Книга Повседневная жизнь русского кабака от Ивана Грозного до Бориса Ельцина - Елена Никулина

Попечительства субсидировали публичные чтения и деятельность 879 народных хоров и оркестров. Большинство этих учреждений и мероприятий оставались убыточными, поскольку часто упоминавшаяся в отчете библиотека была лишь ящиком с книгами на сумму в пять рублей, которым заведовал буфетчик в чайной{114}. Содержание Народных домов, организация публичных чтений и театральных представлений, издание дешевых книжек, выдержанных в патриотически-охранительном духе, занимали в бюджете попечительств почти 70 процентов; только 2 процента средств расходовалось непосредственно на лечение алкоголиков{115}.

Эффективных мер против спаивания народа попечительства предпринимать не могли, поскольку не имели права самостоятельно прекращать на местах торговлю спиртным, а их ходатайства об упразднении местных казенных лавок далеко не всегда принимались во внимание. Проведенный в 1909 году опрос общественного мнения показал, что лишь небольшая часть созданных попечительств вела активную работу по антиалкогольному просвещению населения; остальные же «никакой почти жизненности не обнаруживают», а их назначенные члены сами вовсе не служили примером трезвости{116}. [см. илл.] Кроме того, даже если крестьяне и подавали прошения о ликвидации в селе винной лавки, это не всегда объяснялось их твердым стремлением к трезвости. Акцизные чиновники отмечали, что иногда они делали это под давлением помещиков, порой священники обманом заставляли неграмотных мужиков подписать бумагу, содержания которой они не знали. А подпольные торговцы (шинкари), желая устранить конкуренцию, подбивали односельчан писать прошения о запрете торговли водкой.

Что же касается общественных организаций, то малейшие попытки критики существовавших порядков и казенной монополии пресекались. Так, в 1909 году члены ряда ученых и педагогических организаций, представители обществ трезвости и земские деятели созвали в Петербурге I Всероссийский съезд по борьбе с пьянством. Его открытие готовил оргкомитет во главе с М. Д. Челышевым, А. Ф. Кони и В. М. Бехтеревым, а в работе приняли участие член Государственного совета Н. С. Таганцев, председатель Русского Технического общества В. И. Ковалевский (избран председателем съезда), члены Государственной думы А. И. Шингарев, В. Д. Набоков (отец писателя).

На съезде прозвучали 150 докладов по всем основным направлениям изучения проблемы пьянства, и 450 его участников обсуждали вопросы координации трезвенного движения, стратегии и тактики искоренения пьянства в России. Но как только некоторые делегаты заговорили о финансовой политике правительства, о необходимости улучшения жизни народа в целом как обязательной предпосылке успешной борьбы с пьянством — президиум съезда немедленно прервал обсуждение и даже хотел запретить любые высказывания в адрес казенной монополии. Отреагировали и власти: по распоряжению градоначальника доклад «О взаимоотношении между нищетой и алкоголизмом» был снят с обсуждения.

После острых дебатов съезд принял итоговые резолюции, в которых признал «руководящим началом общественного движения» принцип абсолютного воздержания от спиртного и весьма критически оценил итоги введения винной монополии, не оправдавшей ожиданий в силу того, что она одновременно вынуждена была решать взаимоисключающие задачи: пополнять казну и способствовать отрезвлению общества. Было решено, что необходимо добиваться сокращения выпуска спиртных напитков (с параллельным изысканием других источников казенных поступлений) и предоставления местным органам самоуправления права прекращать торговлю вином на своей территории. Правда, эти требования практически сводились на нет оговоркой, что их осуществление возможно лишь в будущем «при изменении всей финансовой политики государства»{117}.

Однако повышение цен на водку было одним из основных средств пополнения государственной казны. Даже предлагаемые активистами трезвенного движения полумеры отвергались Министерством финансов и заинтересованными в сохранении ситуации виноторговцами и спиртозаводчиками.

Сам автор реформы Витте вынужден был признать, что некоторая стабилизация потребления спиртного (для чего, собственно, по официальной версии, и осуществлялась реформа) наблюдалась лишь до 1904 года{118}. После этого военные нужды и борьба с революционным движением не давали правительству возможности принимать сколько-нибудь серьезных мер, грозивших уменьшением питейного дохода. Сменивший Витте на посту министра финансов В. Н. Коковцов не желал брать новые обременительные займы за границей и основной упор в своей политике делал на повышение налогов и цен на водку. При этом министр вполне ясно сознавал, что эти тяготы в большей мере лягут «на беднейшие слои населения, преимущественно потребляющие вино», как он указывал в специальной записке премьер-министру П. А. Столыпину и членам его кабинета{119}.

Быль и небыль «сухого закона»

С 1907 года в Государственной думе неоднократно и горячо выступал М. Д. Челышев с требованием принятия целого ряда мер, в том числе ликвидации винных «казенок» в деревнях, огряничения времени торговли спиртным. Депутат считал нужным вообще прекратить изготовление и продажу водки с 1908 года, заменив ее пивом, а потерю дохода от ее продажи компенсировать увеличением налогов. Он же предложил новую этикетку для водочных бутылок с названием «Яд» и изображением черепа и костей{120}.

Челышеву и поддержавшим его депутатам удалось добиться создания специальной парламентской комиссии по борьбе с пьянством во главе с епископом Гомельским Митрофаном. Комиссия подготовила законопроект «Об изменениях и дополнениях некоторых, относящихся к продаже крепких напитков, постановлений». В нем предусматривалось право волостных и сельских крестьянских обществ и городских дум принимать решение о запрете на продажу водки на своей территории. Не разрешалась торговля спиртным в буфетах государственных учреждений и других общественных местах, а в лавках — по субботам и предпраздничным дням после 14 часов. Запрещалась продажа спиртного после двух часов дня в субботние и предпраздничные дни и в течение всего дня в воскресенье, а также в дни церковных и государственных праздников, которых перечислялось свыше сорока. Кроме того, предусматривались понижение крепости водки до 37°, прекращение ее розлива в мелкую посуду и продажа не более одной бутылки в руки. На этикетке бутылки предполагалось помещать, кроме сведений о цене и крепости, указание о вреде вина. Размер жалованья продавцов теперь не должен был зависеть от объема проданного спиртного. Впервые предполагалось ввести в школах обязательное «сообщение сведений о вреде алкоголизма».

После длительных обсуждений законопроект был утвержден Думой в 1911 году и поступил в Государственный совет, но до самого начала Первой мировой войны так и не получил силу закона, хотя «трезвенная» печать отмечала, что в ходе обсуждения Дума «отгрызла у законопроекта ограничения, нарушавшие интересы виноделов и пивоваров»{121}.

Подготовка этого закона была использована Николаем II в январе 1914 года для смещения убежденного сторонника казенной монополии — неугодного премьера и одновременно министра финансов В. Н. Коковцова. Против слишком самостоятельного чиновника интриговали царица, Распутин и сам «отец» винной монополии Витте, взявший теперь на вооружение лозунг «трезвости». Преемник Коковцова П. Л. Барк получил царский рескрипт, где говорилось о невозможности строить обогащение казны на народном пороке и необходимости переустройства финансовой системы «на началах развития производительных сил страны и упрочения народной трезвости»{122}.