Книга Стиль модерн - Ирэн Фрэн

— Думаю, да. А сейчас я иду спать. Кстати, теперь ваша очередь бояться! Ведь вы отправляетесь на поиски Лили?

— Да, — сказал он беззвучно. — Я буду ждать ее на выходе из студии. Позвоню вам завтра. Не беспокойтесь.

— Теперь, после встречи с этим магом… мое будущее видится мне в радужном свете!

Она вышла из машины — усталая, но довольная. Когда Стив уже готов был тронуться с места, она наклонилась и обронила:

— Хотите знать мое мнение? Я его полностью изменила, с тех пор как встретилась со Стеллио. Мне уже кажется, что это история мужчин… Успехов!

Глава двадцать четвертая

Лили Шарми была современной женщиной — по крайней мере, претендовала на то, чтобы так называться. В те редкие дни, когда ей удавалось уехать на Белую виллу после съемок на студии «Эксельсиор», она чувствовала неизъяснимое наслаждение в том, чтобы за рулем своей машины пронестись по улицам Пасси и исчезнуть вдали на глазах у своих поклонников.

В то же время ей необходимо было проехать через Булонский лес, и это все портило. Тогда она забывала о принятом восемь лет назад решении: отбросить прошлое, стереть его из памяти, думать только о своем терпеливом созидании выдуманного образа с помощью хитроумных комбинаций и тайных игр.

Каждый раз проезжая по Булонскому лесу, она одновременно с болью испытывала и удовольствие; когда она вновь видела озеро, высокий строевой лес, дорожки, вытоптанные лошадьми, то погружалась в воспоминания: ей виделись утренние прогулки, прогулки после полудня, д’Эспрэ, посматривающий на нижние юбки Файи, сообщническая рука ее подруги, опиравшаяся на ее собственную, примерки у Пуаре, походы к «Максиму», кафе-танго. В памяти стерлись все неприятные моменты — ревность, молчание, капризы, хлопающие двери, — она вспоминала только радостные минуты: как поздним утром просыпалась, чтобы вновь погрузиться в постель подруги, почувствовать под кружевами ее нежную кожу.

Д’Эспрэ редко появлялся в этих воспоминаниях. В тот вечер в Шармале они расстались как чужие. Она отправила ему ключи от квартиры на Тегеранской улице, как только забрала оттуда свои чемоданы и устроилась у Вентру. Она удивительно спокойно рассказала ему о разрыве — он воспринял это без всякого волнения. И началась другая жизнь. В то же время Лиана не могла привыкнуть к смерти Файи. Только Вентру мог бы ее спасти, но он бросил ее через несколько месяцев, просто сказав: «Уходи, Лиана. Ты недостаточно на нее похожа». Если бы он произнес другие слова, она, может быть, упорствовала бы и добилась своего, несмотря на угасающую страсть. Но что можно было сделать после этих слов?

Вентру обрек ее на годы скитаний. Лиана попробовала все: манекенщица, модель, танцовщица в мюзик-холле. За это время у нее были мужчины, но, как призраки, они исчезали без следа. Ее интересовало только собственное отражение в зеркале. Она не переставала искать в нем умершую и в отчаянии не находила там ни подруги, ни самой себя. Иногда по утрам она решала наконец стать Лианой — пикантной, нежной Лианой, как говорили о ней когда-то. Но два часа спустя, как и в худшие моменты страсти к Файе, она уже отказывалась от своих благих намерений, снова возвращалась к зеркалу, принимала отстраненные позы, недоступный вид подруги — и упрекала себя за это, не желая быть Файей.

Запутавшись в этих противоречивых образах, Лиана разорилась в полном смысле слова: понемногу продала все драгоценности, ренту, шляпки, старые платья. Она потеряла все, что имела, и с этим утратила свою соблазнительность. Уже на грани отчаяния Лиана однажды вечером, выходя из кино — это был фильм то ли с Глорией Свэнсон, то ли с Лилиан Гиш, — вдруг сразу поняла, что ей остается один выход: рискнуть! Взять на себя роль Файи, воплотить в себе это дьявольское и восхитительное существо. Лиана искала в этом перевоплощении свое спасение, а нашла инструмент мести. С помощью кино она решила расширить империю соблазна. В отличие от Файи, Красотки Отеро, Мата Хари, она будет властвовать не над двумя десятками обезумевших поклонников, — она станет королевой разбитых сердец, принцессой юных парижанок. А для Эдмона д’Эспрэ и Вентру, которые не сумели или не смогли ее полюбить, она возродит прекрасное привидение.

Так Лиана стала кинозвездой — Лили Шарми. Прошло полтора года, с тех пор как она перевоплотилась в Файю. Созданный ею образ уже был близок к совершенству. Она жила в своих отражениях: в двигающейся тени фильма, в фотографиях прессы, окруженная повсюду и всегда зеркалами. Она соблюдала диету, отрабатывала жесты, макияж, перекрашивала волосы, прибавляла немного пудры здесь, немного — там, подводила уголки глаз, немного больше помады наносила на уголки губ…

Лили выезжала из Булонского леса, когда увидела следовавшую за ней голубую машину и нажала на газ. Лили любила скорость. После первых успехов в кино она решила научиться водить машину. Ей очень нравилось показывать мужчинам, и не только перед репортерами, что она умеет ловко управлять автомобилем. За ней всегда кто-нибудь увязывался, и она не могла отказать себе в удовольствии оставить далеко позади незадачливого поклонника. Но этим вечером она спешила в Лувесьен, на Белую виллу.

Она купила ее шесть месяцев назад, как только начала получать большие гонорары. Именно там она переводила дух от своей ужасной комедии. Никто не догадывался о существовании виллы, исключая, может быть, одного из продюсеров — человека, вместе с которым Лили инсценировала эту блестящую историю с египетским женихом. Через год после начала карьеры кинозвезды ей захотелось немного отдохнуть. Она решила исчезнуть, но так, чтобы все ощущали ее незримое присутствие: в общем, по старому рецепту Файи. И выбрала Венецию — опять-таки из-за Файи, в память о ее бегстве с австрийским банкиром. Но в путешествии Лили Шарми все было еще лживее, чем в любовных историях блондинки. Придумали восточного принца, роль которого взял на себя статист со смуглой кожей, в разгаре зимы зафрахтовали яхту. Все поверили — или хотели поверить — в эту басню, но вместо солнечного Египта Лили приехала в Лувесьен, и здесь, освободившись от макияжа и фотокамер, провела долгие недели одиночества.

В каком-то роде это было счастьем, поскольку Белая вилла располагалась в деревне, окруженная парком. Чтобы не вспоминать о Шармале, Лили отказалась от всех предложенных ей старинных зданий и предпочла им новую постройку, последний крик моды по уровню комфорта. Покрашенные в белый цвет стены из бетона, стальные перила, лаковые ширмы, раздвигающиеся от нажатия кнопки, — все это соответствовало тому образу, который она хотела создать: решительная, неприступная, современная и роковая женщина одновременно.

В глубине души Лили не могла не признавать, что вольноотпущенница была только бывшей рабыней, все так же мечтающей быть абсолютно преданной единственному существу. Это подчинение она часто изображала в своих последних фильмах. Но как совместить эту мечту с охотой, которую она начала и которая помогала ей теперь не сбиться с пути? Она боялась думать о том, что с ней произойдет, если она опустит оружие. Она представляла свое будущее как рекламу круизов, где ярко-белые пароходы уходили к таким же неопределенным, эфемерно радужным берегам. И уже поздно было об этом думать, поскольку игра подходила к концу.