Книга Спокойной ночи, крошка - Дороти Кумсон

Каждый день я думаю о том, понимают ли люди, что мир на самом деле остановился. И они лишь обманывают себя, делая вид, будто время идет вперед.

Такова моя жизнь.

И это не имеет никакого отношения к Стефани.

Сильные руки Кейта на моих плечах, его губы прижимаются к моему правому виску.

Он не прикасался ко мне уже две недели. С тех пор, как я вернулась домой, — после. Я вернулась домой, Кейт попытался обнять меня, позволить мне обмякнуть в его руках… А я не выдержала его прикосновения. Не позволила ему прикоснуться ко мне. Тогда, когда я еще чувствовала тепло сына на своей коже, его энергию, впечатавшуюся в мою ауру.

— Люблю тебя, родная, — шепчет Кейт.

— И я тебя люблю, — отвечаю я.

Мы оба искренни.

И мы оба боимся этого.

Когда любишь кого-то, ты можешь его потерять. Как мы потеряли нашего сына. Как мы потеряли друг друга.

Кейт отходит в другой угол комнаты, он не может находиться рядом со мной, потому что это напоминает ему, что мы больше не разговариваем.

Вот почему мысли Стефани о том, заговорить со мной или нет, не имеют никакого значения. Сейчас она для меня не существует. Никто для меня не существует.

Время остановилось.

Но оно пойдет. Случится то, что вновь пустит время моей жизни вперед. Я знаю, что когда-нибудь усну и отыщу Лео в пространстве своих сновидений. И тогда мне снова захочется воссоединиться с миром.

Но пока что ничто не может задеть меня.

«В особенности ты, Стефани».

Я закрываю глаза, вычеркивая ее из своего мира. Я хочу вернуться к своим воспоминаниям о той ночи на пляже. О том мгновении, когда я была вместе с ним, пока не появилась она.

Часть 7

Глава 61

Как и всегда, она пришла сюда в своей красной курточке. Я смотрю, как она становится на колени перед ним, не замечая того, какая холодная земля. Она проводит кончиками пальцев по золоченой надписи на надгробии. Холодном светлом мраморном надгробии.

Я делала то же самое несколько минут назад.

Затем она касается желтых лепестков роз, которые я положила на могилу.

Она не догадывается, что это я оставила тут цветы.

Она всегда оглядывается, думая, кто же каждую пару дней оставляет на могиле желтые цветы, и так уже на протяжении трех месяцев. Но она не догадывается. Да и как ей догадаться?

Она ни за что не подумает, что это я. Никто не подумает. Никто не догадается, что я работаю сверхурочно, чтобы выкраивать время днем и приходить сюда.

Я всегда осторожна. Когда я говорю с ним, счищаю листья и веточки, упавшие на могилу, я всегда поглядываю по сторонам: не замаячит ли вдалеке красная курточка. Когда это происходит, это означает, что мне нужно убегать отсюда, убегать, пригибая голову. Или, как сегодня, прятаться за деревом, прижимаясь к стволу и ожидая, пока она уйдет.

Она очень изменилась.

Все еще невероятно красива, но выглядит иначе. Может быть, дело в том, что ее волосы заплетены в косы, как в тот день, когда я впервые познакомилась с ней. Как в те месяцы, когда она вынашивала Лео.

А может быть, в том, что она выглядит повзрослевшей. Горе состарило ее, и она кажется такой отстраненной, равнодушной, отчужденной. Когда я была маленькой, все взрослые казались мне такими. Мысли об этом преследуют меня. Мысли о том, что всякий раз, когда я вижу ее, мне хочется обнять ее и сказать, что мне жаль. Что я сочувствую ее утрате, ее боли, крушению ее мира. Что мне жаль, что я так и не стала ее другом, как она ни старалась. Моя дружба с Кэрол стала такой… настоящей. Открытой. Теперь я понимаю, к чему привели все мои тогдашние страхи. Я не подпускала ее к себе. И я лишила ее лучшего друга. Я ограбила ее. Наконец-то у меня появился друг кроме Мэла, друг, на которого я могу положиться. Теперь я понимаю, насколько ей было больно. И насколько это было несправедливо.

Я знаю, что это я должна была сейчас сидеть там, где сидит она. Это я должна была проводить день за днем в больнице, сидя у его кровати, держа его за руку и надеясь, что он поправится. Это я должна была приходить сюда каждый день, говорить с ним, делиться с ним своими мыслями, скучать по нему. Это я должна была лишиться сердца и остаться с бездонной дырой в душе.

«Мне так жаль». Вот что я хотела сказать на похоронах. Вот что я хочу сказать сейчас. Мне жаль. Мне жаль. Мне жаль.

Глава 62

— Я не задержу тебя надолго, — говорю я Мэлу.

Мы сидим в небольшом кафе с видом на Брайтонский пляж — довольно далеко от Хоува, от моего кафе «Под сенью звезд», от больницы. Тут никто нас не знает. Нейтральное место для встречи.

Мы сидим за столиком у окна. Отсюда видно море, но мы не слышим шума волн.

Мы сидим напротив друг друга.

Судя по Мэлу, он не хочет находиться здесь, но когда я позвонила ему и спросила, можем ли мы встретиться, он сказал: «Уже еду». Он был на месте через два часа. Теперь же Мэл, напряженно глядя на меня, сидит напротив.

Последние три месяца он постоянно пытался связаться со мной, как и все остальные, но я не могла поговорить с ним. Как и с кем-то еще. Разговаривая, я чувствовала, как открывается моя рана. Чувствовала, что мне хочется утешить остальных. Чувствовала вину оттого, что иногда мне хотелось закричать во весь голос, чтобы показать им, что со мной происходит. Что со мной творится. Поделиться с ними этим криком, непрерывным, неослабным криком, звучащим в моей голове.

Теперь я могу поговорить с Мэлом, но, кажется, я опоздала. Он больше не хочет находиться здесь.

Я не могу сдержать улыбку, глядя, как топорщится над правым ухом его непокорный вихор, как поблескивают, не мигая, словно у сплюшки, его глаза, как торчат в разные стороны волоски его левой брови. Не раздумывая, я облизываю палец и тянусь через стол, собираясь пригладить его бровь.

Мэл изумленно отшатывается от меня.

— Прости. — Я впиваюсь ногтями в ладонь и опускаю руку на стол рядом с чашкой. — Я все забываю, что, как говорил Лео, «нельзя, чтобы тебе плевали на лицо».

Я могу произнести его имя. Я могу немного поговорить о нем, прежде чем вновь раздастся этот оглушительный вопль в моей голове.

Мэл накрывает мою руку ладонью, тепло, нежно. Я смотрю ему в глаза, а он берет мой палец, осторожно сжимая руку, и проводит кончиком моего пальца по своей брови. Как только моя рука касается стола, я отвожу взгляд. Мэл смотрит мне за спину.

— Я… я не задержу тебя надолго, — повторяю я. — Я знаю, что тебе не хотелось бы находиться здесь.

Взгляд Мэла останавливается на мне, нежный взгляд его карих глаз.

— Я хочу быть рядом с тобой, — ровным голосом произносит он. — С тобой. Мне хочется положить голову тебе на колени и слушать, как ты часами говоришь мне о чем-то совершенно неважном, потому что именно так ты раньше показывала мне, что все будет в порядке. Я хочу обнять тебя, прижать к себе, коснуться пальцами твоего лица и сказать, что все будет в порядке.