Книга Самое Тихое Время Города - Екатерина Кинн

– Самое тихое время года, – ответил Игорь.

Золотое яичко резво катилось вперед, тепло светясь в темноте.

– А сейчас начнется просека, – вдруг почти испуганно проговорила Анастасия.

Просека действительно началась где-то через сотню шагов, когда дорога стала подниматься по склону заросшего лесом холма. Широкая, не очень давняя, поросшая невысокой травой и мелким кустарником. Туман наползал снизу, из темной лощины, а наверху холма ветки деревьев еще были красновато-медными от последних лучей солнца. А потом на вершине холма, в конце просеки, появился всадник на вороном коне. Слишком высокий для обычного человека, он медленно плыл, не касаясь земли. Бледный, черноволосый, в вороненой кольчуге и в медленно колыхавшемся черном плаще, он плыл над тонким туманом, закрыв глаза, и Игорь откуда-то знал, что всадник мертв. Он остановился, стиснув руку Анастасии. Наверное, ей было больно, но она даже не охнула, не сводя взгляда с всадника.

– Не оборачивайся, – шепнул он, когда всадник проплыл мимо них. Черные волосы и хвост и грива коня струились по воздуху, а глаза коня были молочно-голубыми, слепыми.

Плащ всадника тянулся за ним, как тень, до самого леса, до самого неба, ночной темнотой расстилаясь вокруг сколько хватало глаз.

Анастасия и Игорь молча шли следом за золотой каплей яйца.

– Я уже когда-то была здесь, – прошептала Анастасия. – Даже не знаю, как это могло получиться, но я была здесь. Я узнаю места, понимаешь?

– Понимаю. Потому что я тоже узнаю место. Там, наверху, на самом верху, будет камень. Большой белый камень. Теплый.

– И еще он светится в ночи, – посмотрела на Игоря Анастасия. – Ты был в моих снах.

– Или ты в моих. Или мы просто бродили по одной дороге снов.

Дальше шли молча. Игорь после темной воды озера чувствовал себя еще очень бодро, Анастасия тоже не жаловалась, да и понятно – ей скорее хотелось добраться до дочери. Она открыла было рот, как вдруг сзади послышалось:

– Мама?

Анастасия вздрогнула и застыла на месте.

– Мама!

– Не смей оборачиваться! – крикнул Игорь. – Не смей! Видишь – яйцо катится, это не здесь, это не она!

Сзади послышался жалобный плач:

– Мама, мамочка!

Анастасия стояла, трясясь, как осина на ветру. По щекам ее катились слезы, зубы стучали, глаза были полны безумия.

– Я… не могу! Я обернусь!

– Мама! Почему ты не хочешь посмотреть на меня?

– Я…

– А ты выйди перед нами, тогда и посмотрим! – рявкнул Игорь. – Покажись!

– Плохой дядя, – обиженно протянули сзади. – Мама! Он плохой!

– Это не Катя, – одними губами проговорила Анастасия. Сзади послышался хрустящий шорох, холодное дыхание коснулось шеи, кто-то еле слышно хихикнул.

– Вперед. Бегом, – прошептал Игорь. – Раз. Два. Три!

И они дернули бегом вверх по холму, изо всех сил, следом за золотым пятнышком. Сзади послышался обиженный визг, хохот ночной птицы, какой-то хриплый скрежет и звуки больших, мощных прыжков. Игорь бежал, таща за собой Анастасию. Та тяжело дышала, но бежала из последних сил, потому что оба знали – там, у белого камня, все кончится, там будет безопасно, там нет власти тех, кто сейчас дышал в спину, щелкал когтями и визгливо, плотоядно хихикал и верещал позади.

Анастасия буквально рухнула на огромный белый валун, припала к нему, как Кассандра к алтарю, спасаясь от ахейских мечей.

– Ничего… ничего, все уже… мы в безопасности, – рвано выдыхал Игорь.

– Кто… это… был?

Игорь перевел дух, помотал головой:

– Не знаю. И знать не хочу.

А в темноте кто-то обиженно подвывал и скулил, порой скрежеща и щелкая зубами, но не смея выйти на поляну на вершине, освещенную медовой луной и мягким светом белого теплого камня. Белого горючего камня. Золотое яичко, словно почуяв усталость людей, мягко подкатилось к камню и притаилось там. Анастасия сползла по камню в траву, еле живая от усталости. Игорь сел рядом, обняв ее за плечи.

– Тебе не холодно?

– Нет, камень теплый.

– Поешь?

– Да. Еще осталось?

Игорь раскрыл суму.

– Ой, ну ничего себе!

– Что?

– Будто и не ели. И хлеб цел, и сыр, и даже пара яблок есть.

Анастасия слабо улыбнулась:

– Сумка-самобранка. Мне бы сейчас водки – и спать.

– А я не хочу.

Анастасия уже жевала ломоть хлеба с сыром. А потом тихо свернулась, положив голову на колени Игорю, и уснула. А Игорь еще долго сидел у теплого камня и думал о том, что они видели одни сны, что Катя славная девчонка, и что маме понравилась бы такая внучка, и что надо будет посадить на старой родительской даче новые яблони и починить дом, чтобы в нем был камин, и чтобы Анастасия могла там уютно сидеть и вышивать. Или читать. Или просто смотреть в огонь. И чтобы в доме было много котов и собак, и чтобы приходили друзья… Он уснул, когда луна встала прямо над камнем.

Они оба проснулись на рассвете, в белом прозрачном тумане. Как раз когда белый седой всадник на белом коне медленно проплыл на закат, и за спиной его молочно-белое небо стало наливаться яблочно-розовым. А когда рыжий всадник в алом плаще и красной кольчуге, с горящим мечом в руке, радостный и пламенный, промчался над травами на медно-гнедом коне, из-за леса хлынули лучи юного солнца. Золотое яйцо заворочалось, словно торопило в путь. Они умылись росой из выемки в камне, попили и поели и, поклонившись бел-горюч камню, пошли дальше. Туда, где на горизонте в сероватой дымке смутно угадывалось море и откуда летел тугой соленый ветер, неся с собой еле слышные крики чаек. Туда, где бледным смутным силуэтом рисовалось огромное дерево, верхние ветви которого терялись в жемчужном утреннем небе.

– Боже, как красиво, – прошептала Анастасия. – Как же здесь прекрасно. Мне даже не хочется отсюда уходить.

– Конечно, – кивнул Игорь. – Мы ведь всегда мечтали о том, чего не бывает. О том, чтобы солнце где-то сходило на землю. О таком чистом небе и ветре. О местах, где травы не умирают и стоит вечное лето. Может, здесь где-то течет даже молочная река с кисельными берегами. Мы поместили в этот мир все самое прекрасное и несбыточное, так чего же удивляться, что тут так хорошо?

– Я видела все это во сне, – тихо прошептала Анастасия.

Сны. Да, вот что не давало покоя.

– Я видел тебя в снах. Ты искала меня…

– …но никак не могла дойти. Мне все время мешали. Иногда даже…

– …пытались убить. А я просыпался от выстрела или крика, кидался к окну, думал, что это с улицы…