Книга Петр Столыпин. Революция сверху - Алексей Щербаков

А в философии можно болтать языком сколько угодно. Эта болтовня ни на чем не основана и ни к чему не ведет.

Кроме того, философы обычно не видят разницы между словом и делом. Недаром до самого конца своей жизни царица не уставала твердить о черной неблагодарности русского народа. Хотя – а за что было народу благодарить императорскую чету? Но ведь они же болели душой за Россию… То, что оцениваются только дела, а не благие намерения, императрица решительно не понимала.

Александра Федоровна, как и ее супруг, придерживалась концепции абсолютной царской власти. Причем о ее сути царица не имела ровно никакого представления. Ее родина, Великое герцогство Гессен, являлось суверенным государством только по названию. Фактически же оно полностью зависело от Германской империи. Так что Алиса судила о русской монархии с точки зрения западного обывателя – то есть представляла русского царя абсолютно всемогущим, который может пожелать все, что его левая нога захочет, а все должны помалкивать и бежать исполнять. Такой власти не было никогда ни у Ивана Грозного, ни у Петра I. Даже у Сталина не было.

К тому же Александра Федоровна свято верила в абсолютную любовь к монархии простого народа. Так, в конце XIX века английская королева Виктория (бабушка царицы), умнейшая государыня, написала внучке письмо с рекомендацией наладить хорошие отношения с представителями элиты. На что Александра Федоровна ответила:

«Вы ошибаетесь, дорогая бабушка, Россия не Англия. Здесь нам нет надобности прилагать какие-либо старания для завоевания любви народа. Русский народ почитает своих царей за божество, от которого исходят все милости и все блага. Что же касается петербургского общества, то это величина, которой можно вполне пренебречь».

Вот так. Хотя в России никогда не смотрели на царей как на эдаких фараонов. А уж к началу XX века и подавно. Выстраивать же отношения с представителями элиты императрица просто-напросто не считала нужным. Что, разумеется, не прибавляло ей популярности. Благо было с кем сравнивать. Предыдущая императрица, Мария Федоровна, была исключительно обаятельной женщиной. Она была из тех Женщин, для которых возраст не играет никакой роли. Таких все равно любят и уважают.

А вот Александра Федоровна обладала крайне скверным характером. Генерал Спиридович, с большим пиететом относившийся к царской чете, прямо называет ее сумасшедшей. Если точнее – у царицы был психопатический склад характера. Она считала себя всегда и во всем правой, а любого, кто не то что возражал, но даже позволял высказывать сомнения, начинала считать своим личным врагом.

Прибавьте к этому нездоровый мистицизм. Замечу, мистицизм и религиозная вера – весьма разные понятия. Мистики всегда, в конце концов, сами начинают решать, что в христианском учении правильно, а что нет.

Так, к одним из самых скандальных распоряжений императрицы относится предписание епископу Варнаве (ставленнику Распутина) канонизировать бывшего Тобольского епископа Иоанна Максимовича. Что уже не лезло ни в какие ворота. Но императрица считала себя вправе вот так топтаться на авторитете Церкви – при том что авторитет к тому времени и так был уже невелик.

И особенности характера, и мистицизм Александры Федоровны, разумеется, только усилились после рождения сына, больного гемофилией. Эту болезнь и сейчас лечить не умеют, а что уж говорить про те времена.

Сама императрица была тоже не очень здоровой. С ней случались приступы истерии. Поясню. Истерия – это не банальная склонность к истерикам, что, конечно, в наше время случается, но походно-полевыми методами лечится очень просто. Это серьезная болезнь, на «лечении» которой, кстати, «поднялся» Зигмунд Фрейд[80]. Ее причины остаются загадкой до сих пор – после Первой мировой войны болезнь загадочным образом исчезла. Суть же в том, что от нервных переживаний у людей (чаще всего женщин) начинались физические расстройства. У императрицы, к примеру, время от времени отнимались ноги.

И в довершение прочего – Александра Федоровна совершенно не разбиралась в людях и не могла отличить прохвоста-льстеца от приличного человека. Царица стремилась окружить себя верными людьми. Идея не самая глупая. Но при всем вышесказанном можете представить, кто в этом «ближнем кругу» оказывался. Да прежде всего – беспринципные карьеристы, готовые всегда поддакивать Александре Федоровне. Тем более что откровенная недоброжелательность элиты вызывала в ней подозрительность ко всем.

К тому же, как и Николая, ее раздражали яркие люди, которые, как царице казалось, заслоняли императора.

Глобальная цель Александры Федоровны была та же, что и у Николая II, – сохранить абсолютную царскую власть, так сказать, не поступившись принципами. При этом речь шла не о монаршей власти вообще, а о власти ее семьи. Задача была – передать полноту власти наследнику.

С точки зрения логики это было невыполнимой задачей по определению. Мог ли править Российской империей инвалид Алексей Николаевич? Которому грозила смерть от малейшей травмы? Править «из кабинета» теоретически можно, если до этого имелся определенный жизненный опыт. Тот же Сталин, прежде чем оказаться «самым главным в кабинете», пережил столько передряг, что на десятерых хватит. А откуда этот опыт мог взяться у человека, с которым с детства носились как с хрустальной вазой? Не говоря уже о том, что возможность успешного покушения на гемофилика возрастает многократно. Так что как бы ни сложилась история России – Алексей Николаевич либо царствовал бы очень недолго, либо реально правил бы кто-нибудь другой. И все политические расчеты Александры Федоровны основывались на такой ненадежной основе, как вера в чудо. Если допустить, что Распутин и в самом деле что-то умел (а исключать этого нельзя), то его влияние на императрицу вполне понятно.

Александра Федоровна стала активно вмешиваться в дело государственного управления с 1906 года – когда уже всем стало ясно, что в Империи происходит что-то не то. С тех пор и до Февраля 1917 года ее влияние только росло, особенно резко оно увеличилось после убийства Столыпина.

Вот что она писала Николаю II 17 сентября 1915 года: «Некоторые боятся моего вмешательства в государственные дела (все 44 министра), а другие видят во мне помощника во время твоего отсутствия (Андронников, Хвостов, Варнава). Это доказывает, кто тебе предан в настоящем смысле слова».

Все перечисленные люди являлись полными нулями. Но какая разница? Главное – что преданные.

Министерская чехарда

Прямых столкновений между Александрой Федоровной и Столыпиным не отмечено. Хотя раздражение подспудно накапливалось. Петр Аркадьевич был чересчур независим, к тому же он ни в грош не ставил Распутина, чего не скрывал. И что самое главное – он являлся слишком уж яркой фигурой. А вспомните слухи, что Столыпин якобы лез в Наполеоны. «Доброжелатели», разумеется, усиленно доносили эту «информацию» до императрицы.

Так что после смерти премьера в дело государственного управление стали вносить серьезные изменения. Подавляющее большинство министров и помощников Петра Аркадьевича по МВД назначалось с его согласия.