Книга Принц теней - Курт Бенджамин

Я и не знал, в какие козни и в чьи планы попал. Я стал пешкой в бессмысленной игре, не имевшей никакого отношения к возвращению процветания родной стране. Мастер Марко, видимо, сошел с ума. Ему кажется, что я обладаю какой-то волшебной силой, и если он не сможет использовать ее в своих целях, то должен убить меня, чтобы она не обернулась против него. Проблема в том, что у меня нет никакой силы и толку от меня не будет. Понимаете?

— Не совсем, — признался генерал Шу. — Вы были еще ребенком, когда покинули Фибию. Может, мастеру Марко известно что-то, и вы бы тоже познали это, не изменись жизнь столь резко.

— Вот именно, что не познал, — подчеркнул Льешо, — что бы я ни должен был получить как принц, ловцу жемчуга этого не досталось. Что касается мастера Дена и ее светлости, не знаю, какая им польза от моего прибытия к императору. До Фибии тысяча ли, страна заселена гарнами. Если бы император решился помочь ей, ему пришлось бы сначала покорить Гарнию. И где гарантия, что покоренные люди не восстанут снова и не нападут на Шан в его отсутствие.

— Когда-нибудь из тебя выйдет хороший генерал, Льешо. Даже я не смог бы лучше объяснить ситуацию между Гарнией и Шан, проведя много лет на границе.

— Не так уж трудно догадаться об этом, пройдя Долгий Путь.

Шу не заслужил подобного сарказма, единственного способа защиты в арсенале юноши. Император, безусловно, прислушивается к своему генералу, и Льешо надеялся, что Шу имеет более ясные взгляды по поводу освобождения Фибии, а тот лишь согласился, что нет смысла поддерживать борьбу Льешо за далекую страну. Никакой надежды.

— Проводите меня на рынок рабов, мне нужно попасть туда.

— Я люблю Шан, но не советовал бы фибскому юноше одному ходить по тем же улицам, что рабы. — Генерал встал и размял замлевшие мышцы. — Я отведу тебя туда и позабочусь, чтобы ты вернулся невредимым.

— Спасибо.

Льешо встал и последовал за Шу из парка. Казалось странным, что человек с чином генерала находит время содействовать упрямым желаниям раба. Если юноша и причинял ему излишнее беспокойство, по нему это было незаметно.

— Ты, Льешо, должен понять, что я потакаю тебе, хоть и не вижу смысла в твоем решении.

Генерал Шу провел его вниз по узкой извилистой улице с обветшалыми домами, громоздящимися один над другим, то и дело выступая на дорогу. Он шел с непринужденным видом, будто бесцельно прогуливался, имея в запасе кучу времени. Несмотря на очевидную беззаботность, Шу внимательно смотрел по сторонам, огибая отбросы, местами наваленные на мощеную дорогу. Льешо, последовав его примеру, держался подальше от балконов над головой, из которых в любой момент могли выплеснуться помои.

— Девять лет прошло с падения Фибии, с тех пор из горцев на наш рынок попадают только невежественные фермеры, — сообщил генерал Шу, не обращая внимания на препятствия на пути и детей-попрошаек, которым он бросал монеты, не замедляя шага.

Гарнские купцы проходили мимо с твердым колким взглядом, держа руку на поясе с деньгами. Льешо вздрагивал, когда эти глаза оценивали его стоимость и ухмылялись генералу. Он догадался об их пошлых мыслях, но лучше уж снести их презрение, чем попасться им без сопровождения.

— Я не надеюсь найти в загонах братьев, — сказал Льешо, — но должны же быть какие-то записи.

— Вероятно. Можешь быть уверен, что их имена заменили, дабы они не смогли найти последователей.

— Вы словно недовольны, что нас не убили на месте.

Генерал пожал плечами.

— Я не нападал на Фибию, но случись такое, я б вырезал правителей и всю их родню, перед тем как сесть на трон. Оставлять за собой обиженных — неверная тактика.

— Тогда Фибии повезло, что ее атаковали гарны, а не жители Шан, — отметил Льешо, понимая, что это не лучшая тема для разговора.

— Несомненно, — без обиды согласился генерал Шу. — Вот мы и пришли, — сказал он.

Говорить было не обязательно, Льешо узнал место по распространявшейся вони еще до поворота.

ГЛАВА 32

Официально называясь «пунктом продажи рабочей силы», загоны для рабов имели вид лабиринта из частокола какие строятся для домашнего скота. Заканчивался он на краю рыночной площади. Место поражало убогостью: гниющая еда, испражнения, пот бесчисленного множества человеческих созданий, испытывающих невыносимый ужас и отчаяние согнанного скота. Когда чувства на пределе, воспоминания могут причинить боль не меньшую, чем удар. Льешо схватился за перекладину, закрыв лицо рукой, впитывая пронизанную кровью жуть, открывшую в душе старую рану.

— Здесь умер принц Фибии Льешо, — сказал он.

Рынок рабов уничтожил принца, пусть не разрушил его плоть, но раздел душу наголо и воссоздал нового человека. Столько обезумевших детей катилось вниз по этому мусоросбросу. Никто ни разу пальцем не пошевелил, глядя, как невинных продают, словно животных, чтобы ими пользовались, растили или убивали по прихоти любого, имеющего деньги купить их.

Вопль скорби пытался прорваться через горло Льешо.

— Мои люди! — простонал он, — о богиня, что ты сделала с моими людьми?

Ужасом опустошения загоны напомнили Льешо, что он один в этом мире. Он знал это еще со смерти Льека, иногда чувствуя жгучую необходимость обрести союзников или друзей. Тут на плечо опустилась рука. Рука генерала Шу, конечно же. Юноша вздрогнул. Какое утешение может предложить ему Шу?

— Империя с гниющими загонами для рабов в самом ее центре и себе-то помочь не может, — уныло сказал Льешо. — Что может она сделать для Фибии?

— Старый император умер. — Генерал Шу убрал руку с его плеча и скрестил запястья над перекладиной рядом с Льешо. — Теперь правит его сын. В Шане все будет по-другому, однако для перемен нужно время.

Перемены. Льешо смотрел на загон. Работорговцы называли его дортуаром, хоть в нем не было даже кроватей: лечь можно лишь на покрытый толстым слоем грязи пол. Он и не предназначался, чтобы служить крышей для несчастных рабов, вдруг понял Льешо, он должен скрывать их безнадежность и истощение от возможных покупателей. Женщины и мужчины помещались вместе. В детстве юноша думал, что это было сделано из добрых побуждений, чтобы семейные пары могли насладиться последней ночью вместе. Потом, наслушавшись душераздирающих криков, он понял, почему торговцы устраивали всех под одну крышу. Если женщина наутро оказывалась беременной, то можно выгодно сторговаться: одна по цене двоих. Нет. От Шана не стоит ожидать помощи.

— Чтобы изменить мир, нужен не один день, Льешо. Надо найти причину, чтобы пробудить у народа волю и стремление к переменам. Ты можешь сделать это?

Голос генерала Шу смягчил боль в его сердце, утихомирил щемящее негодование, от которого сжимались кулаки. Так много смысла в одном вопросе:

— Ты можешь предложить Шану повод уничтожить постыдную торговлю людьми? Можешь вернуться обратно в этот ад, чтобы спасти своего брата?