Книга Тайные войны спецслужб - Игорь Атаманенко

После этих леденящих кровь инцидентов охрана Кремля уже как святочный рассказ вспоминала «ходока» из Тамбовской области, которому непременно надо было попасть в Кремль, чтобы получить у Генерального секретаря ответ на свой единственный вопрос, из-за которого он и прошагал сотни километров. Пилигрима удалось разговорить, и он честно признался: «Хочу узнать у Леонида Ильича, правильной ли дорогой иду!»

Все описанные картины вихрем пронеслись в сознании Шорникова.

Фронтовик-орденоносец, генерал был не особенно силен в вопросах кремлевской теремной этики и чуть было не рубанул с плеча, что является лишь комендантом Кремля, а не всего Советского Союза, как его сановный собеседник, и потому не несет ответственности за душевное здоровье населения страны. Но смешался и в очередной раз невнятно попросил ускорить комплектацию подразделения по охране Красной площади, а ему-де забот хватает и с пернатыми — воронами, коих в Кремле развелось уже столько, что они мешают Генеральному сосредоточиться на вопросах классовой борьбы. И он страдает, из-за этого проклятого воронья все чаще остается работать в своих загородных резиденциях.

Надо сказать, что Юрий Владимирович, будучи неизменно требовательным к подчиненным, от которых зависело наведение порядка в самом сердце столицы, тем не менее никогда не докладывал о случившихся там казусах Брежневу. Зачем отвлекать лидера от проблем международного коммунистического движения, зачем докучать князю кремлевских апостолов по мелочам? А зря! Потому что информация о происшествиях все равно доходила до Генсека, но уже в искаженном виде, так как подавалась ему в интерпретации генерал-лейтенанта Семена Цвигуна, первого заместителя Андропова.

Система противовесов по Брежневу

Брежнев хорошо помнил, какую роль сыграл прежний председатель КГБ СССР Владимир Семичастный в устранении Хрущева, и, чтобы исключить исторические аналогии, приставил к Андропову в качестве конвойного пса Семена Цвигуна. Его связывали с Брежневым не только годы совместной работы в Молдавии, но и родственные узы: они были женаты на родных сестрах-еврейках с Алтая.

Вслед за назначением Андропова на пост председателя КГБ СССР Цвигун в качестве его первого заместителя курировал одно из самых ответственных направлений — военную контрразведку.

В годы войны он не был на фронте, но в анкетах аккуратно указывал Сталинград как место своего боевого крещения.

Только после смерти Леонида Ильича стало известно, что еще задолго до начала Сталинградской битвы Цвигун был отозван из военной контрразведки в тыл, в Оренбургскую область, где всю войну проработал в партийных органах. Это, однако, не помешало ему издать под своей фамилией несколько книг и написать с помощью «литературных негров» с десяток сценариев к фильмам о войне и жизни партизан, тем самым произведя себя не только в число защитников легендарной твердыни на Волге, но и в героя партизанского движения. Именно в таком виде его биография вошла во все советские энциклопедии.

Вот она, роль личности в истории, вернее, — историографии. Важно не в истории след оставить, а в учебниках по этому предмету!

Героические заслуги Семена Кузьмича по перекраиванию личной анкеты, а вместе с нею и новейшей советской истории были известны очень узкому кругу людей, к числу которых принадлежал и Андропов.

До самой кончины Цвигун будет не только информировать генсека-родственника обо всем, что происходит в самом секретном ведомстве страны, но и постоянно дискредитировать Андропова, чтобы, столкнув его с «золотого крыльца», стать самому председателем КГБ СССР.

…Два крючкотворца, как две красавицы, не бывают друзьями. Но на какое-то время могут стать компаньонами. Непримиримыми подельниками поневоле Андропов и Цвигун останутся до самоубийства последнего. Их скрытое противостояние началось с первого дня их совместной работы.

Но если Андропов в начале их совместной работы относился к своему заму, как аристократ к гардеробщику, подававшему чужое пальто в ожидании его замены, то в отношении Цвигуна к непосредственному начальнику прослеживалась агрессивная напористость сержанта-сверхсрочника, который постоянно стремится «уесть» своего командира и доказать ему, вчерашнему выпускнику военного училища, что сапоги надо чистить с вечера, чтобы с утра надевать их на свежую голову. Происходило это оттого, что Цвигун имел значительное преимущество перед Андроповым в плане сроков пребывания в системе КГБ на руководящих должностях.

По его мнению, Андропов, бывший дипломат и ловкий царедворец со Старой площади, был не способен разобраться в системе безопасности государства вообще и в специфических методах разведки и контрразведки в частности. Ну чего путного можно ожидать от этой «штафирки»?! И хотя авторитет самого Цвигуна среди профессионалов был равен нулю, как говорится, за душой ничего не было, но за спиной кто-то стоял. И не кто-нибудь, а сам Леонид Ильич со всеми вытекающими последствиями. Чувство мнимого превосходства над своим шефом и желание занять его место являлось внутренним движителем Цвигуна на протяжении всей их совместной работы.

В качестве первой серьезной проверки устойчивости Андропова, его способности держать удар можно рассматривать события у Боровицких ворот 22 января 1969 года. Проверку эту устроил не кто иной, как его заместитель генерал-лейтенант Цвигун.

Прерванная телетрансляция

22 января 1969 года ликовала вся страна. Из Москвы шел прямой репортаж, и миллионы советских людей, застыв у телевизоров и радиоприемников, следили за церемонией торжественной встречи героев космоса в правительственном аэропорту Внуково.

Телекамеры показывали крупным планом улыбающиеся лица космонавтов Берегового, Шаталова, Елисеева, Хрунова, Волынова и… Леонида Ильича Брежнева.

Установленные в многолюдных местах столицы громкоговорители, в которых дикторы, захлебываясь от восторга, сообщали о каждом рукопожатии и поцелуе Генерального секретаря, а затем о всех передвижениях праздничного кортежа по улицам столицы из аэропорта в Кремль.

Дикторы радио и телевидения, рыдая от умиления, наперебой расхваливали близость руководителей партии и правительства к «простым труженикам космоса» и неоднократно упомянули, что вслед за «Чайкой», в которой находятся космонавты, во второй машине следуют Брежнев, Косыгин, Подгорный… «Кортеж правительственных машин приближается к Боровицким воротам, и через несколько минут герои-космонавты будут в Кремле, где состоится торжественная церемония их награждения!..». Это была последняя мажорная нота в репортаже с места событий. Прямая трансляция внезапно оборвалась.

Возобновилась она примерно через час и производила странное, если не сказать удручающее, впечатление.

Показывали церемонию награждения. Но где восторг, где ликование? Вместо них растерянность и смятение как среди награждаемых, так и среди вручающих награды. Бледные лица, вымученные улыбки, отрывистые фразы, всеобщая нервозность…

Телезрители недоумевали: «Почему награды вручает Подгорный? Где Леонид Ильич?!»