стула и, казалось, собираясь взвизгнуть. Кален остановил ее:

– Прошу, без этого. Мы нормальные.

– Вам нужна помощь? – спросила женщина осторожно, протягивая руку к телефону.

– Просто скажите нам, лежит ли в вашей больнице Иона Красс?

– Э-э-э… д-да, секундочку.

Тревис знал, что в иных обстоятельствах поиски заняли бы больше времени, но страх и вызвавший его ужасный вид творят чудеса. Были у них и побочные эффекты: к ресепшену подбежал охранник, крепко сжимая в руке дубинку.

– Немедленно на выход!

– Кален! Тревис!

Тонкий женский голосок прервал неразбериху. Охранник остановился в метре он нарушителей с поднятым оружием. В воздухе повисло странное напряжение. Кален сравнил бы его с моментом перед прыжком в неизвестность, что ему приходилось делать не раз за последние годы. Нерешительность, страх и наконец то самое мгновение, безвозвратно делящее жизнь на «до» и «после».

В коридоре справа от них стояла Иона. В больничной обуви и легком свободном платье. Распущенные волосы были спутаны, кожа – бледной, как у фарфоровой куклы.

На секунды Кален позабыл о своем внешнем виде и даже не заметил одного из ее отцов, стоявшего позади дочери.

– Иона! – крикнул он, прежде чем броситься к ней с объятьями.

Она была теплой, едко пахла лекарствами, стояла неподвижно, не зная, что сказать. Она услышала тихие всхлипы на своем плече и несвязное бормотание.

– Я так счастлив, что ты жива! Ты правда живая и невредимая, здесь, рядом со мной! – бегущие слезы рисовали на его лице чистые мокрые дорожки.

Он плакал по многим причинам: из-за матери, из-за того, что не успел увидеть ее перед смертью; из-за тех противоречивых чувств, что мешали ему спокойно жить после; из-за неопределенности и незнания, какой будет жизнь дальше; из-за нескончаемой борьбы с самим собой, из-за усталости, физических и моральных мук. Все слилось воедино: боль, горе, заслуженное счастье – и обрушилось на растроганную Иону. Слезы навернулись ей на глаза. Она зажмурилась, сжимая губы, и обняла Калена в ответ.

Тревис наблюдал за ними с белой завистью, но искренней улыбкой. Мысль о том, чтобы разлучить их, казалась сейчас немыслимо жестокой, а причины – эгоистичными. Он заметил отца Ионы, и улыбка исчезла. Они смотрели друг на друга недолго, украдкой, как бы стыдясь и боясь друг друга из-за всего, что было и будет. Даже из-за того, что могло быть и что Тревис мог вернуть по условиям сделки с Арианом.

Кален отодвинулся от Ионы и усмехнулся увиденному: часть грязи осталась на ее одежде, руках, шее, лице и даже волосах.

– Почему ты так выглядишь?

– Меня буквально похоронили заживо и забыли вытащить спустя три дня, – Кален ухмыльнулся. – Но я счастлив, что пролежал неделю, ведь успел найти тебя и вернуть назад.

– В каком смысле? – Иона с улыбкой покачала головой.

Да, точно. Он задумывался об этом перед возвращением. Побывавшие в мире полумертвых не помнят, что были там. Намеренно попавшие – помнят.

– Да ничего. Может, потом расскажу. Что ты помнишь?

– Я потеряла сознание в твоем доме из-за… – Иона выглянула из-за Калена и нашла взглядом виновника.

– Мне нужно о многом тебе рассказать, сестрица…

– Что? Как ты?..

Точно. И о том, что рассказывала о родстве, Иона позабыла.

– Э-э-э, прощу прощения, – вмешался Ангела и прошептал на ухо дочери: – Думаю, для начала вам стоит привести себя в порядок. – Он поднял на Тревиса печальный взгляд. – И ему тоже.

Так странно было Калену смотреть на этого высокого зеленоглазого блондина с очками на макушке и думать о нем не как об отце подруги, а как об их общем родителе.

«Если подумать, между нами есть сходство, но, кажется, я больше похож на второго. Как там его?»

– Рейден скоро приедет за нами, поэтому стоит поспешить, – Ангела вытащил из кармана джинсов яркий кожаный бумажник. – Я пойду и спрошу, есть ли свободная палата с душем.

Не оглядываясь, он прошел мимо ребят к ресепшену. Кален чувствовал его желание взглянуть на того, кто когда-то отдал ради него жизнь. И вот теперь один счастлив со своей большой семьей, а второй остался на перепутье. Дрожит, осторожно поглядывая, глаза блестят то ли от слез, то ли от освещения.

Лишь сейчас Кален прочувствовал, насколько тяжела судьба Тревиса. Кто знает, как бы он поступил на его месте. Его жертва поражала и вызывала уважение с примесью жалости, а все это в целом перекрывало все совершенные им грехи. Какие-то из них – оправдывало, но только не смерть матери. Кален не знал, вылечит ли его время так, чтобы он смог простить Станли эту утрату. Сейчас он знал только одно: Тревису предстоит разговор с Ангелой.