Книга Простыми словами. Интервью - Ирина Коростышевская

А дерево посадили?

Посажу. Это не проблема.

Сыновья похожи на вас?

У младшего мой характер на все сто процентов. Он может с бабкой и с дедом разругаться в «пух и прах», потом подойти и сказать: давайте помиримся. Руководить Антоном очень сложно.

А вами можно руководить?

Думаю, да. Но не открыто. Если мне говорят: ты должен то или другое, я начинаю защищаться и делать все наоборот. Если мне, к примеру, скажут, что обязательно надо голосовать за Хакамаду, я из принципа за нее голосовать не буду.

Ну а если без принципов, то Ирина Хакамада вам нравится?

Сначала нравилась, теперь — нет. Сегодня она начинает объединяться с кем попало, лишь бы попасть в Думу. Из всей этой команды мне симпатичен только Чубайс, он действительно умный парень.

И вдруг бы вам приказали голосовать за него?

Приказывать мне бесполезно.

Наверно, это восточная кровь в вас играет…

Больше похоже на то, что знак зодиака. Я Овен по гороскопу, и если упрусь рогом, меня не сдвинешь. И потом, восточного во мне мало — отец у меня узбек, а мама чистокровно русская женщина. И она сразу же поставила себя в семье так, что никаких узбекских замашек в доме не было. Все было по-русски: женщины сидели за столом.

Ваша мама — идеал женщины?

Для меня — да. Я все время говорил, что моя мама самая красивая и самая хорошая. Помню, маленький сижу у нее на коленях, она спрашивает: «Почему ты любишь меня больше всех?» А я отвечаю: «Потому что ты мягкая и у тебя нет щетины». Отец целыми днями работал, мама была со мной постоянно. Я всегда чувствовал ее заботу обо мне.

И сейчас?

И сейчас. Только теперь это меня напрягает. Мне сорок лет, а мама по-прежнему относится ко мне, как к ребенку.

А отец?

Отец для меня всегда был авторитетом. И сейчас он как бы тоже авторитет, но время уже не то. Раньше он говорил: надо сделать так и никак иначе. И я делал. А сегодня я достаточно зрелый человек и могу сам принимать решения. Тем более, когда сам принимаешь решение, потом и пенять не на кого.

Сорок лет — это что для вас?

Сложно ответить. В любом случае какой-то переходный возраст. Ведь не зря говорят: если в сорок лет ума нет, его не будет никогда. Или еще жестче: если начать учиться музыке в сорок лет, то первый концерт дашь на том свете.

Вы, кстати, музыке в детстве учились?

Закончил музыкальную школу по классу фортепиано. Но я не считаю, что это называется «учиться музыке». Если б я закончил музучилище, потом консерваторию, посвятил бы этому жизнь, тогда — да, можно было б сказать, что я учился музыке. А я просто играл на фортепиано.

Сейчас играете?

Практически нет. Но музыку люблю. Мне нравится живая музыка, джаз я долго слушать не могу. Люблю песни Игоря Талькова. Не то что люблю, скорее поражаюсь его предчувствию. Как Булгаков в «Собачьем сердце» описал то, что произошло гораздо позже, так и Тальков — будто предвидел и предчувствовал заранее. Может быть, все это было в его снах?

Вы верите в сны?

Даже имею дома сонник и заглядываю в него. А если снится что-то с четверга на пятницу, то тем более.

Вы это серьезно? Как-то трудно представить вас рядом с сонником в руках…

Почему? Я верю в это даже больше, чем моя жена. Сколько раз со мной случались ситуации, которые я уже где-то видел. Получается, что видел во сне, но не придавал значения. Теперь стараюсь запоминать свои сны.

Вы можете сказать, что вам обычно снится?

Работа. В основном мне снится работа.

А вам снится когда-нибудь счастье?

А что такое счастье? Это ведь мгновение. Десять лет назад мы приехали с женой на юг, я упал в море, плыву и думаю: как хорошо, спокойно, ну просто высший пилотаж. Наверно, это и было счастье…40

Марат Ахметгалин. Свет и цвет

Известность этого человека в Златоусте не просто переходит все границы допустимого, но в некотором роде даже зашкаливает. Мне показалось, что его знает весь город: администраторы в гостиницах, бабушки на улице, директора предприятий, врачи в больницах, ветераны войны и даже маленькие дети. Они знают Марата Раисовича Ахметгалина по его делам и поступкам, они называют его безотказным, мудрым, смелым и беспредельно чутким.

Марат Раисович, мой первый вопрос покажется вам неожиданным, но я почему-то хочу начать наш разговор именно с него. Что для вас труднее: быть хорошим или быть плохим?

Даже не знаю. Наверно, плохим быть сложнее.

А вы когда-нибудь хотели быть лучше, чем вы есть?

Нет.

То есть когда вас хвалят, вы воспринимаете это нормально?

Мне кажется, что любому человеку приятно, когда его хвалят. Если есть за что.

Вы бы хотели, чтобы сейчас повторился комсомол и пионерские отряды?

Я думаю, что туда дороги нет. Это же была пропаганда линии партии.

Среди пионеров?

А вы хотите, чтобы пропагандой занимались уже в старческом возрасте? Наши дети более свободные, их в рамки загнать сложно. Два года назад мы вместе с Николаем Валяевым сняли фильм про подростков, я играл в нем отца одного из мальчиков. Смысл фильма заключался в том, что Интернет, как некий потусторонний мир, уводит ребенка в другую реальность, отчего происходит изменение сознания. Фильм назывался «Присутствие», в нем было много мистики, но заканчивалось все хорошо.

Вы против реальности Интернета?

Я понимаю, что есть современные вещи, без которых обойтись невозможно, но надо признать, что на психику ребенка зависимость от Интернета все-таки накладывает свой отпечаток. Когда мы снимали фильм, моему сыну было четырнадцать лет и я слишком хорошо понимал своего персонажа.

А если бы фильм был про вас, кто из актеров сыграл бы главную роль?

(Улыбается.) Может быть, Квентин Тарантино. Мне очень нравится этот актер и еще больше понравился, когда я узнал, что он не имеет никакого образования. Еле закончил школу, а снимает фильмы, за которые каждый раз получает Оскар. Просто красавец! С улицы пришел и такие вещи творит.

Помните фильм, где Квентин Тарантино появляется всего на три минуты в самом конце, а запоминается как главный персонаж?

Я не очень люблю смотреть фильмы. Мне больше нравится смотреть мастер-классы по фотографии, общаться с фотографами. Моя мечта — снять полнометражный фильм. Но это далекая мечта. Сначала надо более-менее сносно освоить фотографию, чтобы было не стыдно.