Книга Любовь гика - Кэтрин Данн

Он много шутил и смеялся, а осенью собирался вернуться в колледж. Говорил, что ему очень нравится работать гиком, что он отлично проводит время у нас в цирке. У него были красивые белые зубы. Рыжие называли его душкой.

Он стал проявлять ко мне интерес. Сам разыскивал нас, приходил и разговаривал со мной. Не с Элли, не с нами обеими, а только со мной. По утрам ждал нас на улице и провожал на репетиции. Но говорил только со мной. Рассказывал о себе. Много хорошего, много печального. Элли вообще не участвовала в разговорах. Когда он находился рядом, она отстранялась. Делала вид, будто ее нет вообще.

И случилось ужасное. Он словно о ней забыл. Забыл, что она – часть меня. Мы так и хотели. Элли была довольна. Ночью в постели она кричала от радости. Он прикасался ко мне. Гладил меня по волосам, нежно-нежно. Брал меня за руку. Я все поняла по его глазам – и прекратила наши встречи. Элли разъярилась. Искусала мне руку до крови. Она хотела отвлечь меня от Арти. Ей было плевать на того парня. Она мечтала, чтобы я влюбилась в кого-то другого и забыла об Арти. Вы знаете Элли. Она рассудила, что когда-нибудь я все равно влюблюсь, нравится это ей или нет, но пусть это будет кто-то другой – кто угодно, лишь бы не Арти. С любым другим она справится запросто, но Арти ей не по зубам.

Когда я все прекратила, Элли взбесилась. Но я не могла продолжать. Мне что-то мешало. Элли все понимала, но все равно злилась. Теперь-то я знаю. И не допущу, чтобы нечто подобное случилось снова.

Он начал в меня влюбляться. Понимаете? Он был таким чистым… как весеннее дерево на фоне неба. Не в смысле наивным или невинным, нет. Он не был девственником и не отличался особенным целомудрием. Я имею в виду, что он был абсолютно нормальным. Стопроцентно, в чистейшем виде. Нормальным с большой буквы «Н». Этим он мне и нравился. Но когда я увидела, как меняется его взгляд, когда он смотрит на меня, то поняла, что есть вещи, которые не делают красивые, здоровые, абсолютно нормальные мальчики. Абсолютно нормальные мальчики не влюбляются в одну половинку сиамских близняшек.

Так я узнала, как это бывает. Это нормально, когда я влюбляюсь в нормального. Но если нормальный влюбляется в меня, это значит, что я его переиначила и исковеркала. Если он любит меня, то он испорчен. Я уже не смогу его любить. Не хочу притворяться, что это не больно.

Арти – в беседе с Н. С.

«Есть люди, чья вульгарная нормальность столь очевидна, нелепа и заурядна, что тяготит их самих. Они начинают вести себя эпатажно, претендуя на оригинальность, согласно модным эксцентричным веяниям своего времени. Они заявляют о своих талантах, уме или безразличии к общепринятым нормам морали в отчаянных попытках опровергнуть собственную ординарность. Как правило, это артисты, художники, путешественники и приверженцы жизни в дикой природе.

Также есть люди, которые чувствуют свою необычность, и она их пугает. Они стремятся к нормальности. Страдают из-за того, что они не такие, как все. Маются из-за своей неспособности слиться с толпой или же убедить себя в том, будто в них нет никаких отклонений от нормы. Это истинные уроды, почти всегда производящие впечатление скучных, серых обывателей».

Артуро в ответ на критику:

«Вот что интересно: когда эти люди решают – а выбор всегда остается за ними – перенести добровольную ампутацию ради своей личной выгоды, общество этого не одобряет. Однако то же самое общество считает нормальным, когда люди гибнут на войне, подчиняясь приказам вышестоящих, ради того, чтобы какого-нибудь генерала повысили в звании или чтобы какой-нибудь оружейник получил еще больше прибыли. Черт, они не просто считают это нормальным, они ждут, что все должны с радостью согласиться с подобным положением дел. А если кто не согласен, его объявляют паршивой овцой».

Н. С.: Неужели тебе не хочется, чтобы вся ваша семья стала нормальной, умственно и физически?

Оли: Вы что, смеетесь?! Каждый из нас уникален. Каждый – штучная вещь. С чего бы мне вдруг захотелось, чтобы мы превратились в ширпотреб с конвейера? Вы все одинаковые, различаетесь только одеждой. (Мисс Олимпия начинает хихикать и не желает отвечать серьезно на мои следующие вопросы.)

Интимная жизнь Зефира Макгарка проходила на заднем сиденье его микроавтобуса за непроницаемыми брезентовыми занавесками на окнах. Если в какой-то из вечеров к Арти выстраивалась очередь из девиц или ему вдруг не нравилась очередная красотка (вкусы Арти не отличались оригинальностью: он любил типовых блондинок с пышными формами, как в рекламе косметических средств), он отсылал их к Макгарку. Он не трудился изобретать что-то оригинальное и всегда говорил им одно и то же: «Вы меня очень обяжете, если утешите моего верного лейтенанта в его спартанском уединении».

Видимо, данный прием работал, и Макгарк получал свою порцию женской ласки, необходимую для поддержания здоровья и хорошего настроения. Макгарк был истинным джентльменом, и никто из его утешительниц, стучавшихся к нему в окошко в темноте после закрытия цирка, не убегал на рассвете, рыдая от страха, боли или стыда. С гостьями Арти такое случалось не раз, но охранники их отлавливали, успокаивали и давали деньги за молчание.

Любовные свидания Макгарка всегда проходили пристойно и скромно. Его ни разу не видели в женской компании, он никогда не опаздывал на работу. Мы решили, что он провожает своих дам к воротам еще до рассвета и на прощание целует им ручки. Арти утверждал, будто Макгарк скармливает их кошкам Хорста, но от Арти можно было услышать еще и не то. Сам Макгарк молчал и вежливо, но непреклонно уходил от расспросов.

Однажды мне не спалось, в голову лезли тревожные, мрачные мысли, и я решила пройтись, чтобы проветриться. Тогда-то я и услышала кое-что странное. Но в ту ночь у меня в голове все смешалось, и, возможно, мне просто пригрезилась половина услышанного, а вторую половину я недопоняла.

Я забралась на капот грузовика с генератором и прижалась разгоряченной щекой к прохладной серебряной урне с прахом дедушки Биневски, служившей украшением на капоте. Все водители генератора жаловались, что на скорости выше тридцати пяти миль в час ветер свистит в ручках урны и ревет, как сирена. Ал отвечал: «Ну, бывает», – и вопрос был закрыт.

В самые жаркие ночи дедушка остывал раньше всех. Я прижималась щекой или лбом к его урне и буквально физически ощущала, как охлаждается мой пылающий мозг. Поэтому я и пошла туда в эту ночь, уже выплакала все слезы, однако еще не успокоилась, просто сидела, глядя в темноту, и вдруг услышала странные звуки. Они доносились из микроавтобуса Макгарка, стоявшего прямо перед грузовиком с генератором. Так близко, что при желании я могла бы доплюнуть до его бампера. Звук и вправду был странным. Нечто похожее на хриплые, сдавленные рыдания. Я решила, что это Макгарк бьется в оргазме. Но рыдания не умолкали. Мне стало страшно. Может, кто-то умирает! Сразу вспомнились слова Арти о том, что Макгарк скармливает своих женщин тиграм. А вдруг он там кого-нибудь душит? Вскоре я услышала, как Макгарк явственно произнес: