Книга Оборотень - Таня Хайтманн

Хотя для Меты оказалось на удивление легко не только принять волка, жившего в ее любимом, но и радоваться ему, изменения и опыт, полученный в последние недели, были слишком серьезными, чтобы просто примириться с ними. Ее дар вызывать волка и служить ему хранителем вызывал страх, и она чувствовала, что Давид испытывает сходные чувства. В конце концов, он ведь тоже не заговаривал о событиях на арене, давших демону возможность полностью раскрыться. Ей даже казалось, что Давид пугается собственного потенциала. Теперь Мете все больше становилось не по себе от мысли, что же она такое на самом деле, чем когда она просто следовала своим инстинктам.

Давид все еще возился в кухне, и Мета вернулась к случившемуся в последние недели. Такие нелегкие недели…

Посреди разговора с клиентом она вдруг потеряла самообладание: внезапно ей показалось, что ее держат в темном подвале, из которого невозможно бежать. И тут же перед ее мысленным взором возникло окровавленное тело Амелии и закрыло собой все остальное. Мета плакала и не могла остановиться. К счастью, в кабинет вбежала Рахель и успокоила совершенно расстроенную подругу.

Следующие дни потребовали немалой выдержки: ее попеременно охватывали страх и паника в сочетании с яростью и безнадежностью.

Все это время Давид не отходил от нее и даже беседовал — а Мета и не заметила! — с ее истеричной матерью и всерьез обеспокоенным отцом. Хотя поначалу он чувствовал себя очень неловко с членами ее семье, поскольку они напоминали ему о том, что он до сих пор не решился позвонить собственной матери, со временем Давид научился ладить со всеми. И пусть родители были серьезно обеспокоены, тем не менее оставили Мету на его попечение.

В конце концов именно Рахель помогла ей справиться с этим, воспользовавшись старым как мир приемом: она дала подруге выговориться. Потому что поначалу у Меты не хватало духу рассказать Давиду о том, как Карл приставал к ней, как ее едва не изнасиловал Хаген и как умерла Амелия. О том, как жутко было осознать свой дар, и что теперь она не решается пользоваться им… Этот разговор был очень болезненным для обеих, но они справились, а еще больше окрепшая дружба стала подарком, как это бывает только в горести.

Every time I hear that melody

Something breaks inside… [6]

Слушая музыку, Мета стояла у окна и смотрела на молочно-белый солнечный свет. Хотя дни уже стали гораздо длиннее и аллея покрылась первой зеленью, солнце еще не успело набрать полную силу. И ей это нравилось: она хотела насладиться переходом из одного времени года в другое, словно нежным началом чего-то нового.

Позади нее Давид с негромким звоном поставил на накрытый стол графин с вином. Мета обернулась, и он улыбнулся ей манящей улыбкой. Она с охотой приняла приглашение, подошла и позволила себя обнять. Едва головокружительный аромат Давида ударил ей в нос, как она тут же забыла о только что предпринятых в ванной попытках придать себе внешность идеальной хозяйки. Для этого тело Давида под тонким свитером было слишком соблазнительным.

В то мгновение, когда ее пальцы скользнули ему под свитер, Мета вдруг вспомнила, кто еще приглашен сегодня на ужин, кроме ее семьи. Хотя члены стаи больше не могли вторгаться в мысли Давида, следы, оставленные их любовной игрой, мог прочесть даже Янник. А именно он объявил ее квартиру своим вторым домом.

Обычно она просто не обращала внимания на всепонимающую ухмылку Янника, когда он выходил покурить на балкон или прятался за открытой дверцей холодильника. Однако в присутствии родителей она этого не выдержит. Поэтому после поцелуя Мета неохотно отстранилась от Давида. Он нахмурился.

— Янник… — пояснила Мета, и на лица Давида тут же появилось понимание. Тем не менее Мета чувствовала легкое раздражение. — Хотелось бы установить несколько правил на время сегодняшнего ужина. Янник должен сдерживать свой неуемный аппетит, потому что его ужасные манеры за столом доставляют всем неудобство. А Буреку нельзя обнюхивать женщин, особенно Рахель. Пожалуйста, донеси это до своего четырехногого друга. Давид лениво улыбнулся, что еще сильнее рассердило Мету.

— А что касается тебя… Пожалуйста, на время ужина оставь повадки главного волка, если кому-то придет в голову покритиковать твои кулинарные таланты. Семья и друзья имеют право вести себя в соответствии со своим характером.

— Меня просто раздражает, что Рахель знает все лучше других, когда дело касается еды.

— И все-таки ты не будешь потихоньку рычать на нее.

— Ну, не нужно преувеличивать, — ответил Давид, хотя и почувствовал себя пойманным на месте преступления. — Я вполне нормально отношусь к критике, когда она справедлива. Но твоя подруга ужасная… всезнайка.

От Меты не укрылось, что у него на языке вертелось совсем другое слово. Она встала и притянула его к себе за свитер.

— Никакого рычания, никакой охоты тайком, чтобы Рахель так забавно пугалась. И раз уж мы об этом заговорили: никаких глупых намеков Яннику на то, где носило прошлой ночью мою младшую сестру, только потому, что вы оба умеете читать следы. Может, вам и весело дразнить Эмму, но моя мать каждый раз испытывает адские муки, потому что не понимает, о чем вы болтаете. Элиза ненавидит, если во время разговора оказывается не в курсе чего-то.

— Если задуматься об образе жизни Эммы, то твоя мама правильно делает, что ничего не замечает. Не знаю, что за демон движет Эммой, но она настоящая дикарка!

Тем не менее Давид поднял руку, обещая вести себя хорошо. Хотя, пожалуй, только для того, чтобы, как он надеялся, получить поцелуй в награду.

Вместо этого Мета ткнула его под ребра.

— Ты будешь вести себя хорошо, как и ожидается от мужчины, который живет со мной. Не полудикий волк, не прошедший сквозь огонь и воду драчун и не как недавно достигшая совершеннолетия постельная игрушка.

Давид рассмеялся.

— Не как что? Так меня еще никто из твоих не называл, Мета Ведь не называл же?

Несколько мгновений Мета молчала, поддразнивая его, но в конце концов улыбнулась.

— Toyboy… [7] — еле слышно прошептала она, и Давид сделал вид, что рычит.

Потом Мета нежно добавила:

— Одной ограниченной блондинке, любительнице живописи, приходило в голову нечто подобное — правда, ненадолго. Но ей давно уже нет места в моей жизни.

Благодарности

С появлением «Утренней зари», первого романа из серии о демонах, мир книг заблистал новыми гранями, поскольку внезапно у меня появились читатели. Не подруга, вкус которой и без того знаком, не преподаватель со сложившимися взглядами, а люди с самыми разными точками зрения. Это был чудесный опыт, и в первую очередь — совершенно потрясающие чтения, во время которых задавались вопросы и высказывались мнения, после чего я тут же садилась за ноутбук. Писать — это очень личное дело, но такая обратная связь все расставляет по своим местам, так что всем огромнейшее спасибо!