Книга Принцессы немецкие – судьбы русские - Инна Соболева

Я имею в виду не ее характер, вздорный, авторитарный; не ее склонность к мистицизму, не ее постоянные попытки навязать окружающим, и в первую очередь мужу, свою волю. Я имею в виду только одно: она была носительницей гена гемофилии. Женщины этой страшной болезнью не болеют, передают ее по наследству. Заболевают только мальчики. Правда, не все. От гемофилии умер дядя Алике, герцог Олбэнский Леопольд, младший из четырех сыновей королевы Виктории. Только две из пяти ее дочерей (Алиса и Беатрис) стали носительницами гена гемофилии. Один из сыновей Алисы, Фридрих, брат будущей Александры Федоровны, умер от гемофилии, когда ему едва исполнилось три года. Дочь Алисы, Аликс-младшая, и дочь Беатрис, Ирена, вышли замуж за представителей королевских домов России и Испании, и их сыновья, наследники двух тронов, родились больными гемофилией.

Свадьба Алике и Ники состоялась в 1894 году, а за 18 лет до этого французский врач Грандидье, занимавшийся изучением гемофилии, объявил, что «всем членам семей с несвертываемостью крови следует рекомендовать не вступать в брак». Так что заранее, еще до свадьбы было известно: здоровье будущего наследника российского престола под угрозой. Чем же был этот брак? Проявлением безответственности? Или люди, которым предстояло властвовать в огромной стране, не страдали от избытка образованности и к достижениям науки относились с царственным пренебрежением? Неизвестно, что хуже… А если еще учесть, что Алике читала труды Менделя (это известно достоверно). Знаменитый английский генетик Холдейн писал:

Можно утверждать, что Николай знал о том, что его невеста имеет братьев-гемофиликов, хотя, он сам ничего не говорит об этом в своем дневнике и письмах, но, учитывая его воспитание, можно предположить, что он не придавал значения этому факту. Возможно, что жених и невеста либо их доверенные лица консультировались с врачами. Мы не знаем этого и, наверное, никогда не узнаем, советовал ли придворный доктор не вступать в брак. Если бы известный доктор, не принадлежащий к придворным кругам, желал бы предостеречь Николая относительно опасного характера предполагаемого брака, я не думаю, чтобы он мог сделать это лично или на страницах печати. Короли тщательно защищены от нежелательной реальности… Гемофилия цесаревича была проявлением разрыва между королевской жизнью и реальностью.

Трудно сказать, пытался доктор оправдать Николая или обвинить…

Имел ли он право жениться на Алике? Поверим ему: он давно ее любил. И что? Обычный человек может положить к ногам любимой судьбу будущего сына. Но будущий государь – судьбу России?!

А она? Впрочем, что ей Россия? Она много говорила о любви к стране, быть императрицей которой ей назначила судьба. Но понять страну и ее народ не сумела. В самом начале ее жизни в России, отвечая на жалобы внучки, что ее невзлюбило петербургское общество, мудрая королева Виктория (64 года весьма успешно правившая Британией) писала:

Нет труднее нашего королевского ремесла. Более сорока лет я управляю своей родной страной, знакомой мне с детства, однако не было дня, чтобы я не размышляла над тем, как сохранить и укрепить любовь моих подданных. Как же тяжело тебе, в чужой, незнакомой стране, где образ мысли людей и они сами совершенно чужды тебе. И все же твоя главная задача – завоевать их любовь и уважение.

Самоуверенная внучка советом бабушки пренебрегла (как, впрочем, будет пренебрегать советами всех умных людей, желавших ей добра). В ее ответе – суть позиции, которая привела к краху и ее саму (что, в конце концов, ее личное дело), и русскую монархию, что куда как печальнее. Вот что ответила молодая русская императрица Александра Федоровна умудренной опытом английской королеве Виктории:

Вы ошибаетесь, дорогая бабушка. Россия – не Англия. Здесь не нужно стараться, чтобы завоевать любовь народа. Он считает своих царей Божествами, от которых исходят все милости и блага. А петербургское общество – это величина, которой можно и пренебречь. Мнение лиц, его составляющих, и их зубоскальство не имеют никакого значения. Бороться с ними ниже моего достоинства.

Ее недаром считали высокомерной…

Надо сказать, что ей с самого начала не повезло. Все немецкие принцессы, выходившие замуж за наследников русского престола, несколько лет жили при дворе в роли невесток царствующей императорской четы. Это не всегда было легко и приятно, но давало возможность хорошо изучить придворную жизнь, узнать цену окружающим, обзавестись сторонниками, а если повезет, и друзьями. Вступив на трон, все они знали, на кого могут опереться, а кому доверять не следует. Александра Федоровна оказалась в России за несколько дней до смерти свекра. Он успел только благословить сына и его невесту, хотя и мечтал о другой жене для своего наследника.

А она успела проявить характер. Ей показалось, что к ее Ники относятся без должного почтения, и сразу начала воспитывать из него настоящего самодержца (как она себе это представляла). Написала в его дневнике (она будет делать это часто, это станет знаком величайшего доверия, подтверждением: у супругов нет тайн друг от друга):

Будь стойким и прикажи доктору… приходить к тебе ежедневно и сообщать, в каком состоянии они его (умирающего императора. – И. С.) находят… Не позволяй другим быть первыми и обходить тебя. Ты – любимый сын отца, и тебя должны спрашивать и тебе говорить обо всем. Выяви свою личную волю и не позволяй другим забывать, кто ты.

Будущая невестка предлагала сыну не позволять Марии Федоровне быть первой, и где? У постели обожаемого мужа! Такого семья, где авторитет матери был непререкаем, не могла даже вообразить. Но пока членам царской семьи не до мелочных счетов: умирает любимый муж и отец.

На похоронах Александра III невеста нового императора появилась в трауре. Как же иначе? Но многих это напугало: «Невеста в черном – не к добру». Ее называли кто – черным солнцем, кто – черной льдиной, а большинство – черной вороной.

21 октября 1894 года, на следующий день после смерти свекра, Алиса Гессенская была миропомазана и получила православное имя: Александра Федоровна. Произошло это в маленькой ливадийской церкви, построенной когда-то для другой Гессен-Дармштадтской принцессы на русском троне, императрицы Марии Александровны. Предстояло венчание. Николай записал в дневнике: «…Странно в таких обстоятельствах думать о свадьбе». Но… ровно через неделю после похорон свадьбу все-таки сыграли. Поторопились, потому что начинался пост. Во время поста – какая свадьба? А ждать два месяца не хотели…

Присутствовавшие на венчании заметили: ступив на ковер в храме, невеста споткнулась; брачный венец, который держали над ее головой, все время дрожал. И в этом увидели плохие приметы. Но сами новобрачные были счастливы. Николай записал в дневнике в канун нового, 1895 года: «Вместе с таким непоправимым горем Господь наградил меня счастьем, о котором я не мог даже мечтать, дав мне Алике». Она добавила: «Последний день старого года. Какое счастье провести его вместе! Моя любовь выросла такой глубокой, сильной и чистой – она не знает предела. Да благословит и хранит тебя Господь».

В дневниковых записях, во всех без исключения письмах (даже в тех, где она строго и настойчиво учит его, как управлять страной; даже в тех, что написаны через двадцать с лишним лет после свадьбы, когда притупляется острота чувства, и любовь, в большинстве случаев, становится привычкой) будут слова такой нежной, страстной, отчаянной любви, что человеку сентиментальному недолго заплакать от умиления: неужели такая любовь бывает?… Они написали друг другу более 600 писем. Когда ей объявят об аресте, она будет сжигать письма, которые всегда тщательно хранила. Полетят в огонь послания королевы Виктории, сестер. Свою переписку с Николаем она сохранит. Ей говорили, что их будут судить по подозрению в тайных действиях в пользу Германии. Ей казалось, что, прочитав письма, судьи не смогут усомниться в их патриотизме. Знала бы она, что такое большевистское правосудие…