Книга Диомед, сын Тидея. Книга 2. Вернусь не я - Андрей Валентинов

– Вот и мири таких! Скажешь им, Ром, что где-то через месяц я вернусь и рассужу всех по справедливости.

– Они не знают, что такое «месяц», ванакт. Я им лучше на пальцах покажу.

Тяжкую службу ты задал мне, Отец Молний!

* * *

– Песню-ю запе-е-евай!

– Мы, давны, всех сильнее!

Мы, давны, всех храбрее!

У-у-у-у-у! У-у-у-у-у-у!

Горы кончились – вместе со звериными шкурами. Теперь слева от дороги негромко шумело море – то самое, винноцветное. Здесь, на западе Италии-эмбаты, уже строили города. Неказистые, за частоколом, с домами под камышовыми крышами, не города даже – городишки. Но все-таки!

– И днем, и темной ночью

Мы рвем врагов на клочья!

У-у-у-у-у! У-у-у-у-у-у!

Мы спешили – Эней Анхизид звал на помощь. Гонец рассказал, что владыка дарданский в последнее время начал прихварывать – да так, что даже плакать почти перестал. Видать, плохи у бедняги дела! На Одиссея надежды мало, говорят, все тоскует, все на море смотрит. А одному Чужедушцу не справится.

– Мы – бравые ребята!

Мы – вольные волчата!

У-у-у-у-у! У-у-у-у-у-у!

И все-таки большое войско я брать не стал. Война – дело дурное. И безнадежное. Сегодня победишь, завалишь трупами поле, а завтра (послезавтра, через десять лет) сыновья тех, кого ты убил, соберутся, чтобы отомстить за отцов. Да и не хотелось воевать, когда вокруг Золотой Век! Много ли чести бросить сверкающую бронзой фалангу на тех, кто даже медь плавить не умеет? Все равно, что детей бить!

– Пусть ждут враги нас в гости!

Обгложем мы их кости!

У-у-у-у-у! У-у-у-у-у-у!

Я вновь поглядел на близкое море, усмехнулся. Надо бы вспенить веслами воду! Давно хотелось вокруг Италии-сапога сходить, к шардана на их остров (его мы так и зовем – Шардания) заглянуть. Звали! А если Номос и вправду открыт с двух сторон, то самое время посылать вдоль всего побережья сторожевые кимбы. Береженого и Отец Молний бережет!

...Все эти годы никто из нас не пытался вернуться в Элладу. Большинство просто боялось, ведь за винноцветным морем мог снова начаться Океан! А мы, те, кто знал о Номосах, помалкивали. Но теперь, кажется, наш покой подходит к концу...

– Не выходить из строя-я! Ровнее, ровнее, идти в ногу-у!

– У-у-у-у-у-у!

* * *

– Освоился ты здесь! – хмыкнул я, поудобнее устраиваясь в огромном цельносрубленном кресле.

– Ага! – вяло откликнулся Любимчик. – Хороший дом, хоть и деревянный. И вино тут хорошее, лучше нашего. Попробуй!

Вставать, он, впрочем, не стал – бурдюк босой пяткой ко мне пододвинул.

«Тут» – это в Лации, в Лавинии-городе, где правит великий регус (и деус!) Эней Основатель. Плаксой себя именовать дарданец строго воспретил.

– И чего ты здесь делаешь, Одиссей? – поинтересовался я, прикладываясь к бурдюку.

...Неплохое винцо!

– А ничего не делаю, – сообщил рыжий и потянулся. – Ежели спросят – совет дам...

Все ясно! Эней правит, Протесилай ему помогает, а Любимчик советует. Каждый при своем!

– Меня тут, Диомед, Янусом Двуликим называют, – в голосе Лаэртида промелькнуло что-то, напоминающее гордость. – На воротах мою рожу гвоздями приколотили – деревянную!

– Если деревянную – это еще ничего, – рассудил я. – Могли бы и по-другому. Так чего там с Энеем? Меня к нему даже не пустили...

– Плохо с Энеем, – вздохнул Любимчик. – Расхворался совсем. А тут еще война эта...

Да, война. С соседями-рутулами договориться так и не удалось.

– Надо было Подалирия с собою взять...

Поглядел на меня Одиссей – равнодушно этак.

– Не поможет Подалирий. Кровью Эней харкает. Болтают, будто отравили...

Вот Гадес!

– Сделаем так, Протесилай. Я со своими ребятами пробегусь вдоль этой реки...

– Тибра, Диомед.

– Да какая разница? Хоть Тибра, хоть Тигра... Погляжу, что к чему, намечу подходящее место, если придется разворачивать войско. Как зовут басилея рутулов?

– Регуса, Тидид. Его зовут Турн, у него наш Плакса невесту чуть ли не с брачного ложа увел, оттого все и...

– Ясно!

– Старейшины рутулов против войны, но он, как с цепи...

– Я думаю! Если невесту, да с брачного ложа!

– Только ты, Тидид, воду из Тибра не пей и другим не разрешай. Гадкая она, желтая...

– Желтая?

* * *

– Регус Диомед! Регус Маурус! Разреши, мы доспехи снимем, туники снимем...

Окружили меня давны. Глаза горят, языки от волнения подрагивают... Как хочется снова волком стать!

– Мы быстро пробежимся, все увидим, все узнаем! Регус Маурус, разреши!

Чуть ли не подпрыгивают. Так сейчас на четыре лапы и бухнутся!

– Отставить! – вздохнул я. – В этих местах оборот... таких, как вы, боятся. Что о нас скажут, а?

– У-у-у-у-у!

– Все! Строиться! Вперед – и с песней!

Песню, впрочем, так и не запели – от огорчения, видать.

Тибр действительно оказался желтым – желтее Скамандра. И несло от него болотом. Хорошо еще, по пути попадались ручьи, из которых не страшно было пить.

Шли третий день. Войско Турна пряталось где-то здесь, среди камышей и прибрежного леса. Но я не спешил искать врага – пусть найдет меня сам. На привалах мои давны хором (У-у-у-у-у!) орали, вызывая рутулов на переговоры. Может, еще удастся обойтись без крови...

– У-у-у-у-у-у-у-у-у-у!

Опять?

– Что такое, Грес? Чего орете?

– Сестричка, регус! Здороваемся!

Сестричка?

Волчица сидела под деревом. Старая, облезлая. Какая уж тут сестричка – бабушка скорее! Напугал ее вой – подпрыгнула, в чащу кинулась.

Вот обормоты!

Хотел уже объяснить моим голосистым, как с бабушками здороваться следует... Не успел. Не успел, потому что на дерево еще раз поглядел, возле которого волчица на солнышке грелась. Точнее – на деревья.

Сросшиеся.

А ведь знакомое что-то!

«...Увидишь волчицу у сросшихся деревьев – оглянись.»

Но ведь ты шутил, Амфилох Щербатый!

Оглянулся...

Глядела из кустов бородатая рожа. Не волчья, понятно.

– Сто-о-о-о-ой!

– Они не рутулы, ванакт. Это сабины, у них тут на холме село.

– Ясно, Ром. Растолкуй им, если сможешь, что я...