Книга Весна Гелликонии - Брайан У. Олдисс

Фыркнув, фагор повернул голову сначала в одну сторону, затем в другую. Кончики его рогов сверкнули на солнце, когда он сделал это загадочное движение. Вид у него был довольно жалкий, шерсть слиплась от недавнего пребывания в реке.

Как только Аоз Рун поднялся во весь рост, он стал представлять собой хорошую мишень. Фагор швырнул грубое копье. Аоз Рун был слишком удивлен, слишком скован, чтобы увернуться, но импровизированное копье пролетело мимо. Это была одна из палок, которой Аоз Рун подпер дверь хижины. Видимо, у фагора болела рука, иначе бы он не промахнулся.

Аоз Рун сжал кулак. Скоро стемнеет. Инстинкт подсказывал ему, что необходимо разжечь костер. Он занялся сбором топлива, благодаря Вутру, что он почувствовал себя лучше, сильнее, но тем не менее он понимал, что болен. Может быть, это голод, сказал он себе. Но пища была рядом, только нужно разжечь костер.

Собрав сухие сучья, он нашел укромное место среди камней, начал быстро вращать сухую палочку между ладонями. Дерево обуглилось. Чудо свершилось, появились язычки пламени. Морщины на грубом лице Аоз Руна разгладились, когда он смотрел на разгорающийся огонек. Фагор стоял неподвижно и смотрел, ждал.

— Сын Фреира, ты сотворил тепло! — крикнул он.

Аоз Рун видел только силуэт своего противника на фоне золота западного неба.

— Да, я сотворил тепло и теперь намереваюсь поджарить и съесть твою птицу!

— Дай и мне немного!

— Через день или два наводнение кончится. Тогда мы оба сможем пойти по домам. А пока ты останешься там, где ты есть.

Фагор говорил с сильным акцентом и Аоз Рун сначала ничего не понял из его слов. Он присел возле костра и изредка поглядывал туда, где темный силуэт его противника постепенно размывался во тьме опускающегося вечера.

— Ты, Сын Фреира, болен и умрешь этой ночью.

— Болен? Да, я болен, но я все же лорд Эмбруддока.

Аоз Рун позвал Курда, но ответа не было. В наступившей темноте уже невозможно было разглядеть группу фагоров на том берегу. Весь мир погружался в ночь, все предметы превращались в свои тени.

Ему вдруг показалось, что фагор пригнулся, готовясь перепрыгнуть через водную преграду, разделявшую их.

Он погрозил кулаком:

— Ты живи в своем мире, я буду жить в своем.

Даже такая короткая фраза изнурила его. Он поднес руки к глазам и застонал от слабости.

Фагор долго не отвечал, как бы собираясь с мыслями. Наконец он произнес:

— Мы живем в одном и том же мире, и поэтому мы должны сражаться.

Эти слова достигли ушей Аоз Руна, но он не мог понять их смысл. Он помнил только что он кричал Шей Тал о том, что выжить они смогут только в том случае, если будут едины. Он поискал ее глазами и не нашел. Это типично для нее: отсутствовать в тот момент, когда она больше всего нужна ему.

Повернувшись к костру, он подбросил в него сучьев и занялся кровавым делом — начал разделывать птицу. Он отрезал одну ногу и насадил ее на острый сук. Затем он протянул сук к огню и тут же почувствовал, как огонь, сжигающий его кожу, отозвался жгучей болью в костях. Весь его скелет, казалось, был охвачен огнем. Страшная боль пронизывала все его тело. От одной мысли о еде его начинало тошнить.

Он вскочил на ноги, побежал к воде, бросился в нее и начал бегать по мелководью, разбрасывая брызги. Он кричал от боли. Ему казалось, что река застыла, а остров превратился в лодку, плывущую по водной глади. Лодка плыла, и он не мог управлять ею. Лодка плыла, погружаясь в огромную пещеру тьмы.

Но вот жерло пещеры сомкнулось, поглотив его.

— У тебя костная лихорадка, — сказал фагор. Его звали Ямм-Бхрмар. Он не был воином. Он и его друзья были мирными лесными жителями. Их кайдавов похитили. Когда среди них появились два сына Фреира, они просто подчинились древнему долгу — и в результате этого Ямм-Бхрмар оказался в таком затруднительном положении.

Лесные жители мигрировали на запад, повинуясь своим воздушным октавам. На пути они встретили соплеменников, которые сообщили им, что надвигается великая армия, которая уничтожает все и всех на своем пути. Встревоженные лесные жители продолжали свою миграцию в поисках более холодных мест, и, в конце концов, воздушные октавы привели их в эту долину, где их и застигло наводнение. Они были вынуждены повернуть обратно. Страх и смятение овладели ими.

Фагор стоял неподвижно у края воды, ожидая смерти своего смертельного врага Фреира. Его исчезновение во тьму принесло фагору облегчение. Он замерз и стал массировать раненую руку. С благодарностью он встречал ночь.

В отдалении лежал в камнях его враг. Теперь от него можно не ждать неприятностей. Все-таки ему было жаль этих Сынов Фреира. Все они обязательно заболевали в присутствии фагоров. Но это была справедливость, высшая справедливость. Ямм-Бхрмар ждал, сидя неподвижно, физически ощущая текущее время.

— Ты болен и умрешь! — снова крикнул он. Однако он и сам был болен. Он поднялся, почесал голову здоровой рукой, осмотрелся. Наступила полная темнота. Где-то на востоке Беталикс, верный солдат Беталикс, отец расы фагоров, уже пробивался в мир. Ямм-Бхрмар пошел в хижину без крыши и лег, закрыв глаза. Он спал без снов и движения.

На восточном краю неба появились проблески, предвещающие восход Беталикса. Беталикс взойдет еще много раз до того, как спадет вода. Ведь это наводнение было вызвано интенсивным таянием гигантских ледников Никтрихка. Пройдет много времени, пока реки вернутся в свои естественные русла. А еще через много времени, когда Фреир достигнет вершины своего величия, вода рек испарится и эти районы планеты превратятся в гигантские пустыни — Пустыни Мадура… Но это будет еще не скоро.

Сейчас, когда человек и фагор спали, они оба не понимали, что пройдет очень много времени, пока спадет вода. Это было временное явление — но оно будет длиться почти две сотни годов Беталикса.

13. ВИД С ПОЛ РУНА

На Земной Станции Наблюдения прекрасно поняли, что такое «костная лихорадка». Это была часть сложного комплекса воздействий, вызываемых вирусом, который земные ученые назвали гелико-вирус, и воздействие этого вируса люди на Станции Наблюдения поняли лучше, чем те, кто страдал от этого вируса.

Исследования геликонианской микробиологии показали, что этот вирус активизируется дважды в большой геликонианский год. Это происходило во время двадцати затмений, происходящих в пору весны, и позже, во время шести или семи осенних затмений. Климатические изменения просто совпали по времени со вспышками активности, и, казалось, что они являются их первопричиной.

Для жителей Геликонии эти два явления были совершенно разными. Стремительное распространение вируса и болезни влияло на историю тех стран, где он распространился. Сам же вирус был пренебрежительно мал. Чтобы глаз человека мог увидеть вирус, его нужно было увеличить в десять тысяч раз, ведь он был размером всего девяносто семь миллимикрон.