Книга P.S. Любимый, завтра я тебя убью - Иоанна Хмелевская

— А пончики откуда?

Хелена опять высунулась их кухни и ябедничала:

— Пани купила.

— Тётя!

— Я ведь уже похудела! — заорала Марина. — А тут как раз привезли свежие, ещё тёплые. Семь кило! А я-то решила… А он… Худей не худей, все одно! Обозвал меня рекламой Мишлена, той самой, автопокрышки…

В ответ на вопросительный взгляд девушки кухарка вполголоса пояснила:

— Пани напрасно обрядилась в такое голубое, эластичное. Налезло, ничего не скажу, но обтянуло её — страсть! А как пани ещё и пончики принесла, так пан Кароль развернулся и был таков.

— Семь кило! — рыдала Марина с набитым ртом. — Я специально взвесилась!

И она выхватила из коробки седьмой пончик.

Юстина прикинула — было двенадцать штук. Ну что станешь делать с такой? Отобрав остатки сдобы, девушка велела Хелене подальше спрятать, отнесла наверх свой рюкзак и опять спустилась в гостиную. Тётка рыдала над последними сладкими крошками.

— У меня кончилось терпение! — объявила Юстина. — Раз вы не понимаете, какой вред себе нанесли, я умываю руки. Этими пончиками вы вернулись на три дня назад. Доходит? Три дня диеты как не бывало. И зачем вы напялили голубое платье? Мало того, что обтягивает ужасно, так голубой цвет ещё и толстит, уж вам ли не знать! Лучше было надеть то, цвета гнилой зелени.

— Я и так все время в нем хожу.

— Потому что оно единственное впору. До остальных ещё худеть и худеть. А тётя пончиками перед дядиным носом трясёт. Он ведь и сам на диете, воздерживается, но и ему нелегко. Вот и взорвался. Не жалеете вы ни дядю, ни себя.

— Что, опять я виновата? — не поверила собственным ушам страдалица.

Если у Марины и были какие достоинства, выдержка и терпение явно не входили в их число.

— Ладно, делайте что хотите, больше я не стану надоедать. Однако в заключение считаю долгом сказать следующее: уговаривая вас и дядю немного похудеть, я и представить не могла, что из отвратительных для многих миллионов людей диетических блюд вы сделаете такие шедевры, что и голодание покажется благом. Скажи кто мне такое — не поверила бы. Но ведь вижу и сама ем.

— Если бы твой дядя хоть раз меня за это похвалил.

— Он и хвалил! Помните, когда вы сидели на супчике, а мы с Хеленкой из сил выбивались, готовя для него? Он так меня тогда отругал! Сказал — не желает больше подобную гадость и в рот брать, только тётины изделия его устраивают.

— Да ладно уж, — пробурчала тётка, стараясь не показать, что польщена. И закончила излюбленным припевом:

— Конечно, во всем виновата я, никто со мной не считается.

У Юстинки опустились руки.

* * *

Учитывая, что Кароль приезжал домой только на обед, а потом исчезал и возвращался поздним вечером, четыре дня прошли спокойно. Гордясь сброшенными семью килограммами, Марина нанесла визиты знакомым и удостоилась похвал даже обычно скупой на них Кристины.

— Если хорошенько приглядеться — заметно. Учти, однако, что одно дело семь килограммов при общем весе в семьдесят, и совсем другое — при ста сорока семи. Сто сорок все равно остаются. Но и это достижение. Ещё сбросить килограммов пятнадцать — и станешь похожа на человека.

Марина даже не обиделась, знала — подруга завидует. Погоди, она ещё себя покажет, у Кристины глаза на лоб полезут.

К вечеру четвёртого дня, перед последним экзаменом, Юстина позволила себе оторваться от учебников и спустилась в кухню. Можно перекусить и немного передохнуть.

Из своей комнаты вынырнула Хелена. На этот раз она смотрела фильм «Четыре танкиста и собака». Как раз закончился штурм Берлина, и она не слышала, как хозяин вернулся домой. Юстина у себя в комнате тоже ничего не слышала.

Кароль вернулся раньше обычного, отпер входную дверь, а поскольку его никто не встретил, решил, что никого нет дома. Его вполне устраивала перспектива побыть одному, день выдался на редкость неудачный. Кароль не сумел воспользоваться выгодным подрядом, поскольку не оказалось свободных средств, а он не выносил финансовых неудач. Кроме того, в казино увидел Иолу с каким-то парнем, молодым и стройным, и испытал неприятное чувство. Нет, не из-за ревности — позавидовал физической форме её спутника. Насколько таким легче жить! Ведь наверняка малый свободно натягивает носки и вытирает ноги после мытья!

Вот Кароль и покинул казино раньше времени, не желая больше видеть эту пару. И даже на ужин не поднялся в ресторан.

Поскольку дома никого не было, хозяин обслужил себя сам. В кухне обнаружилось его любимое диетическое блюдо, гениальное изобретение Марины — мусс из индюшачьей грудки, а к нему набор других вкусностей: салат из сельдерея, брусника, маринованные грибочки. Прихватив ещё бутылку белого вина, принёс все это в столовую и расставил на обеденном столе.

В этот момент и встретились в кухне Юстина с Хеленой. Не зная о присутствии Кароля, они принялись обсуждать создавшуюся ситуацию.

Обе уже давно стали союзницами в начатой Юстиной диетической кампании, и обе одинаково переживали все её трудности. Юстинка пожаловалась на очередную выходку тётки, которая своими руками гробит собственные же достижения, не слушает, что ей говорят, только глупо обижается. Но под конец все же добавила:

— И все равно с тёткой легче, чем с дядей. Та иногда послушается доброго совета, хотя и не всегда понимает, в чем дело. А вот дядя… тот и рта не даёт раскрыть, когда ему говоришь.

— И то сказать, наслушался, бедняга, за все эти годы, — возразила домработница.

— Так он же не дурак, должен понимать, что ему на пользу, а что нет? Пусть и слушает выборочно.

— А чего он не желает слушать?

— Моих просьб хоть изредка доброе слово тёте сказать. Причём прямо, а не иносказательно. До тётки иносказания не доходят.

— Еду он же хвалил.

— Хвалил, но из эгоизма. Если бы разругал, тётка, глядишь, и перестала бы готовить.

Вольский подумал, что Юстинка совсем неглупа, выводы делает правильные. А та продолжала:

— И этого явно недостаточно. Хвалить надо не только за еду.

— И то верно, — согласилась кухарка. — Пани так намучилась, голодаючи, мог бы сказать, насколько лучше теперь выглядит. И по-французски, говорят, лопотала без остановки.

— Вот именно. Понимаете, честно признаюсь: я очень надеялась, зная дядину скупость, на финансовую сторону лечебного голодания. Ведь какая экономия! Тётя ни разу не попросила денег, но и это не помогло.

— Так ведь Юстинка не видела, сколько тут растранжирено за последние годы! Пани покупала одно платье за другим, раз наденет — и в шкаф повесит, потому как её тут же разнесёт. Ну, может, не один раз, да все равно пустая трата денег.

Тут Кароль похвалил про себя и наблюдательную Хелену. Даже про мусс забыл, настолько заинтересовал его разговор.