Книга Сыщица начала века - Елена Арсеньева

– Да потому, что, когда вы с Рублевым брали у Дарьюшкипоказания, она сообщила, что живет в переулке Красном. Но по адресным спискамникакой Дарьи Гавриловой в Красном переулке не значилось. На самом деле онажила в Печерах, недалеко от монастыря. Эскот выяснил это очень быстро, а потомзаметил, что среди ее соседей значится и Филипп Филимонов, новый кучерпрокуратуры. Эскот связался с Хоботовым и попросил послать агента –порасспросить об отношениях этих двоих. Агент походил по соседям и разузнал,что Филя уже много лет добивается Дарьюшкиной взаимности. А также выяснилось, чтоникакой собаки, как, впрочем, и детей, у нее нет. Значит, в тот день онапоявилась на берегу лишь за одним делом: чтобы понаблюдать за происходящим.Конечно, она сглупила, назвавшись своим настоящим именем: уж врала бы до конца.Однако Эскот, который был осведомлен об истинных отношениях Дарьюшки сЛешковским, теперь подозревал и господина учителя: любовница не могла несообщить ему о том, что на берегу найден труп его сестры. Однако же Лешковскийсделал вид, что ошеломлен. И в этом свете его скорбь и гнев, проявленные вморге, выглядели неестественными… Короче говоря, Эскот понял, что преступниковнеобходимо подвигнуть к решительным действиям! Спровоцировать их на это – ивзять с поличным!

– А каким образом Эскот узнал об истинных отношенияхДарьюшки и Лешковского? – перебиваю его я.

– Ну конечно, от Красильщикова, который услышал об этом отНатальи Самойловой! – быстро отвечает Георгий.

– Но вы сказали, что он «был осведомлен» еще до прихода кнему Красильщикова…

– Ах да, – спохватывается Георгий, и у него делаетсясконфуженное выражение лица. – Я точно не знаю. Кажется, ему кто-тосказал, у него был, наверное, какой-нибудь осведомитель…

– Вернее, осведомительница, – уточняю я. – ЭтоЛалли, верно? Дарьюшка наверняка пожаловалась на судьбу горничной Евлалии,Маше: мол, от милого да любимого вынуждена оторваться из-за его злобнойсестрицы. Горничная проболталась госпоже. А Лалли, наверное, все всегдарассказывала Эскоту, который некогда был ее любовником.

Георгий переводит дыхание, словно не знает, что сказать,потом наконец решается посмотреть мне в глаза и усмехается:

– Да, правильно сказал Филя: «Эта баба из тех, кто в яйцеиголку увидит». Ну и как ты догадалась, кто такой Эскот?

– Очень просто. В том же самом рассказе Конан Дойла, откудапочерпнул свой псевдоним Сергиенко, мистер Шерлок Хольмс называется лудильщикомЭскотом и ухаживает за горничной Милвертона, чтобы собрать о нем сведения. Кто,кроме вас с Сергиенко, был до такой степени увлечен этим писателем? Сергиенковзял псевдоним оттуда – вполне естественно, что и вы поступили так же. Ещемаленькая зацепка: вы единственный среди всех, занятых в этом деле, ктоподходит по возрасту в одноклассники Красильщикову. И Птицын, и Петровский, иХоботов, и агент Рублев куда старше. Да вот, кстати, о Рублеве. Вы упомянули,что мы с ним брали показания у Дарьюшки, что она кликала собаку, которой у нее,оказывается, нет… Знать об этом мог только тот, кто был вместе с нами наберегу. Там были вы. Ну и самое главное… самое главное, что, когда Филя стольлестно отозвался обо мне, вы, по идее, лежали без памяти в углу пролетки ислышать ничего не могли. А если слышали – значит, Красильщиков наврал, чтоприменил «грубую силу» по отношению к товарищу прокурора. И правильно, ведь онс вами заодно. Вы с самого начала были в сознании, только притворялись – чтобыввести в заблуждение Вильбушевича и меня. Ну, его-то понятно зачем, а меня?

– Да не обижайся так, ради бога! – примирительновосклицает Георгий. – Ох, как злишься: вон, даже на «вы» меня звать стала.Брось, Лизонька! Ты что, не понимаешь, что в нашем деле какие-то вещипроисходят именно потому, что этого требует обстановка? Сами собой! По наитию!

– Знаете, мистер Эскот, у меня такое ощущение, что в этомделе вообще ничего не происходило само собой, а тем паче – по наитию, –говорю я, чувствуя, как тревоги минувшего дня, бессонная ночь и все печальныеоткрытия, сделанные мною только что, наваливаются на меня, словно враги, скоторыми мне уже не справиться. – Все было тщательно продумано, абсолютновсе.

– Ну что, например? – спрашивает он, поглядывая на меняне без опаски.

– Да все! Например, наш поход к Евлалии. Она ведь отличнознала, с кем вы придете к ней, верно? Лалли с самого начала играла вместе свами, как ваша верная подруга. И все эти… ну, скажем, шуточки насчет «девицыКовалевой», Бетси, все эти сцены, вернее, сценки ревности и эти откровения повашему поводу – не более чем антураж для пущего правдоподобия. Маша былаудалена нарочно, так же нарочно приглашена прислуживать Дарьюшка – чтобыосвободить мне путь на половину Вильбушевичей, а также для того, чтобы Дарьюшкаузнала меня и начала действовать. Красильщиков заранее внушил ей, что в случаекакой-то неожиданности следует немедленно бежать за ним. Конечно, можно былоожидать, что горничная перепугается, увидев меня с вами. Я не знаю, какимобразом Красильщиков успел втереться в полное доверие к Лешковскому и дажеубедил его, что нас с вами необходимо захватить и уничтожить… наверное,ссылался на какого-то своего болтливого знакомца опять-таки из прокуратуры илииз суда, от которого узнавал о ходе расследования… Конечно, вы давали емусовсем немного тщательно процеженных сведений, но хитрец Лешковский все жеклюнул на эту нехитрую удочку.

– Ты, как всегда, догадлива, Лизонька, – с откровеннымнеудовольствием соглашается Георгий. – Немалую, хотя и невольную рольсыграл в этой пиесе и Филя, который тебя боялся хуже черта. При нем я масла вогонь подливал как мог, расписывая твой неженский ум, опасную проницательностьи даже несколько преувеличивая…

– Свои чувства ко мне, – заканчиваю я с приятнейшейулыбкой. Один бог знает, чего стоит мне это мимолетное напряжение лицевыхмышц! – Неужели вы думаете, я поверила, будто вы, узнав от Павлы, что якуда-то ушла, бросились искать меня из обыкновенной ревности? Вы вспомнили моирассуждения в присутствии Петровского, встревожились, что я могу вас опередитьи открыть преступников прежде, чем это сочтете нужным сделать вы. Вы следили замной, а когда увидели, что я вышла из дому Луизы Вильбушевич, истинноперепугались и решили любым способом выбить из моей головы все мысли орасследовании. Вам это почти удалось. Во всяком случае, Филя впал взаблуждение, что да, то да! Но я, к вашему несчастью, оказалась менеелегковерной, да еще и, как на беду, слишком быстро очнулась после вашего…штурма. И тогда вы решили действовать еще более напористо: привезли меня насовещание в том же растрепанном, помятом виде, не позволив переодеться вофициальное платье. Наверное, вы ожидали, что Птицын с порога погонит меня втри шеи и с этой минуты путь к расследованию мне будет закрыт, однако почему-топроизошло все наоборот. Мой вид заставил их прислушиваться ко мне, они увидели,что я не так глупа, как им хотелось бы думать!