Книга Воронья стража - Владимир Свержин

– Прошу прощения, сир! Не мое дело давать советы королю Франции, – с ласковой сладостью в голосе извинился Михал Черновский, – но, быть может, здесь вам будет выгодней действовать с ней совместно? Черной вдове нельзя отказать ни в уме, ни в тонком знании людей. Она по-прежнему обладает немалым влиянием во Франции и все же прекрасно понимает, что после смерти Генриха Анжуйского и отречения от короны Карла Великого нашего доброго короля Франтишка у нее нет иных путей держаться на плаву, кроме как соединив воедино свои и ваши силы. Объедините наваррскую сталь с итальянским золотом, и вся! Галлия будет у ног Генриха IV, первого из династии Бурбонов. Отныне, сир, обстоятельства таковы, что Екатерина Медичи скорее на вашей стороне, чем на стороне Лиги. Воспользуйтесь этим, и вам удастся заставить Испанию отступить.

Как мне показалось, Генрих слушал аргументацию собеседника довольно рассеянно, скорее рассматривая гуляющих по залу борзых, чем вслушиваясь в стройные доводы, произносимые в защиту Екатерины Медичи.

– Сир! – Двери зала распахнулись, и в них появился дворянин с вышитым шарфом дежурного офицера через плечо. – Позвольте доложить. Прибыл тот самый бенедиктинец. Он утверждает, что привез вести от вашего брата и некое тайное послание.

– Ну так зови его скорей! – отвлекаясь от созерцания длинноногих псов, махнул рукой Генрих. – Вот уж воистину – черта вспомни, он тут как тут! Смею вам рекомендовать, мой дорогой месье Михал, этот святоша умеет не только бубнить себе под нос невнятицу, принимаемую им за латынь. Он славный малый, побывавший во многих переделках. К тому же сей капеллан отличный рассказчик! Послушаем, что он наплетет на этот раз!

Брат Адриен появился в королевских апартаментах, как обычно, потупив очи, со смиренным благословением на устах.

– Проходи, приятель, проходи, – махнул ему рукой глава французских гугенотов. – Присаживайся и отобедай с нами. Вот видите, – король повернулся к Дюнуару, – что бы там ни кричали пустомели из католической Лиги, а люди, если только они хорошие люди, вполне могут уживаться и даже сидеть за одним столом, нимало не умышляя друг против друга. И незачем примешивать христианскую веру к острым соусам!

– Но мы же с вами и так сидим за одним столом, ваше величество!

– К дьяволу “величество”! Зовите меня просто “сир”! Я же уже говорил вам об этом! Итак, мой любезный святоша, как я понимаю, вы неспроста пропали из Анжера вместе с этим чертовым проходимцем Мано?

– Как и неспроста прибыл сюда, в Компьен, сир, – смиренно, хотя и довольно уклончиво ответствовал иезуит. – Но заклинаю вас не упоминать имя врага рода человеческого, ибо точно лев рыкающий бродит он…

– Полноте, полноте, святой отец! – замахал на него наваррец. – Для этих бредней у меня есть свои пасторы! Что там у вас в суме?

– Я спешил сюда, как мог, ибо волею судеб мне выпала честь передать вам пакет, врученный лордом-протектором Британии его высочеству принцу Шарлю для вас.

– Видите. – Генрих повернулся к послу Речи Посполитой. – Мой брат вовсе не так ловок, как о нем рассказывали! Он не бежал. Его послали сюда, но, как я вижу…

– Сир! Он был ранен в бою с испанцами! – не преминул вступиться за меня брат Адриен. – Полагаю, он поспешит сюда, лишь только сможет твердо держаться на ногах.

Моя дверь тихо скрипнула, и в нее протиснулось лицо той самой служанки, которая совсем недавно наводила ужас на маркиза дю Плесси. Однако на этот раз на физиономии застыла маска удивления, смешанного с испугом.

– Ваше высочество! Там за вами тюремщик пришел.

– Что?! – Я растерянно поглядел на перепуганную “настоящую мегеру”. – Что, уже?

Глава 27

Согласно закону штата, кольт 45-го калибра бьет четверку тузов.

Судья Джон Линч

Мрачные, точно похоронный экипаж, мысли катились в голове, пока тюремщик поднимался в мои покои. После тщетной попытки бургомистра выдать нас испанцам мы отстранили его от каких бы то ни было дел, касающихся обороны города, оставив лишь сугубо мирные вопросы повседневной жизни Маольсдамме. Впрочем, не стоило забывать, чтс юродское ополчение – самый крупный из наших отрядов, хоть и номинально, но все же подчинялось ему. А стало быть, мое нелепое ранение могло побудить господина бургомистра вновь попытаться сдать крепость. В таком случае речь, очевидно, шла о небольшом перевороте и дальнейшей капитуляции под гарантии генерала де Сантандера.

Снедаемый этими мрачными предположениями, я отвлекся от связи, спеша, хотя бы прикидочно, наметить линию своего поведения на случай ареста.

Тюремщик возник передо мной очень тихо и как-то бочком, точно конфузясь из-за незначительности собственной персоны и жутковатой славы, которой она была окружена.

– Не извольте гневаться, ваше высочество, – смущаясь, попросил он, хотя мне еще и в голову не пришло сердиться на незваного гостя. – Дельце тут есть. Одно. Тайного содержания.

Я удивленно поглядел на вошедшего. Он явно не собирался заключать меня под стражу, пользуясь незавидным положением еще недавно грозного смутьяна. Какие же еще дела могли быть у владыки застенков и повелителя казематов к раненому иностранцу, пусть даже и высокородному?

– Слушаю тебя, почтеннейший, – любезно промолвил я, полагая, что, как бы ни сложилась судьба, портить отношения с человеком такой профессии занятие глупое.

– Тут дельце-то, – тюремщик отчего-то понизил голос, – касательно пленника вашего. Помните, красавчик такой?

– Помню, – откидываясь на высокие подушки, кивнул я. – Что с ним?

– Да что ему станется! Кормят его отменно, как вы приказали. Кандалами не изнуряют. Горланит себе песни да по камере прыгает точно обезьяна и все руками машет!

– Неужели в уме повредился? – озабоченно предположил я.

– Была у меня такая мыслишка! – кивнул неусыпный страж. – Вроде бы и шпаги при нем нет, а скачет, каналья, точно она у него в руках!

– А-а-а, это! – Я невольно усмехнулся. – Это ничего! Разминается кабальеро, чтобы форму не потерять!

– Ну, вам видней. Я-то при шпаге не хожу, – согласился надсмотрщик. – Только извольте понять. Этот самый дон Хуан сулит мне изрядный куш, если я помогу ему из тюрьмы выйти.

– Бежать собрался? – вздохнул я. – Немудрено! Испанцы-то под городом стоят. Только ты, почтенный, ему не верь – денег у пего все равно пет.

– Может, и так, – кивнул страж подземелий, понемногу теряющий первоначальную робость. – Но вот такая вещица никак не менее пятисот гульденов потянет.

Он раскрыл ладонь, на которой лежал нательный крест, усыпанный сапфирами и рубинами.

– И представьте себе, ваше высочество, сей испанский хлыщ отдает ее мне лишь за то, чтобы я вывел его из темницы и скрытно доставил под окна одной девицы. Так-то вот! Ну не безумец ли?

Я молча смотрел на тюремщика, не имея ни сил, ни х[е-лания высказывать на этот счет какое-либо мнение. Вполне можно было считать спятившим мужчину, готового расстаться с последней драгоценностью лишь для того, чтобы встретиться с любимой. В глазах таровитого голландца он, несомненно, таковым и являлся. Но мне не хотелось судить моего абордажного знакомца с ретивой поспешностью скаредного бюргера. Для дона Хуана, как, впрочем, и для меня, любовь не имела ничего общего с коммерческой сделкой, как это было заведено в здешних местах. Так что в этом вопросе я был на стороне де Агиляре.