Книга Месть под расчет - Элизабет Джордж

Те двое, что звонили Мику Кэмбри в Лондоне и оставили свои сообщения на автоответчике, тоже говорили о раке. Разница заключалась в том, что они-то как раз не просто хотели, а очень хотели поговорить с леди Хелен. С Миком они связались, прочитав рекламу, которая несколько месяцев печаталась в воскресных номерах «Тайме». «Вы МО – ЖЕТЕ победить рак!»

«Моя жена больна, – сказал леди Хелен один из звонивших. – Мы в отчаянии. Все перепробовали. Диеты, медитацию, молитвы, групповую терапию. Разум побеждает тело. Ну и, конечно же, все возможные лекарства. Когда я увидел объявление, не поверил своим глазам. Но мне не перезвонили».

Потому что Мик не узнал о звонке. Потому что Мика убили.

«Саймон, чем мог заниматься Мик?» – спросила леди Хелен.

Ответ был простой. Из журналиста Мик сделался продавцом грез. Он продавал мечты. Он продавал надежду на жизнь. Он продавал онкозим.

– Об онкозиме он узнал, когда интервьюировал Тренэр-роу, – сказал Сент-Джеймс, проходя вместе с Линли мимо методистской церкви. Вновь поднялся ветер, дождь мочил им волосы. – Он нашел путь в «Айлингтон-Лондон», а там Джастин Брук снабдил его дополнительной информацией. Представляю, как они вынашивали идею. В сущности, все очень просто, даже благородно, если не считать, что они нажили на этом состояние. Они поставляли больным чудодейственное лекарство за несколько лет до того, как его официально разрешат использовать. Ты только представь бесчисленных больных, у которых нет ничего, кроме тающей надежды. Чего только они не перепробовали, чтобы добиться ремиссии: бесконечные диетологи, психологи. Мик был просто обречен на удачу. Никаких сомнений в том, что такие люди готовы платить любые деньги. Но есть две проблемы. Первая – как постоянно получать лекарство?

– Джастин Брук, – отозвался Линли.

Сент-Джеймс кивнул:

– Платил Мик, естественно, наличными. Потом, думаю, и кокаином тоже. Но как только он получил онкозим, ему потребовалось найти того, кто будет лечить, регулировать дозировку, следить за результатами. Естественно, надо было делиться барышами. Никто не возьмется за такое, – риск ведь огромный – без соответствующего вознаграждения.

– Боже мой. Родерик.

– Домоправительница Тренэр-роу сказала Коттеру, что ее хозяин проводит много времени в санатории в Сент-Джасте. Я не придал этому значения, но сам Тренэр-роу сказал мне, что экспериментальные лекарства часто дают больным на последней стадии. Посмотри, как все сходится. Маленькая клиника в Сент-Джасте, где Тренэр-роу имеет дело с больными, отобранными Миком Кэмбри. Нелегальная клиника – под видом частного санатория, – где больных за большие деньги лечат онкозимом. А деньги делятся между тремя соучастниками: Кэмбри, Бруком и Тренэр-роу.

– Расчетная книжка Мика?

– Его доля.

– Тогда кто убил его? И зачем?

– Брук убил. Что-то, видно, пошло не так. Может быть, Мик стал жадничать. Или проболтался в присутствии Питера, так что всех подверг опасности. Не исключено, что поэтому Брук оговорил Питера.

Линли остановился и схватил Сент-Джеймса за руку:

– Питер рассказал мне, что Мик говорил… Черт, не помню в точности. Питер захотел шантажировать его из-за переодеваний и кокаина, а Мик не испугался. И как будто посоветовал Питеру поискать что-нибудь другое. Сказал что-то вроде того, что люди платят намного больше за свою жизнь, чем за свои тайны.

– И Джастин это слышал, да? Он-то все понял и испугался, что Питер тоже поймет.

– Он хотел поскорее уйти. И чтобы Питер тоже ушел.

– Теперь понятно. Брук мог потерять все, если бы Мик проговорился, – карьеру, репутацию, работу. Если бы их делишки вылезли наружу, он попал бы в тюрьму. Наверно, когда Питер ушел, он вернулся. Они с Миком стали выяснять отношения. Страсти накалялись – видит бог, они оба нарушили столько законов, что должны были быть не в себе, – и Джастин ударил Мика. Вот так.

– А Тренэр-роу?

Линли опять остановился, теперь уже возле школы.

Сент-Джеймс смотрел мимо него, во двор, где еще не разобрали сцену. Разного рода представления будут проходить здесь в течение всего лета. Но сейчас сцена была мокрая от дождя.

– Тренэр-роу все знает. Даю слово, он все знал и тогда, когда его знакомили с Бруком в субботу вечером. А ведь я должен был сообразить, что он никогда прежде не видел Брука. Зачем им было видеться, если посредником служил Мик? Но как только их познакомили, он, верно, сложил два и два. Смерть Мика и все остальное.

– Но почему он ничего не сказал?

– Ты знаешь ответ, – проговорил Сент-Джеймс, все еще глядя на сцену.

Линли посмотрел на вершину горы. С того места, где они стояли, была видна лишь крыша виллы да часть белого карниза на фоне серого неба.

– Ему тоже грозила тюрьма. Клиника, лекарства, незаконные деньги.

– А самое главное?

– Он потерял бы мою мать.

– Думаю, деньги, которые он получил за онкозим, позволили ему купить виллу.

– Дом, который он мог считать достойным ее.

– Поэтому он ничего не сказал.

Они продолжали свое восхождение на гору.

– А что он будет делать теперь, когда нет ни Мика, ни Брука?

– Без Брука не может быть онкозима. Придется закрыть клинику в Сент-Джасте и жить на то, что у него есть.

– А какова наша роль? – спросил Линли. – Отдадим его полиции? Позвоним его начальству? Воспользуемся случаем и разрушим его жизнь?

Сент-Джеймс внимательно посмотрел на друга. Широкие плечи, редеющие волосы, твердая линия губ.

– Жуть какая-то, правда, Томми? Ирония судьбы. Наконец-то ты можешь исполнить свое самое заветное желание. Но ведь ты этого больше не хочешь, насколько я понимаю.

– Ты предоставляешь мне решать?

– Мы накрепко соединили Мика и Брука. У нас есть доказательства его визитов в «Айлингтон», визита Питера и Джастина в Галл-коттедж, подтверждение того, что Джастин не был в «Якоре и розе», что он употреблял кокаин. Может быть, полиции будет достаточно, что Мик снабжал его наркотиками, но у них что-то разладилось и Джастин убил Мика? И Сашу тоже. Ну да. Остальное – на твоей совести. Ты же полицейский.

– Даже если не вся правда выйдет наружу? Даже если Родерик останется на свободе?

– Я не судья. В конце концов, Тренэр-роу пытался помогать людям. То, что они платили ему, отвратительно, но так или иначе он пытался делать что-то доброе.

Остальную часть пути друзья прошли в молчании. Едва они оказались на подъездной аллее, как на первом этаже зажегся свет, словно в доме ждали гостей. Внизу, в деревне, тоже засветились окна; сквозь толщу дождя они казались мерцающими нимбами.

Дора открыла дверь. Она, видно, готовила ужин, потому что на ней был красный фартук с пятнами муки на груди и на боках. Мука была и на синем тюрбане, и даже на бровях.