Книга Музыка джунглей - Павел Марушкин

– Ну что, Изенгрим, побеседуем? – приятно улыбнулся тот. – У меня есть к тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

* * *

Рассуждения Фракомбрасса во многом были справедливы. Действительно, сразу после того, как Громила и Кактус договорились о продаже изумруда, гориллоид отправился к правозащитникам. Благодаря своим связям он без особого труда добился встречи с руководством и выложил всю историю – разумеется, в должной степени отредактированную.

– Без суда и следствия, значит… – побарабанил пальцами по столешнице бабуин. – Хорошо, что вы пришли ко мне, Гро. Мы обязательно этим займёмся. Да, таких вещей мы просто не имеем права допускать! Пусть его приговорят, но приговорят по закону, как положено; и общественность должна знать всё!

– Абсолютно с вами согласен! – пробасил Громила.

Жернова завертелись. Беда была в том, что Громила даже приблизительно не представлял себе, куда Адирроза могла увести пирата; а подставлять девушку ему не хотелось. Поэтому он довольно ловко обошёл скользкий вопрос относительно личности сипапоккулы и поспешил откланяться. Правозащитникам помог случай: дело в том, что организация «Четыре руки» практически с самого момента своего существования фиксировала абсолютно все факты касательно ущемления прав обезьянской диаспоры и дискриминации по антропогенному признаку. Не далее как вчера, сообщили аналитикам, в районное отделение обратилась группа шимпов по поводу нанесения двоим из них телесных повреждений. Хотя случай был довольно спорным, речь шла о применении оружия. История получила неожиданный оборот, когда один из работяг рассказал, из-за чего, собственно, произошла ссора. «Связанный, да ещё и с кляпом во рту! – вознегодовали правозащитники. – Где это произошло?!» К тому времени, как Громила добился аудиенции у главного редактора «Трибуны», механизм уже работал вовсю: журналисты лихорадочно писали статьи, чтобы успеть к вёрстке, а активисты – «четырёхручники» со всех сторон обложили подозрительную улицу. Теперь даже москит не смог бы пролететь там незамеченным. Нажаты были и иные кнопки, не столь явные: кое-кому шепнули нужное словечко, и слух, распространяясь со скоростью пожара, пошёл гулять по городу.

* * *

Как правило, городская стража предпочитала не рисковать – если, разумеется, такая возможность у неё была. Впрочем, это, наверное, можно отнести к любой группе вооружённых граждан, призванных охранять покой другой группы граждан – как правило, безоружных, но тем не менее чрезвычайно зловредных. Стоит ли искать неприятностей на свою шею и иные части тела, рассуждали стражники, если опасности и так подстерегают за каждым углом, а сталкиваться с ними по долгу службы им приходится чаще, чем остальным.

Нехитрый сей принцип был хорошо знаком каторжанам; поэтому никто из них не предполагал, что погоня по тёмным, зловонным и страшным лабиринтам городской канализации будет вестись всерьёз. К несчастью для них, именно этот отряд имел снаряжение для действий под землёй – и, что ещё более важно, опыт таких действий. С тех пор как случаи бесследного исчезновения сантехников приняли едва ли не повальный характер, городские власти вынуждены были принять меры. Случилось это после грандиозной забастовки – работяги «Бэбиводоканала» все как один отказались спускаться под мостовые без охраны. С тех пор каждое районное отделение стражи обязано было содержать свой собственный отряд, предназначенный именно для этой цели.

Поначалу беглецам удалось оторваться; они бросились в тёмный боковой проход, не разбирая дороги. Стражники действовали без излишней спешки, но методично. Спустившись вниз, они запалили факелы и, оставляя мелом пометки на стенах, начали преследование.

– Вот… уроды… – выдохнул на бегу Чобы. – И чего они… в нас… вцепились…

Пыха больше всего боялся, что их сейчас загонят в какой-нибудь тупик. Тогда всё, Амба: в лучшем случае – обратно на плантации, в худшем – забьют насмерть кнутом. Как это бывает, он уже видел.

Погоня продолжалась больше часа. Наконец им вроде бы удалось оторваться: каторжники нырнули в какой-то боковой ход, потом ещё раз и ещё – и наконец эхо перекликающихся голосов затихло где-то вдали. Правда, за время бегства несколько человек отстало. Теперь их была всего дюжина; и Твадло, конечно же, не потерялся. После того как беглецы немного перевели дух, началось восстановление справедливости. Альбиноса волтузили долго и с наслаждением. Под горячую руку досталось даже Пыхе, хотя уж он-то, видят предки, ни в чём не был виноват.

– Чё это вы? – удивлялся Твадло, плача, хихикая и размазывая по физиономии кровавые сопли. – Чё я такого сделал-то?

– А выбираться наверх всё ж таки, как бы, надо, – подвёл итог Чобы Стисм. – Подождём немного и сделаем, типа, ещё попытку.

Некоторое время все молчали. Здесь, в отнорке, куда они забились, царила абсолютная темнота; лишь слабый отсвет лежал в конце длинного тоннеля, с той стороны, откуда они пришли.

– Как думаете, скоро им надоест? – поинтересовался один из каторжан, прозванный Профессором за маленькие очёчки, криво сидящие на носу.

– Типа, я думаю, часок ещё побегают, и всё, – авторитетно отозвался Чобы.

Каторжане завозились, устраиваясь поудобнее. Отвесили ещё несколько плюх Твадло – уже без злобы, просто чтобы скоротать время. Изредка долетало эхо каких-то шумов. От нечего делать Пыха попытался определить их источник, но это оказалось невозможно – звуки сильно искажались, многократно отражаясь от низких сводов тоннеля. Неизвестность потихоньку нагоняла страх.

– Как думаешь, что это? – шёпотом спросил он соседа после очередного, довольно громкого звука.

– Не знаю, – так же шёпотом отозвался тот.

Звук повторился, теперь уже ближе; потом ещё и ещё.

– Собака, что ли? – неуверенно спросил кто-то. Каторжане зашевелились. Звук возник снова. Да, определённо, это был собачий лай…

– Они не отстали! – внезапно вскочил на ноги Чобы. – Теперь с собаками нас ищут!

– Не свисти, – недоверчиво проговорил Пыхин сосед. – Что собака почует в такой вони-то!

Запах в тоннеле действительно висел на редкость гадостный: даже после нескольких часов, проведённых в канализации, он заставлял морщиться.

– Это ищейки! У них знаешь, какой нюх! Типа, трёхдневный след берут! – блеснул кинологическими познаниями Чобы.

Внезапно вдалеке замелькали отсветы факелов. Медлить было нельзя: каторжане поспешно бросились вперёд, свернули за угол – и буквально нос к носу столкнулись ещё с одним отрядом стражи. Те поджидали их в полной темноте; но стоило беглецам оказаться рядом, как стражники зажгли электрическую переносную лампу с рефлектором. Резкий луч света резанул по глазам; бежавшие впереди машинально притормозили, задние налетели на них – и вся компания посыпалась прямо в канал, подняв столб брызг.

– Ну что, попались, босота? – командир отряда шагнул вперёд. – Значит, так: вылезаем наверх, грабли на затылок и если хоть одна падла рыпнется – пеняйте на себя. Убить не убьём, но вздрючим изрядно.