Книга Не горюй! - Мэриан Кайз

— Нет, Джеймс, не меня, — очень спокойно сказала я. — Тебе нужна слабоумная идиотка, которой ты бы мог командовать. Почему бы тебе не вернуться к Дениз?

— Я не хочу Дениз! Я хочу тебя!

— Что ж, очень жаль, — ровным голосом заявила я, — потому что меня ты не получишь.

У него был такой вид, будто кто-то лягнул его в живот. Почти такой же, какой был у меня, когда он заявил мне, что уходит.

Но не подумайте, что я решила отомстить, ничего подобного.

— Знаешь, что во всем этом самое плохое? — спросила я.

— Что? — спросил, повернув ко мне бледное лицо.

— Ты заставил меня сомневаться в самой себе. Ради тебя я даже собиралась сделать попытку измениться. Ты хотел уничтожить меня как личность!

— Для твоей же пользы, — сказал он, но без особой уверенности.

Я прищурилась.

— Выбирай слова, ублюдок! Они могут стать для тебя последними, — прошипела я.

Он стал еще белее, если только это возможно, и промолчал.

— Никогда больше не позволю собой помыкать! — решительно заявила я. Мне нравилось думать, что в данный момент я напоминала Скарлетт О'Хару, когда она провозгласила: «Бог свидетель! Я никогда больше не позволю себе замерзать или голодать!» — Я всегда буду верна самой себе, — продолжила я. — Буду самой собой, хорошая я или плохая. И если какой-нибудь мужчина, даже Эшли, попытается меня изменить, я избавлюсь от него так быстро, что у него голова закружится!

Джеймс не обратил ни малейшего внимания на мое упоминание «Унесенных ветром». Никакого воображения у человека.

— Я никогда не пытался тобой помыкать, — пробормотал он.

— Все, Джеймс, — сказала я, начиная уставать. — Разговор окончен.

— Ладно, забудем о прошлом, — заторопился он. — Что, если… что, если я пообещаю никогда больше не помыкать тобой?

Он сказал это так, будто ему в голову внезапно пришла совершенно новая оригинальная идея. Архимед, выпрыгнувший голышом из ванны, в сравнении с ним показался бы сдержанным.

Я взглянула на него с презрительной жалостью.

— Разумеется, ты никогда больше не будешь помыкать мною, — сказала я, — потому что у тебя не будет такой возможности.

— Ты ошибаешься, — заявил он, — ты обязательно передумаешь.

— Ни за что, — засмеялась я.

— Передумаешь! — продолжал настаивать он. — Ты без меня не продержишься.

Зря он это сказал.

— Куда ты идешь? — в ярости воскликнул Джеймс, видя, что я беру сумку.

— Домой, — просто сказала я. — Если я уйду сейчас, я успею на последний рейс до Дублина.

— Ты не можешь уйти! — заявил он, вставая.

— Еще как могу! — возразила я. И сделала крутой разворот, для которого так подходили мои высокие каблуки.

— А как насчет квартиры? И… насчет Кейт? — спросил он.

Приятно было слышать, что среди его приоритетов квартира на первом месте.

— Я с тобой свяжусь, — пообещала я, вспомнив, как он сказал мне то же самое в тот ужасный день в больнице, и направилась к двери.

— Ты вернешься! — заявил он, выходя за мной в холл. — Ты без меня не сможешь.

— Ты это уже говорил, — заметила я. — Но я на твоем месте не слишком бы надеялась. — С этими словами я захлопнула за собой дверь.

Мне удалось добраться до станции подземки, прежде чем я начала плакать.

35

Я совершенно не помню, как добиралась на подземке до аэропорта Хитроу.

Все было как в тумане.

Я знала, что поступила правильно. Во всяком случае, я так думала. Ведь в реальной жизни трудно четко определить, правильно поступаешь или нет. Так не бывает — сделал правильный поворот, и ты всю оставшуюся жизнь счастлива, а повернешь не в ту сторону, и вся жизнь идет насмарку. В реальной жизни чаще всего бывает, что от одного и того же решения ты одновременно и приобретаешь, и теряешь.

Откуда мне знать, правильно я поступила или нет? Мне хотелось, чтобы кто-нибудь подошел ко мне с золотым кубком или медалью, пожал мне руку и поздравил с правильным решением. Я хотела, чтобы моя жизнь напоминала компьютерную игру. Неправильное решение — выбываешь из игры. Правильное решение — набираешь очки. Я хотела все знать точно. Хотела быть уверенной.

Я продолжала в уме перебирать причины, по которым я не могла остаться с Джеймсом. Джеймс хотел, чтобы я перестала быть самой собой. С такой, какая я есть, он не был счастлив. А я не буду счастлива, если изменюсь в угоду Джеймсу! Так что, пожалуй, к лучшему, что нашему браку пришел конец.

Беда в том, что всегда оставалось сомнение. Понимаете, я думала о том, что, может быть, смогла бы спасти свой брак, будь я мягче, сильнее, добрее, настойчивее, терпеливее, злее…

Я изводила себя такими мыслями.

Ведь в конечном итоге решение приняла я. Это я сказала, что у нас ничего не получится. Конечно, Джеймс не оставил мне почти никакого выбора, но, как говорится, на курок нажала я.

Я чувствовала себя такой виноватой! Но тут же уговаривала себя не глупить. То, что предлагал Джеймс, было абсолютно неприемлемо. Какое-то подобие отношений, причем только на его условиях. Да меня на неделю бы не хватило! А если бы наши отношения затянулись, то только за счет моего счастья. Так что это была бы пиррова победа.

Мысли все кружились и кружились, наступая друг другу на хвост.

Господи, как же я ненавидела быть взрослой! Я терпеть не могла принимать решения, когда не знала, что прячется за поворотом. Я мечтала о мире, где все хорошее и все плохое имеет соответствующие этикетки. Чтобы, как только на экране появлялся злодей, начинала играть зловешая музыка. Тут уж вы не ошибетесь! О мире, в котором тебя спрашивали, что ты предпочитаешь: играть с прекрасной принцессой в душистом саду или быть съеденной отвратительным монстром в вонючей яме? Не так уж сложно выбрать, верно? Тут вы не будете мучиться сомнениями и не спать ночами.

И еще. Наверное, я была разочарована. Очень разочарована. Ведь когда-то я так любила Джеймса! Я совсем не была уверена, люблю ли его до сих пор. Но помириться мне было бы приятнее, чем окончательно разругаться. Только помириться по-настоящему. А не просто достигнуть компромисса.

Сначала мне было грустно. Потом я разозлилась. Затем снова ощутила вину. После этого опять загрустила. Какой-то кошмар!

Одна мысль останавливала меня от того, чтобы окончательно свихнуться. Я вдруг поняла, что ничто не мешает мне вернуться к Джеймсу. Вот прямо сейчас я могу выйти из поезда, пересечь платформу, вернуться в нашу квартиру и сказать, что была не права и хочу попробовать еще раз.

Но я не вышла.

И тогда я осознала нечто важное. Если бы я действительно любила его и хотела быть с ним, я бы вернулась… В Хитроу оказалось намного тише в этот поздний час. Я купила билет на ближайший рейс. В самолете практически никого не было. Весь ряд оказался в моем распоряжении, так что я могла от души нареветься и шмыгать носом, сколько мне заблагорассудится.