Книга Наперекор всем - Кристина Додд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он бы захватил Англию. Он бы владел страной. Знать склонилась бы перед ним. Крестьяне пресмыкались бы. Он стал бы богатым и могущественным. Таким могущественным!
Граф снова взглянул в огонь, разыскивая там то, что навеки пропало. Пропало без следа.
– Исчезло! Исчезло! Исчезло! Исчезло!
Уэнтхейвен стучал кулаком по ноге, повторяя единственное слово, как молитву.
Ничто не могло облегчить тяжесть на душе. Ничто, кроме уничтожения Мэриан. Уничтожения. Вида ее разбитого тела на камнях под лестницей.
Мэриан услышала плач. Лайонел. Он боится! Нужно скорее подойти к сыну!
Но перед глазами все плыло, а ноги не держали. Слишком велика боль в обожженной руке. И раскалывается голова. Но необходимо подняться с пола и бежать к Лайонелу, оттащить его в безопасное место. Только вот никак не пошевелиться. Нужно! Нужно поспешить, пока он не погнался за ними! Пока не добрался до нее…
– Мэриан.
Это Уэнтхейвен. Ее отец. Она подумала, что он хочет убить ее, но отец никогда не говорил с ней так ласково. Она уже слышала этот голос… но когда?
– Мэриан? – снова проворковал он. Такой добрый, такой мягкий. Где она слышала этот тон? – Пойдем, Мэриан.
Мэриан вяло оторвала голову от стены, взглянула в глаза отца и вспомнила. Он говорил так нежно, когда собирался убить больную или слабую собаку, неспособную производить на свет щенят.
– Встань, Мэриан.
Он держал у ее груди острие шпаги, готовый вонзить оружие прямо в сердце дочери, и поэтому она не могла больше противиться столь недвусмысленному приказу. Держась за стену, Мэриан с трудом поднялась, пока не оказалась лицом к лицу с графом. Стоя в дверях, Сесили молча наблюдала за ними, потрясенная зрелищем, смысла которого не в силах была понять. Хани с громким лаем кружила по полу. Лайонел сидел на постели и молчал, поскольку привык видеть мать с мечом в руках и не понимал, что той грозит гибель.
Нужно бы ободрить малыша, но Мэриан могла лишь безмолвно смотреть на отца. Смотреть в глаза собственной смерти.
– Уэнтхейвен. – В хриплом голосе, казалось, звучали слезы. – Во имя нашего сладчайшего Спасителя, Уэнтхейвен…
– Ты скоро с ним встретишься.
Мэриан на дрожащих ногах с трудом перемещалась вдоль стены.
– Ты вечно будешь гореть в аду, если отважишься на это.
– И что же? Я уже в аду. – Граф медленно сжал пальцы в кулак. – Я держал страну в руке, и мое собственное тщеславие позволило ей выскользнуть. Мое тщеславие и твоя измена.
Добравшись до стены, Мэриан пошатнулась, но не упала и неверными шагами направилась к двери.
– Так что же случилось с твоей так называемой честью? – неспешно, мягко выговорил Уэнтхейвен, словно вселяя непреложную веру своей манерой говорить. – Я поверил, что ты оставишь пергамент на месте, пока схватка не будет закончена.
– Моя честь подсказала, что я должна сжечь документ, даже если наградой за это станет смерть. – Мэриан вцепилась в деревянный подоконник, но тут дорогу заступила Сесили. – Моя честь говорит, что это – самая высокая и благородная миссия.
– Честь женщины! – вскричал Уэнтхейвен, потеряв голову от ярости.
И Мэриан, как это ни удивительно, нашла в себе силы улыбнуться:
– Да, женская честь.
– Тогда умри за свою женскую честь!
Мэриан, отшатнувшись от направленной в грудь шпаги, ступила на лестничную площадку.
– Назад, – велел он.
Мэриан взглянула вниз, в темную дыру, куда спиралью уходил длинный ряд ступенек и не было видно конца. Острие шпаги мягко коснулось горла.
– Назад, – повторил он. – Отступи назад – в вечность.
Нога повисла в воздухе, и Мэриан, невольно сжавшись, зачарованно наблюдала, как сверкающий кончик подплывает все ближе и ближе.
– Камни внизу принимали и другие тела… – Кончик задрожал. – Твоя мать встретила здесь свой конец, и сплетники злословили, что я убил ее. Но нет, она умерла без моего участия и таким образом сумела скрыться от меня.
Мэриан взглянула на отца. Отец смотрел на нее. Кончик шпаги был тверд, глаза сужены. Ни жалости, ни надежды, ни выхода. Только слабое удивление. Он очень медленно отнял шпагу.
– Не могу.
– Сделай это!
Шепот Сесили повис в воздухе, как запах гниющей капусты. Но граф продолжал, не обращая внимания:
– Я словно слышу ее последние слова. Она заставила меня поклясться, что всегда буду защищать тебя, сделаю сильной и храброй.
– Убей ее! – вызывающе повторила Сесили. На этот раз граф ответил ей:
– Не могу. Она дочь своей матери.
– Что ж, тогда смогу я!
Сесили неожиданно рванулась к Мэриан, протягивая руки. Бежать было некуда.
Мэриан старалась удержаться на краю, и когда уже падала, чья-то рука, схватив ее за корсаж, оттащила в безопасное место. Та же рука помешала Сесили закончить начатое. Мир завертелся, и Мэриан повалилась на бьющееся на полу тело Сесили.
И тут раздался звук падения… И стон.
Она знала этот звук. И ненавидела.
Перевернувшись, Мэриан подползла к краю площадки и свесила голову: Уэнтхейвен катился по вьющимся спиралью ступенькам, став наконец не кукольником, а жалкой марионеткой. Голова то и дело ударялась о стену. Он явно был без сознания.
Одна ступенька треснула. Граф отлетел в сторону.
Мэриан закричала.
Граф перевалился через край…
– Опустите решетку!
Наемники с воинственными воплями пытались ссадить Гриффита с лошади. Боевой конь бил копытами, не подпуская к себе врагов. Вокруг раздавались стоны раненых, катавшихся по траве внутреннего двора. Но Гриффит натренированным ухом определил, откуда исходят приказы.
– Опустите решетку, болваны! Опустите, кому говорю!
Гриффит, поспешно оглядевшись, заметил Гледуина, стоявшего на лестнице, ведущей в караульное помещение.
Острые железные зубья решетки дернулись и начали быстро снижаться, образуя барьер между Гриффитом и спешившим на помощь отрядом короля. Ни один рыцарь не рискнет погибнуть страшной смертью от громадных копий, грозивших всякому, кто осмелится проехать под решеткой.
– Закройте же двери, идиоты, а не то сейчас явятся англичане и порубят нас, как начинку для пирогов!
Гледуин в походных доспехах орал на дюжину наемников, старавшихся закрыть массивные деревянные двери за решеткой. Грудь Гледуина защищал слишком большой панцирь. На голове неуклюже сидел слишком маленький шлем. Поножи громко звякали, стоило ему топнуть ногой. В лучах солнца ярко блеснули латные рукавицы.
