Книга Гоблины. Жребий брошен - Андрей Константинов

Справа по борту обнаружился полуподвальный магазинчик «24 часа», и Андрей на автопилоте спустился туда. Звякнул дверной колокольчик. Полусонная, разомлевшая в духоте маленького помещения продавщица посмотрела на Мешка чуть настороженно. Он скосил глаза в зеркало витрины и сразу понял чем вызваны опасения работника торговли: видок у него сейчас был — тот ещё.

— Бутылку водки, — глухо попросил Андрей.

Продавщица сочувственно посмотрела на запекшуюся кровавую «юшку» у него под носом и сердобольно поинтересовалась:

— А может, на сегодня уже пора завязать?

— А я ещё и не развязывался.

— Смотри, твое дело конечно. Вот только: как загребут в ментовку…

— Уже. Загребали.

— Когда?

— Только что.

— То-то я и гляжу: на тебе лица нет. Эх, бедолага! Какую тебе водку-то?

— Большую.

Продавщица, хмыкнув, выставила литровый ливизовский пузырь, и Андрей протянул ей смятую пятисотку.

— Куда прятал-то?

— Кого?

— Да деньги. Сам же говоришь, что в ментовку загребали. Так неужели деньги не отобрали?

— Нет.

— Надо же, какие совестливые попались.

— Угу. Совестливые, не то слово.

Андрей забирал водку, развернулся и пошел на выход.

— Эй, погоди, а сдачу-то? Слышь, парень?!!..

Парголово,

31 июля 2009 года,

пятница, 11:22

— …Отец Михаил! Подождите, пожалуйста!

Запыхавшаяся Анечка бежала к алтарю, на ходу подвязывая минутою ранее снятый и уже убранный было в сумку платок.

— Забыли ещё о чем-то спросить? — обернулся к ней худощавый седовласый свящённик с тёплыми карими глазами и добродушной улыбкой.

— Да. Извините, совсем из головы вылетело.

— Ничего страшного. Слушаю вас.

— Скажите, батюшка, а может быть крёстным нашего малыша дядя моего мужа? Дело в том, что сам он холостой и у него нет своих детей. А я слышала, что…

— Это совершенно неважно: холостой ли, бездетный ли. Самое главное, чтобы дядя вашего мужа был крещёным. И, желательно, не просто крещёным, а по-настоящему верующим человеком.

— Ну, как раз с этим у него всё в порядке. Просто я тут в интернете, на форумах разных читала, что…

— Вы, когда что-то будет снова непонятно, лучше приходите в храм. Я ничего не имею против новых технологий — прогресс на месте не стоит, да и не должен стоять. Вот только духовное окормление посредством интернета всё же не совершается.

— Конечно, отец Михаил. Мы обязательно будем приходить… Ну, вот теперь точно — всё. До следующей пятницы. И — спасибо вам.

— Ступайте. И да благословит вас Господь!

Сотрудница «гоблинов» Анечка, ныне пребывающая в заслуженном отпуске по уходу за ребёнком, вышла из полумрака храма и зажмурилась: сперва блаженно — от слепящего июльского солнышка, а затем раздраженно — от внезапно раздавшегося, противно визжащего звука циркулярной пилы. В церкви продолжались ремонтные работы и в данный момент по вознёсшимся почти до самой маковки лесам непарадной фасадной стены как муравьи сновали туда-сюда гастарбайтеры — что-то скоблили, долбили, таскали, резали. «Когда же они, наконец, закончат?! Все сроки прошли!» — сердито подумала Анечка, направляясь к своим. К слову, если верить информационному щиту, прибитому к стоящему неподалёку строительному вагончику, со сроками действительно наблюдалась полная засада. «Реставрационно-строительные работы. Подрядчик 15-й трест, руководитель — Галактионов А. А. Начало работ — март 2008, окончание — март 2009», — гласила выгоревшая на солнце запись.

— Ну, как он? Не плакал? — Анечка заглянула в коляску и умильно посмотрела на мирно посапывающего чудо-крохотку.

— Спит как убитый, — успокоил Веня.

— Тьфу на тебя! Сам ты «убитый»! — строго зыркнула на мужа Анечка и, поправляя одеяльце, засюсюкала: — Это потому что мы сегодня ночью не выспались, а утром хорошо-хорошо покушали. Да, маленький?… Ладно, поехали потихонечку.

Веня одной рукой толкнул коляску, а другой взялся за маленькую, влажную ладошку жены.

— Как и хотела? На будущую пятницу записалась?

— Ага.

— А чего так долго? Заплатила, да ушла. Всех делов-то?

— Ничего и не долго. Я ведь сначала ещё исповедывалась… Слушай, а как тебе отец Михаил? Хороший, правда?

— Поп как поп, — равнодушно пожал плечами Веня.

— Не поп, а батюшка.

— Ну батюшка. Обыкновенный. Как в телевизоре.

— Знаешь, Веник, у него такой очень добрый и вместе с тем неимоверно пронзительный взгляд. Я, когда первый раз в глаза ему посмотрела, мне даже страшновато стало.

— Ты, мать, все-таки определись, какой взгляд: добрый или страшноватый?

— Понимаешь, словно бы он только глянул — и ему уже всё про меня известно. И тогда я поняла, что если на исповеди хоть на «полстолечка» навру, он сразу догадается.

— А врать вовсе и необязательно. В таких случае можно ведь просто отвечать: «Извините, без комментариев».

— Господи, какой же ты у меня балда! — Анечка легонько шлёпнула супруга по лбу. — Я вообще не понимаю, как можно исполнять музыку, в том числе духовную, и при этом столь цинично относиться к церкви?!

— Аньча, можно верить в Бога или не верить в Бога, но, тем не менее, совершенно определенно в мире существует божественная музыка. Которую я играю. Вот и всё.

Молодая супруга остановилась и посмотрела грозно:

— Так, может, ты и Сашеньку крестить не хочешь?!!

— Хочу-хочу, успокойся, — примирительно приобнял её супруг.

— Вот то-то же! Веньк, а ты, часом, на репетицию не опаздываешь?

— Если честно — горю капитально.

— Ладно, тогда беги уже. Мы и сами доберемся.

— Ну, тогда я того. Полетел, — Веня чмокнул жену в щёчку и изготовился к низкому старту.

— В два часа придет мама, — напомнила Анечка. — Она посидит с Санечкой, а я быстренько съезжу в контору, к своим.

— А это ещё зачем?

— Как это зачем? Сто лет не виделись. И вообще, надо же их пригласить на крестины.

— О, боги! — картинно закатил глаза супруг. — Ну, всё! С гонораром за пражское выступление можешь попрощаться!

— Почему?

— Да потому что он весь уйдёт на водку.

— Так уж и весь? — нахмурилась Анечка.

— Конечно. Да на одного только вашего Холина придётся выставлять целое ведро, никак не меньше…