Книга Самая долгая ночь - Грег Кайзер

— Отпусти. Это наше дело, — огрызнулся он и, выдернув руку из хватки Мауса, он вытянул ее прямо словно дорожный указатель, прицелился в полицейского и нажал на пусковой крючок. Человек в форме орпо рухнул на колени, из виска фонтаном брызнула кровь. Он завалился на бок и дернулся — раз, второй, и, наконец, замер. Эхо выстрела пронеслось между деревьями.

— Семнадцатый, — самодовольно произнес Каген. — Вот как настоящие евреи поступают с этой нечистью, — добавил он, в упор глядя на Мауса. — Эй, гангстер, так ты еврей или нет?

Нет, так нельзя, подумал Маус.

— Это ведь даже не немцы, — он посмотрел на жандармов и успел перехватить взгляд одного из них. Совсем мальчишка. Не старше Альдера.

— Они охраняли евреев, — произнес у него за спиной Схаап. — И они же будут их охранять, когда Рашель отправят на Восток. Разве я не прав? Скажи мне, разве не они? Каген, давай, прикончи их всех до последнего.

Схаап говорил по-голландски, он обращался к жандармам. Спустя какое-то время те начали стягивать с себя мундиры. Они поняли, к чему идет. Самый младший среди них, почти мальчишка, залился слезами. Маус хотел было вмешаться, однако так и не смог придумать ни единой причиной, почему этого делать не стоит. А как бы на его месте поступил Лански?

Кажется, он знает, как. Мейер согласился бы с Кагеном. А вот у Мауса не получалось.

— Не делайте этого, — произнес он. Но Каген уже зажал в руке «веблей». Чем-то он напомнил Маусу Джека Спарка. Например, как тот играл «вельродом» тогда в мясной лавке. Дуло револьвера было направлено вниз, но Маус знал, что оно может дернуться вверх в любой миг. Его «вельрод» был тяжелее, и так быстро он вскинуть его не сможет. Но Кагена, похоже, терзали сомнения. Единственный глаз немца смотрел на глушитель.

— Bist du Jude, Gangster, oder nein?[27]— спросил Каген и рассмеялся. От этого противного смешка Маусу сделалось не по себе, он даже ощутил, что озяб и промок до нитки. Вопрос Кагена прозвучал примерно так же, как когда тот спрашивал немца охранника.

«Гангстер», — подумал Маус. По пути в Англию Каген, помнится, назвал его худшим из евреев. И кто теперь из нас двоих гангстер?

Не сводя взгляда с «веблея» в руке Кагена, он покачал головой.

— Еврей, но только не такой, какой ты думаешь.

Кажется, пронесло. Каген ослабил хватку. Наверно, решил, что не стоит рисковать. Этак недолго получить выпущенную из «вельрода» пулю. Схаап заговорил по-голландски и указал жандармам на деревья, что росли шагах в двадцати от насыпи. Каген двинулся вслед за Схаапом. Шестеро жандармов шагали впереди.

Вскоре из-за деревьев донеслись первые выстрелы, и Маус внутренне сжался. Стрельба также спугнула стаю огромных ворон. А еще ему показалось, будто откуда-то издалека донесся лай собак.

Да, зря они убили жандармов. Ничего хорошо от этого не жди, подумал он, глядя, как над деревьями кружится черная воронья стая.

Глава 20

Вторник, 27 апреля 1943 года, 4 часа дня.

Маус резко поднял тяжелый засов. До него тотчас донесся лязг металла о металл, однако не успел он оттолкнуть дверь, как изнутри показались руки и принялись толкать дверь до тех пор, пока не образовалось отверстие, достаточное для того, чтобы в него пройти.

— Река! — крикнул он внутрь вагона. Увы, голос его не достиг цели, поглощенный людской массой, устремившейся в проход.

Некоторые спустили ноги, готовые спрыгнуть на землю.

— Нет, нет, оставайтесь внутри! — крикнул Маус. Но он не говорил по-голландски, как, впрочем, никто его и не слушал, не говоря уже о том, что никто не понимал по-английски. Первые трое или четверо людей успели спрыгнуть на землю и теперь стояли на насыпи. Вид у всех был растерянный. Казалось, еще немного — и люди со всех ног бросятся искать спасения среди деревьев.

— Загони их назад в вагон! — крикнул Каген. Вот мерзавец. Впрочем, английский Кагена был исковеркан немецким акцентом, но именно благодаря этому обстоятельству им удалось остановить людскую массу.

— Река! — крикнул Маус, пропустив слова Кагена мимо ушей.

— Загони их обратно в вагон. Мы трогаемся!

— Пошел к черту, — огрызнулся Маус. Глядя на некоторых из тех, что застыли в дверях, можно было легко догадаться, что они не прочь присоединиться к тем, кто уже стоял на земле. — Сам скажи.

— Zurück! Zurück in den Wagen![28]— рявкнул Каген и для пущей выразительности помахал «стэном». Немецкая речь и автомат сделали свое дело. Было видно, что евреи напуганы. Все как по команде отшатнулись от двери, а те, что успели спрыгнуть на землю, начали в срочном порядке карабкаться назад.

— Леонард! Леонард! — донесся до него голос Реки, а потом он увидел ее. Вытягивая шею, она смотрела из-за плеча какой-то женщины недалеко от двери. Кое-как протиснувшись сквозь плотную людскую массу, она рухнула на колени. Маус схватил ее за плечи и притянул к себе.

— Ты жив, — прошептала она, уткнувшись лицом ему в шею.

— Помоги мне закрыть вагон, — сказал Каген и, схватив край двери, начал задвигать ее на место.

— Погоди! — крикнула Река и, вскочив в узкую щель, крикнула снова, на этот раз, куда-то внутрь темного вагона, в котором пахло цирком. — Вресье!

Затем она позвала еще раз:

— Вресье!

Откуда-то изнутри послышалось шарканье ног. Река сунула руку внутрь вагона и вытащила оттуда Вресье, которая тотчас соскользнула на гравий насыпи. Каген тем временем задвинул дверь на место и опустил засов.

— Я иду к локомотиву, — сказал он, — а вы садитесь в вагон охраны.

Маус не любил, когда ему приказывают, однако знал, что для Реки и Вресье последний вагон — самое удобное место. Тем более что Схаап уже там. Может, при виде жены он перестанет кривить рот. И Маус помахал рукой, мол, идите в последний вагон. Река взяла за руку истощенную женщину в рваном зеленом платье и повела ее к хвосту поезда.

На какой-то миг Маус остался один. Он приложил ладонь к двери, и ему показалось, что доски подрагивают. Что тому причиной? Люди внутри или его собственная рука?

Река поерзала на сиденье, чтобы получше рассмотреть Леонарда, но тем самым разбудила Вресье, которая прильнула к ее плечу. Та тотчас потерла глаза, запавшие, с темными кругами. Река уже почти забыла о том, как скудно кормили узников Вестерборка.

Вресье положила ей на плечо голову. Казалось, это не голова, а пушинка.

— Тебя зовут Река? — голос женщины звучал тихо, однако громче, чем она ожидала.

Река кивнула.