Книга Молот Тора - Уильям Дитрих

Но потрясение женщин вызвало нечто другое.

Сделав последний виток по цилиндру, проволока спускалась к массивному бруску, насаженному на рукоятку…

Под ней стоял массивный металлический молот.

Это орудие превосходило размером киянку, но недотягивало до кузнечной кувалды, а длина его толстой короткой рукоятки равнялась примерно длине моего предплечья. Массивную и тупую насадку выковали из какой-то серебристой светящейся руды, и весила она на вид никак не меньше пятнадцати фунтов. В паутину корней вплелись и другие проволоки, а сам молот слегка покачивался на основании металлической рукоятки, но не падал, удерживаемый, видимо, электрическими силами.

— Молот Тора, — недоверчиво произнес я.

Чей бы ни был этот молот, ясно одно — его подсоединили к молниеотводному проводу этого чудовищно громадного дерева, подобно тому как я соединил лейденские банки в накопительную зарядную батарею во время осады Акры в Израиле. Точно зачарованный, я потянулся к нему, но Намида схватила меня за руку.

— Нет! Смотри, что сейчас будет.

Внезапно склеп озарила ослепительная вспышка, и искры полетели в разные стороны, как во время фейерверка в Морфонтене. Своды подземелья содрогнулись, и послышался глухой отдаленный гул, отголосок громового удара. Искры быстро погасли, а сам молот воспылал электрическим огнем, переданным ему по проволоке. При этом от него исходило странное гудение. Но постепенно свечение его начало ослабевать.

— Молнии кормят его небесным огнем, — прошептала Намида. — И по-моему, им питается и само дерево. Магнус попробовал дотронуться до молота и обжегся.

Значит, молот был заряжен и постоянно подпитывался электричеством, примерно так же, как во время осады Акры я зарядил электричеством саблю для поединка с Большим Недом. Да, такова основополагающая сила, способная оживить природу! Молот стал своеобразным оружием, но как воспользоваться его грозной силой, не повредив себе? Я пытался сообразить, что в данном случае мог бы предложить старина Бен, но мне мешала сосредоточиться доносившаяся снаружи стрельба.

— Надо пойти помочь Магнусу, — сказал я женщинам.

Мы выползли обратно.

Магнус прятался за огромным корнем, и мы втроем присоединились к нему.

— Ты забрал молот?

— Я пока не придумал, как можно безопасно взять его.

Наши противники подобрались ближе и прятались уже менее старательно.

— Он нам нужен!

— Магнус, мы же не боги.

Я забрал у него винтовку, отдав взамен мушкет. После моего выстрела раздался чей-то вопль, и наступление вновь приостановилось, а потом до меня донесся странный гнусавый вариант голоса Сесила.

— У нас в плену Пьер!

Значит, вояжер еще жив!

А также жив и мой смертельный враг.

— Приостановите стрельбу! — крикнул я, заряжая ружье.

Английский аристократ медленно поднялся из травы, вытащив вместе с собой француза. Спасший нас вояжер, очевидно, претерпел жестокие побои, под глазами его темнели большие круги, ему разорвали рубаху, и штаны его превратились в лохмотья. Такое впечатление, что его волокли по степи, не давая встать на ноги. Руки его были связаны.

Лягушечка сдавленно охнула, в ее темных глазах заблестели слезы, и она в отчаянии оглянулась на наш туннель.

Но не вид Пьера потряс меня.

Меня потряс вид самого Сесила Сомерсета. Гордое лицо этого красавца изуродовал выстрел моей винтовки, который я сделал с борта каноэ, когда мы бежали из деревни Красного Мундира. Пуля разнесла ему щеку, оставив на ней уродливый кратер. Часть его зубов вместе с верхней челюстью тоже отсутствовала, а выше зияла пустая глазница. Воспаленная красно-желтая рана сочилась гноем, а другой глаз он мучительно прищурил, защищаясь от гудящих над головой насекомых, которые кормились его гниющей плотью. Бравый щеголеватый аристократ превратился в ужасного монстра. Как же этот англичанин умудрился так долго прожить со столь тяжелой раной? Должно быть, он поддерживал в себе жизнь силой воли, уповая на то, что найдет под этим деревом целительное зелье. Его сломанная рапира торчала из-за пояса.

Из травы поднялась и еще одна персона. Аврора! Несмотря на полное отсутствие косметики, давно не мытые волосы и грязную, потрепанную в долгой скачке одежду, она, однако, смотрелась потрясающе красиво, словно загорелая амазонка, вооруженная, правда, не луком, а охотничьим ружьем. Черты ее лица и точеная фигура по-прежнему удивляли изысканной красотой, и вопреки разумному отвращению я опять невольно вздрогнул, на мгновение поддавшись ее обаянию. Чтобы подчеркнуть разделяющую нас пропасть, она подняла ружье и решительно нацелила его на меня.

Чуть позже появился и Красный Мундир с томагавком в здоровой руке и болтающимся пустым вторым рукавом, его английский сюртук изрядно порвался, но по-прежнему ярко алел в причудливом грозовом свете. Его взгляд излучал чистейшую ненависть. При первой же возможности он с удовольствием вырвал бы мое сердце. Смешанная банда из дакотов и изменников оджибве тоже поднялась с земли, кучка этих оборванных мстителей походила скорее на пиратов, чем на могущественных обитателей прерий. Они выглядели жутко грязными и не имели, казалось, ничего общего с теми гордыми воинами, которые помогли нам в путешествии на каноэ.

— Ну надо же! Какая замечательная встреча!

— Мы хотим твоей смерти, Гейдж! — прохрипел Сесил искаженным от боли и ран голосом. — Мы хотим, чтобы ты сдох мучительной смертью! Я привел с собой два десятка лучших в мире воинов, твоя казнь неотвратима! Но мы сохраним жизнь всем вам — Бладхаммеру, женщинам, даже малышу Пьеру — в обмен на найденный вами артефакт. — Запрокинув голову, он смерил взглядом исполинский ствол ясеня. — Должен признать, что такого не ожидала даже наша ложа.

Очередную вспышку, которая подсветила облака, окружавшие верхнюю часть кроны, сопроводил раскат грома. В этих грозовых отблесках искалеченное лицо лорда стало поистине жутким.

— Откуда же члены ложи египетского обряда узнали, что мы ищем?

— Они знают, что Итан Гейдж вечно что-то ищет!

Если Сесил вел себя с отчаянной дерзостью человека, лишившегося половины лица, то поведение индейцев, как я заметил, выдавало явную тревогу. Они тоже не ожидали увидеть такое огромное дерево, порождающее зловещие грозы и жуткий мрак. Безусловно, они также опасались Вендиго.

— С чего это тебе вздумалось окрестить меня малышом Пьером? — протестующе просипел Пьер. — Никто из людей не смеет называть так удальца Пьера Радиссона!

— Молчать!

Сесил взмахнул ременной плетью и начал хлестать несчастного пленника так, словно хотел выместить на нем собственные мучения и досаду. Лягушечка вскрикнула и заплакала. Я задрожал от ненависти. Мне пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы не пристрелить Сомерсета тут же — ведь если я убью это чудовище, то его приспешники могут расправиться с Пьером и наброситься на нас до того, как я успею вновь зарядить винтовку. Вояжер покачнулся, но устоял на ногах и лишь зажмурил глаза от этих ударов.