Книга Нянь, или Мужчину вызывали? - Холли Петерсон

— Хорошо, вот что я думаю — и это, кстати, вполне очевидно. Я думаю, что обладание этой женщиной в ее собственном доме давало тебе ощущение того, что ты обладаешь всеми ее шедеврами хотя бы на десять минут. Трахая ее, ты чувствовал себя богатым.

Молчание.

— Ты совершенно не права, — сказал он, наконец.

— Филип. Если ты не можешь быть честным со мной, будь хотя бы честным с собой. Я повторяю: трахая ее, ты чувствовал себя богатым. Не таким богатым, как мы, а таким, каким тебе всегда хотелось быть. Богатым в стиле «убрать шасси».

— Я даже не знаю, что на это ответить. — Ну и хорошо.

— Это была ошибка, просто ошибка. Я не негодяй. Выходить за меня замуж вовсе не было безумием с твоей стороны.

Я слышала, как в другой комнате шумят дети.

— Я знаю.

— Точно?

— Точно.

Наконец, он снова попробовал договориться со мной.

— Так ты читала ту папку или нет? Мне надо знать. Теперь мне нужна правда от тебя.

— Филип, этого я тебе не скажу.

Он встал и зашагал взад-вперед, дыша, как бык на корриде.

— Черт побери, Джейми! Ну, хорошо, ты меня ненавидишь за все, что я натворил. Я знаю, что со мной непросто. Но ради меня и ради детей ты должна меня прикрыть.

— Копии документов «Риджфилд» находятся в сейфе в банке.

— Ты что, шутишь? — Он хлопнул себя по бедру и неестественно засмеялся. — Скажи мне, что ты шутишь, Джейми! — Он снова зашагал по комнате.

— Я не шучу.

— Но зачем? Это просто безумие.

— Я решила, что так будет благоразумнее.

— Так ты читала их или нет?

— Неважно. — Он что, считал, что я повела себя как идиотка и не посмотрела их?

Он снова зашагал кругами по комнате.

— Ну ладно, так чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы ты нашел девушку, у которой единственной целью жизни будет забота о тебе. Такую, которую будет впечатлять твое происхождение, твоя жажда жизни, твой финансовый и профессиональный успех.

Вид у него был озадаченный, но в глазах вспыхнула надежда.

— И это все?

— Нет.

— Я так и думал. — Он снова сел.

— Я хочу кое-что изменить. Переехать в нижнюю часть Матхэттена.

— Ты с ума сошла? Да какой нормальный человек с деньгами станет жить в одном районе с ужасными фабриками, без швейцаров в домах…

— Филип, я не хочу больше жить в замкнутом мирке Парк-авеню, со всеми этими провинциальными богатыми семьями! И не хочу, чтобы наши дети там росли.

— Если ты собираешься критиковать то, как я…

— Я не про тебя. Это все вообще касается не тебя, а меня, моего счастья и благополучия наших детей. Я хочу жить в другом окружении, менее склонном судить людей.

— В Манхэттене ты не найдешь такого места, и в Бруклине тоже. Нет больших снобов, чем вся эта богема, которая считает себя такой крутой, что…

— Я хочу попробовать. Дилан еще два года будет ездить в свою школу, а потом сможет перевестись в седьмой класс в нижней части Манхэттена. А Грейси мы все равно записали в церковную школу Сент-Энтони. Тогда это казалось безумием, но теперь оказалось очень кстати.

— Замечательно! То есть ты еще с прошлой осени, когда мы рассылали заявки, готовилась переехать, а мне ничего не сказала?

— Тогда Сент-Энтони была запасным вариантом на случай, если Грейси не попадет в Пемброук. Так или иначе, я хочу, чтобы ты продал нашу большую квартиру и купил две поменьше, для меня и для себя. И я хочу, чтобы ты временно оплачивал все мои необходимые расходы; когда я найду работу, мы сможем вычислить обоснованный процент, который я смогу вносить в наш бюджет. Я передам тебе примерные расчеты, когда мы вернемся.

— Ты хоть представляешь, сколько это стоит — содержать две квартиры?

— Я знаю, Филип. Если не ошибаюсь, бюджетом и счетами в нашей семье занималась именно я, ты не забыл? Поэтому я точно знаю, что именно ты можешь себе позволить. И я не хочу, чтобы в это вмешивались юристы. Мне бы хотелось, чтобы нашим разводом занимался посредник, а не зубастый корпоративный юрист.

У меня даже мурашки побежали по телу от собственных слов, но когда я произнесла слово «развод», то почувствовала себя увереннее. А Филип даже не вздрогнул, услышав его. Не знаю, то ли дело было в его юридическом опыте, то ли он уже успел попрощаться с нашим прошлым…

Я продолжила.

— Это мое последнее и единственное предложение. Я хочу новую квартиру. Я хочу достаточное количество денег, чтобы платить по счетам за детей, — все равно этим я буду заниматься. И я хочу, чтобы ты оплачивал мои расходы, пока это будет необходимо. Я предлагаю тебе вариант дружественной совместной опеки, чтобы ты приходил и уходил, когда тебе вздумается. Я хочу, чтобы было как можно меньше напряжения. И я хочу, чтобы все это ты предоставил мне в обмен на…

— В обмен на что?

— На то, что я спрячу ключ от того сейфа.

— Джейми. Мне надо знать, где…

— Нет. Клянусь жизнью моих замечательных детей, что достану этот ключ, только если ты откажешься от моего предложения.

— Ну, пожа-алуйста, Джейми. Скажи мне, что именно ты знаешь?

— Я знаю, что ты мне дорог. Что я хочу, чтобы ты нашел кого-нибудь, кто тебе лучше подходит, кто сделает тебя счастливым. Я хочу, чтобы ты часто видел своих детей и чтобы у тебя были хорошие отношения с их матерью, А если ты вздумаешь мухлевать со мной по финансовым вопросам, помни, что у меня под рукой есть крайне опасная информация…

— Но ты же не станешь губить меня, ты же…

— Ты не знаешь, на что я способна. Зато ты знаешь, что эта информация у меня есть. И ты знаешь, что деньги для меня значат куда меньше, чем для тебя, несравнимо меньше. Так что если меня достаточно сильно рассердить…

— Ладно, ладно. Дай мне несколько дней на размышление. Дай мне все обдумать.

— Думай на здоровье, Филип. Но помни: никаких юристов.

— Могу я пообщаться с детьми?

— Конечно. Мне остаться или уйти?

— Лучше останься. На случай, если мне понадобится помощь.

— Я понимаю.

— У меня обратный рейс в половине второго.

Десять лет мы шли к этому разговору, и, наконец, он завершился. Но я не успела все обдумать, потому что пора было повидаться с Питером и успокоить его.

— Папа! — крикнула Грейси из гостиной. — А я умею на лыжах кататься! Ты на меня посмотришь?

Дилана это тоже интересовало.

— Ты покатаешься с нами, папа? Покатаешься?