Книга Командир Марсо - Жан Лаффит

— Извини, — говорит сторож, выходя к ним навстречу. — Я тебя не узнал. Думал, бродяги…

— Что это в замке происходит?

— Хозяин устроил банкет в честь участников движения Сопротивления…

Сидони уже проснулась. Она выбегает из дому навстречу мужу и, плача от радости, обнимает его. Из сарая в башмаках на босу ногу, держа в руках вилы, выходит дядюшка.

— Вот леший! Да это же Роже!

Восклицания и вопросы сыплются без конца. Сидони, для которой каждое чудесное летнее утро начинается одной и той же работой, растапливает печь, идет за водой, открывает окна…

— Милу, вставай! Живо, малыш, папа вернулся!

И когда ребенок в рубашонке вбегает в кухню, со стороны равнины до них доносится страшный грохот взрыва.

— Что-то взорвалось, — говорит Сидони, подбегая к дверям.

Роже Беро подмигивает Пикмалю.

— Иди сюда, ничего не случилось. Просто какая-нибудь шальная граната, от которой кто-то избавился…

И он спокойно целует сына.

* * *

Празднество в замке в полном разгаре. Вечером из Бержерака и Перигё прикатили машины. «Сегодня здесь одни только участники движения Сопротивления», — сказал Распиньяк своим гостям. Этих участников оказалось очень много. Можно было подумать, что Виши вообще никогда не существовало. Среди гостей находился бывший депутат-социалист, были здесь и новоявленные общественные деятели, множество офицеров в мундирах и даже несколько молодых людей с нарукавными повязками Ф.Ф.И…

Большой зал был украшен портретом де Голля и трехцветным флагом с лотарингским крестом. В буфетах на столах в изобилии стояли закуски и вина.

Сирано, затянутый в мундир полковника, в течение всего вечера пользовался большим успехом у дам. Его жена Элен, молча сидевшая рядом со старшими Вильнуарами, ревнивым взором следила за незнакомой ей молодой особой, блиставшей веселостью и остроумием; эта дама явно ухаживала за ее мужем. Распиньяк, беседуя в кругу близких друзей, хвалил Сирано:

— Он настоящий герой, уверяю вас, и имеет все данные стать министром…

Американские офицеры раздавали свои автографы. Чарли, ставший теперь для всех майором Томсоном, скромно явился в штатском. Отец Сирано, господин Вильнуар, вел разговор с депутатом:

— Мои заводы будут теперь работать полным ходом на армию…

В малом зале шли танцы… Как раз в этот момент раздался взрыв.

В первую минуту у Распиньяка мелькнула тревожная мысль, что взрыв произошел в его владениях. Перепуганные дамы в декольтированных платьях, испуская жалобные крики, крепче прижались к своим кавалерам. Задремавшие было после бессонной ночи пожилые гости, очнувшись, вскочили с кресел. Сирано и Распиньяк бросились к балкону. Оба вглядывались в долину, стараясь в полумгле рассвета определить место взрыва. По ту сторону Дордони, над рухнувшей крышей, поднимался дым.

— Канальи! — восклицает маркиз. — Это у Борденава!

Сирано, как и подобает сильному мужчине, ободряюще улыбается дамам. Он делает знак музыкантам:

— Продолжайте, ничего серьезного!

Но Распиньяк обеспокоен.

— Долго еще будут длиться все эти истории?

— Приходится считаться с тем, сколько ненависти накопилось у народа за годы этой войны, — отвечает ему Сирано. — В городах, например, обстригают сейчас волосы женщинам, жившим с немцами. Несколько магазинов, принадлежавших известным коллаборационистам, подверглись той же участи, что и усадьба Борденава. Я лично за то, чтобы не мешать таким вещам…

— Но неужели все это вам по душе?

— Это даст нам удобный предлог для восстановления порядка.

— А пока что здесь могут совершаться всякие противозаконные дела, всякие безобразия!…

— Меня беспокоит не это, а то, что коммунисты вошли в состав правительства. Скоро они снова вылезут на белый свет со своей партией и профсоюзами… Вот это куда серьезнее.

— Тут я отказываюсь понимать нашего де Голля. Пригласить в свой кабинет коммунистов!

— Трудно этого избежать, дорогой мой. В данный момент, во всяком случае, их устранить нельзя.

— Значит, по-вашему, победа ускользает от нас?

— Будем надеяться, что американцы не дадут нас в обиду…

XXX

В Бреньяде жизнь шла своим чередом. Дюшаны поселились в доме соседа, убитого дарнановцами. У старика не было детей, и он завещал все свое имущество Мелани. В последние годы он стал совсем беспомощным, а в семье Дюшанов к нему относились как к родному; во время его болезни Мелани самоотверженно ухаживала за ним. Старик знал, что, пока живы ее родители, у нее нет ничего своего — ни дома, ни земли. А она молода, может еще снова выйти замуж… И вот он оставил ей в наследство все, что имел…

Конечно, его дом не дворец! Но для Бреньяды это прекрасный дом. В нем большая кухня с глинобитным полом; в глубине ее стоит кровать, принадлежавшая старику, на ней теперь спят супруги Дюшаны. Над камином Дюшан прибил фотографию, спасенную в день пожара его женой. Папаша Дюшан гордится тем, что сумел сберечь ее в годы войны и оккупации. Это портрет Мориса Тореза. По обе стороны кухни — две комнаты с выложенным плитками полом, сюда поставили всю мебель, которую удалось спасти от пожара. Около дома — сарай и хлев. У Дюшана уцелела еще пара волов; он сможет обрабатывать свою землю и небольшой участок, доставшийся Мелани в наследство.

Возвращение Дюшана домой было для деревни целым событием. Старый кюре, хотя он и отвык за последнее время от кафедры, произнес по этому поводу торжественную проповедь. Дюшантиль и Мелани окружили Дюшана заботой, ухаживали за ним, как за ребенком. В самом деле, чего он только не натерпелся, бедняга! В тюрьме немцы морили его голодом, избивали…

— Чего им от тебя было нужно?

— Выпытывали сведения о Роз Франс, подлецы! Хотели от меня узнать фамилии всех товарищей, бывавших в нашем доме. Я им толкую: «Никто у нас не бывал». — «А эта Роз Франс, что жила у вас?» — «Это беженка. Разве я не могу принять к себе в дом беженку?» Вот тут-то они и начали меня бить. Но я не сдался.

Кроме того, у Дюшана в запасе имелась еще история побега из тюрьмы. Об этом он мог рассказывать до бесконечности, добавляя все новые и новые подробности. Разве можно было все это забыть?…

Неделю назад Марсо переехал к Дюшанам. Он оставался единственным раненым в госпитале, и ему казалось, что его выздоровление идет очень медленно. Как-то в госпитале его навестила Мелани. Она привезла Марсо корзину груш от Дюшантиль и предложила ему: «Почему бы вам не переехать к нам? Конечно, нашему дому далеко до замка, но места вполне хватает. Отец был бы так рад».

Марсо поблагодарил ее, не дав определенного ответа, но через день, воспользовавшись приездом Серве, попросил отправить его в Бреньяду. Перемена обстановки пошла ему на пользу.