Книга Обаяние тоталитаризма. Тоталитарная психология в постсоветской России - Андрей Гронский

Я вспоминаю, разговоры о политике у меня на работе возникали один раз, когда ввели санкции на продукты. Кто-то говорил, что теперь будут свои продукты и будет все хорошо, кто-то говорил, что цены вырастут, и будет совсем ужас. Видимо сама атмосфера офиса хорошо пресекает эти разговоры. Они мне запомнились, потому что никто в другое время у нас ни о политике, ни на около политические темы не разговаривал, и, более того, многие люди по моим ощущениям даже не знают, что происходит, им настолько все равно.

А.Г.: То есть люди, которые работают в крупных компаниях, не затронуты политикой?

Екатерина: Да. Тем более компания крупная и достаточно безопасная. Люди, которые здесь работают, точно знают, что их не сократят, у них не понизится зарплата. Максимум, что будет, она просто не вырастет. Чувство безопасности, по моим ощущениям, создает эффект такой большой индифферентности.

Их волнует курс евро, потому что при их зарплатах многие летают в отпуск за границу. В этом смысле, вот это их беспокоит. Такие разговоры слышно регулярно: «А сколько евро стоит?»

А.Г.: А в других группах, про которые ты говорила?

Екатерина: Еще я вхожу в группу, связанную с моим хобби, клуб интеллектуальных игр. Там собрались люди противоположных взглядов — термины, которые я не использую, но в одной команде состоят и «либерасты», и «ватники». Эта группа очень конфликтная в плане политики. Если мы ссоримся, то это происходит из-за политики. За последние два года ситуация поменялась — поначалу политические разногласия, хотя и обсуждались, они не были острыми. Потом они стали серьезными, когда упал Боинг, ввели продуктовые санкции. В 2014-м, до Нового 2015 года были конфликты вплоть до того, что люди не хотели друг с другом общаться, разговаривать, выходили из клуба. Потом все утихло. На собраниях игрового клуба особенно не поболтать, поэтому разговоры на политические темы угасали. Потом сильная вспышка была в связи с убийством Немцова. Снова были конфликты, обсуждения, обвинения в адрес друг друга. На фоне политических событий группа всегда немного изменялась, но мне этот период запомнился, потому что он был очень конфликтный.

Я видимо выработала какой-то иммунитет, я не так сильно реагирую на какие-то политические разногласия с хорошо знакомыми людьми. Мне могут не нравиться их взгляды, но я сильно эмоционально не реагирую… А когда убийство Немцова было, мне иммунитета не хватало иногда. Начинались вестись какие то разговоры, троллинг начинался иногда. Это не только меня касается. Еще нескольких человек, которые придерживаются таких же взглядов в нашей группе, их это тоже сильно задевало.

Когда начались выборы в Новосибирске, это другое. У нас с человеком могут быть разные точки зрения, и мы это обсуждаем.

Я вообще не ожидала, что когда дали нобелевскую премию Светлане Алексиевич, это может быть поводом для конфликта (смеется). В нашей группе был конфликт: оказалось, что она предатель Родины, советской, и, вообще, потому что то что она пишет, нельзя писать, и потому что она оппозиционерка. А я про нее как про оппозиционерку ни разу не слышала, я просто читала несколько ее книг. И я поняла, что темы даже которые с политикой не связаны, у людей разных политических взглядов сразу вызывают разные реакции. Сразу. Потому что, например, я обрадовалась, когда она получила нобелевскую премию, я вообще не думала о политике. Я думала: «Вот приятно, что человек из Белоруссии, бывшего СССР получил международное признание». И когда я столкнулась с высказываниями, что она предатель Родины, и «это все только в пику России», я, конечно, очень сильно удивилась.

А.Г.: Ты рассказала про две группы. Это все, которые ты наблюдала?

Екатерина: Другие группы общения, которые у меня есть, достаточно близки мне по взглядам. Там политика обсуждается постоянно, но если у нас возникают разногласия, то они касаются скорее только деталей, в целом, позиция общая.

Раньше я не делила своих знакомых на основе политических взглядов. Сейчас такой критерий точно добавился. Когда знакомишься с человеком, то достаточно скоро понимаешь, каких он взглядов придерживается. И это влияет на отношение к нему.

А.Г.: Можешь ли ты выделить еще какие-то моменты, когда настроения в этой политически вовлеченной группе, о которой ты говорила, менялись?

Екатерина: Да. Я вспомнила один момент, когда наша группа объединилась. Это было год назад, когда курс евро рос с необыкновенной скоростью. У нас в группе есть люди, которые обычно говорят: «Путин, спасите нацию!», или «Если бы не Путин, то ничего бы не было», «Все будет хорошо». Или есть менее радикальные, которые согласны с тем, что Путин, конечно, узурпировал власть, но стране это только на пользу. Вот в тот момент их не было слышно, а были разговоры: «Что происходит?», «О чем они там себе думают!» Все были на одной волне. На рост курса евро все отреагировали очень единодушно.

Про другие моменты уже плохо помню. Вспомнила про Крым. Когда была аннексия, мы в клубе ввели правило: кто заговаривает про Крым, платит сто рублей. Это всех достало. Хотя тогда эмоционального накала не было, просто это стало всех раздражать, потому что слишком много везде об этом говорилось. Тогда мы пытались эти разговоры регулировать, в том плане, чтобы их прекратить.

А.Г.: Ты занимаешься индивидуальным психологическим консультированием. Как ты замечаешь, не отражается ли общая атмосфера в обществе на характере тех проблем, которые клиенты приносят психологу?

Екатерина: Да. Иногда я это замечаю. Так некоторые клиенты говорят о страхе перед государством. Некоторые говорят, что страшно. Когда была ситуация с запретом оперы «Тангейзер» в Новосибирске, некоторые клиенты говорили, что их это как-то задело. Некоторые говорили, что ходили на митинг в поддержку «Тангейзера». А некоторые говорили: «Хочу пойти, но боюсь».

А.Г.: А чего они боялись?

Екатерина: Я так понимаю, что это страх перед государством.

А.Г.: Как бы ты в целом охарактеризовала современного россиянина с точки зрения его поведения, интересов, ценностей?

Екатерина: Сложный вопрос. Но что касается политики, то я бы выделила такую общую тенденцию: он старается либо закрыться от политики, происходящих событий, как будто их нет, либо интерпретирует их так, что они идут только на пользу. Например: «Евро растет, но это ничего не меняет».

А.Г.: Ты человек социально активный. Что бы ты могла сказать о гражданском движении в нашем регионе?

Екатерина: Мне кажется, прошлым летом оно сильно активизировалось. Многие активисты выдвинули свои кандидатуры на выборы. Поражение на выборах волонтеры восприняли по-разному. В Новосибирске, мне кажется, достаточно спокойно. По поводу поражения в Костроме, я читала посты, в которых волонтеры высказывали обиду на народ, ради которого старались. Мне кажется, что когда занимаешься волонтерской деятельностью, нужно быть готовым к тому, что тебя с цветами не встречают. Один наш местный кандидат написал: «Почему, когда вам помощь нужна, вы идете ко мне, а голосуете за Единую Россию. Тогда к единороссам за помощью и обращайтесь!» С моей точки зрения, это тоже про обиду.