Книга О пользе проклятий - Оксана Панкеева

– Не пытайтесь уверить меня, будто вам были столь интересны наши рассуждения, что вы притворялись спящим, дабы не мешать. Особенно принимая во внимание тот факт, что вам больно и притворяться вам стоило большого труда. Вы надеялись, что я уйду и вам не придется со мной общаться? Должен вас огорчить, ваше величество, – придется.

– Я слушаю, – покорно вздохнул король.

– Нет, ваше величество, это я вас слушаю. Извольте объяснить, что произошло сегодня на традиционном поминальном ужине.

– Непременно сейчас?

– Если вас не затруднит.

– Затруднит. И очень.

– Вы настолько плохо себя чувствуете?

– Мне больно. Это… отвлекает.

– Я опасаюсь, что, если сейчас возобновлю обезболивающее заклинание, вы либо уснете, либо подбодритесь и категорически откажетесь от объяснений.

– Что вы, мэтр Истран. У меня и в мыслях не было уклоняться от разговора. Я все равно собирался все объяснить вам… по окончании. Я же не предполагал, что со мной такое случится. Так не вовремя…

Придворный маг наклонился, положил ладонь поверх повязки, затем резким движением дернул руку вверх, собрав пальцы щепотью, словно выдернул невидимый гвоздь.

– Спасибо, – поблагодарил король. – С чего бы начать?.. Может, у вас есть вопросы?

– У меня их много, но я хотел бы для начала знать суть дела. Все происшедшее – ваша работа?

– Моя, – честно признался Шеллар. – И частично Элмара.

– Какая именно часть? – поинтересовался мэтр.

– Я придумал план, который ему не понравился. И он взял с меня слово, что если я придумаю что-то другое…

– Нет-нет, так не пойдет. Давайте все-таки с начала. С чего все началось. Такое впечатление, что все происходило экспромтом, будто у вас не было времени как следует продумать свои действия.

– Совершенно верно. Вчера ко мне пришел господин Хаббард… покойный господин Хаббард, как это приятно звучит… и потребовал освободить престол.

– Вы ожидали этого через полгода.

– Они решили ускорить процесс, испугавшись, что я их все-таки достану. И тогда…

Король подробно изложил события двух последних дней, честно и беспристрастно описав оба своих плана и результат, к которому привели его действия.

– Что ж, – согласился мэтр Истран, выслушав его. – Теперь мне все ясно. Кроме одного: почему вы скрыли все от меня? У вас были какие-то основания подозревать меня в неверности короне?

– Ни в коем случае. – Шеллар заметно смутился. – Просто я опасался, что вы вмешаетесь… скажете, что я собираюсь поступить безнравственно, или слишком рискованно, или безответственно… и запретите.

– Запретить? Вам? Простите, ваше величество, но вы здесь король или… то, что вы обычно упоминаете в таких случаях? Если я беру на себя смелость давать вам советы и высказывать свои суждения о некоторых моментах, это не значит, что я собираюсь вмешиваться во все, что вы делаете. Вы припоминаете какой-либо случай, чтобы я вмешивался в государственные и политические вопросы? Так почему же вы решили, что я стану вам препятствовать, тем более когда речь идет о судьбе короны? Возможно, я мог бы вам что-либо посоветовать, каким-то образом улучшить ваши замыслы, хотя при такой нехватке времени их вряд ли можно было улучшить. Но неужели вы полагаете, что я бы посоветовал оставить все как есть и отдать корону этим проходимцам? Стыдитесь, ваше величество.

– Стыжусь, – согласился король. – И даже более, чем вы думаете.

– Считаю своим долгом добавить, что, если бы я был в курсе дела, возможно, вы бы не пребывали в столь плачевном состоянии, как сейчас. Где вы нашли кольчугу, которую можно порвать руками?

– Руками Элмара можно порвать что угодно… – проворчал король. – Прошу вас, мэтр, не отчитывайте меня. Я все понял. Мне и без того…

Он замолчал и отвел глаза. Старый волшебник понимающе вздохнул и сочувственно произнес:

– Жак – не тот человек, который способен всерьез сердиться и не прощать обид. Тем более что виноваты все-таки не столь вы, сколь его высочество принц-бастард Элмар. И я непременно напомню ему, если он сам не сочтет своим долгом объяснить это Жаку. Не переживайте так, ваше величество. Ваш друг не злопамятен. Тем более что ничего страшного с ним не случилось. Все утрясется, все образуется. И еще – могу ли я полюбопытствовать, что вы знаете о молодом мистралийце, которого я встретил сегодня в вашей гостиной? Кроме того, о чем вы уже упоминали?

– Почти ничего. А чем он вас так заинтриговал?

– Интерес профессиональный. Он ведь не занимался магией всерьез?

– Не знаю. Мафей утверждает, что он поменял класс. Если и занимался, но теперь не имеет такой возможности.

– Сомневаюсь. Единственный человек, который мог быть его наставником, пропал без вести пятнадцать лет назад, следовательно, класс у него был другой.

– Но у него ничего нет, кроме Силы. Кем он еще мог быть?

– Кем угодно. Разумеется, того, что он имел, у него сейчас нет. Потому ему и пришлось сменить класс. То, что у него было, он потерял.

– А такое возможно? Потерять что-то, кроме Силы?

– Разумеется. Легче всего потерять Веру. Огонь – тоже довольно хрупкая вещь. Луч можно потерять только в старости, вместе с разумом, Тень – в результате… э-э-э… слишком сурового наказания за воровство. В принципе, потерять можно что угодно. По моим скромным предположениям, этот молодой человек прежде носил челку, а вовсе не косу, как предположил по наивности мой любимый ученик.

– Бард? – Король в изумлении даже попытался привстать, но, убедившись в бесполезности своей попытки, откинулся на подушку и тихо засмеялся. – Конечно… Как я сам не понял?.. Кому же еще пришло бы в голову всерьез интересоваться Ольгиной музыкой? Над этим стоит поразмыслить.

– Я бы не рекомендовал вам размышлять об этом сейчас. Пока действует заклинание, лучше поспите. Завтра у вас такой возможности не будет. Обезболивающие заклинания нельзя поддерживать постоянно, они вредны и даже опасны для организма, а при частом использовании ведут к разрушению нервных клеток. Так что завтра придется сделать перерыв часов на двенадцать, и тогда вы вряд ли сможете уснуть. А сон вам необходим. Спокойной ночи, ваше величество.

Кантор дрожащей рукой вытер пот с лица и с трудом произнес:

– Мне срочно надо что-то выпить…

– Почему обязательно выпить? – мягко возразила Тереза и подсела поближе. – Это можно сделать проще. Повернись ко мне.

Она прочла коротенькую молитву на незнакомом языке, сложив перед собой руки и склонив голову, затем сотворила знак креста, как обычно делали переселенцы, и положила руку на лоб мистралийцу. Нервная дрожь действительно прекратилась, дыхание выровнялось, и, что больше всего порадовало, померкли и как-то забылись жуткие видения. Кантор всерьез опасался, что они будут преследовать его еще долго.