Книга Подписчики - Меган Анджело

файлы приходить перестали, но люди продолжали терять работу, оставлять супругов, убивать себя. Жизнь была пронизана духом смерти. Кладбища не справлялись с безнадежно длинной очередью покойников. Старшеклассники получали пенсии больше, чем пожилые люди. Встревоженные родители тайком оставляли в комнатах детей-подростков радионяню. У Орлы было четыре траурных платья, и Гейл и Джерри, даже несмотря на ухудшавшееся самочувствие, настаивали на посещении всех скорбных мероприятий. «Мы хотим, чтобы и на наши похороны пришло много народу», — хмыкала Гейл. Они всегда накладывали холодную запеканку из макарон на пластиковые тарелки и всегда заводили светский разговор с убитыми горем родственниками покойного. Орла устала слышать плохие новости и сообщать их. Устала выслушивать оглашение завещаний и выдумывать новые слова соболезнования. Устала вносить посильную лепту в уборку дома умершего. Устала от открыток с фотографией почившего на лицевой стороне и стихов из Библии или глупых ирландских банальностей внутри. Устала от того, что никогда не знала, когда можно выбросить эти открытки. Порой ей хотелось закричать: «Я тоже понесла утрату, потеряла дочь. Где же соболезнования в мой адрес?»

И она получила их, даже по двум поводам, в следующем году. Гейл и Джерри умерли — сначала он, а через восемь месяцев она — от рака костей, который пронесся по дому, как кашель. Вскоре после этого, когда Орлу навестил юрист — совсем юная дрожащая девушка, чьи жемчужные серьги-гвоздики не отвлекали внимания от еще вчерашней подводки для глаз, — она узнала, что, скорее всего, стало причиной. Когда Орла училась в университете, расположенный по соседству с их домом банк несколько раз менял название и наконец был снесен, освободив место для фабрики огнеупорных тканей. «Работа для настоящих американцев», — гордо говорила Гейл. Химические вещества, находившиеся в составе специального покрытия для материала, годами проникали в грунтовые воды на участке родительского дома. Теперь, после того как они и еще два жителя Укромных Прудов умерли, молодые юристы наводили справки. В другое время в Миффлине поднялась бы шумиха, но из-за последних событий город погрузился в апатию. Рак в эти дни казался насморком, независимо от того, как был приобретен. Люди привыкли к трагическим финалам и стали завсегдатаями поминок. «Ой, зачем в „Пятнице“? — с недоумением спросила Орлу тетя Мардж, когда та сообщила ей о проводах Джерри. — Задний зал в „Эплби“ гораздо уютнее».

Еще не зная, куда поедет, Орла решила покинуть дом. Она сняла фотографии с двери своей комнаты и отдала школьные призы в утилизацию. Заплатила родительской чековой книжкой за замену раковин в ванных и за то, чтобы в кухне ободрали обои с рисунком в виде плюща. Сама она тоже кое-что сделала: законопатила щели в плинтусах, покрыла лаком дверь, которую ее покойный бигль поцарапал в девяностые.

Все это время Орла питалась пиццей и хлопьями и смотрела новости. Однажды она услышала, как конгрессмен в утренней передаче представлял новую, улучшенную версию интернета, продвигаемую правительством, которая будет защищать американцев, а не подвергать их опасности.

— Коммерческие компании упустили свою возможность, — говорил конгрессмен. — Кому-то не нравится, что правительство будет контролировать интернет? Не нравится, что правительство будет наблюдать за гражданами? Вот что я вам скажу: такого явления, как неприкосновенность частной жизни, никогда не существовало. Конфиденциальность — это иллюзия. Именно потому, что мы верили в нее, мы и подверглись атаке. В этой версии интернета мы будем следить за вами — ради вашего же блага. Сейчас нужно, чтобы американцы сплотились и поддержали это начинание. Вы будете использовать Сеть так же, как и раньше, — для банковских сделок, для выработки маршрутов, для общения друг с другом. Всем необходимо объединиться и дать обязательство делиться данными, чтобы обеспечить безопасность страны. Если вы не станете сотрудничать, как мы сможем защитить вас? Я взываю к американцам: выходите на свет.

Вскоре после этого Орла увидела доклад об Атлантик-Сити. Там собрались тысячи людей, которых не привлекла перспектива «выйти на свет», и они провозгласили, что основывают протестное движение. Они разбили свои телефоны в то время, как другие снимали это на свои. Они заявили, что начинают строить собственный новый мир, не связанный с правительственным интернетом и вдали от правительственных глаз.

Орла продала родительский дом перед самым Рождеством, даже не освободив его от вещей. Родители очень рассердились бы, узнай они, что дочь оставила незнакомцам их продуктовые запасы и нижнее белье, но она обнаружила, что не в состоянии разбирать материнский гардероб или отцовский гараж. Перед тем как покинуть дом навсегда, она подняла все жалюзи, которые когда-то опустила Гейл.

— Присоединяйтесь к нам! — кричала в передаче про Анлантик-Сити девушка с бешеным взглядом, поворачиваясь вокруг уличного фонаря. — Но знайте, что вам придется начинать с нуля! Вам придется покинуть прежнюю жизнь безвозвратно!

«Мне это подходит», — подумала Орла. Сколько раз это случалось — когда перемены в ее жизни совпадали с крутым переломом в стране?

Орла собиралась уже выйти из дома, оставив ключи для нового владельца, но поняла, что не выключила телевизор. Схватив пульт управления, она услышала имя Марлоу и, подняв глаза на экран, увидела лицо Флосс. Низкопробная развлекательная программа, которую показывали перед новостями, демонстрировала анонс вечеринки в честь пятого дня рождения девочки. Камера следовала за Флосс по сумеречным коридорам нового голливудского отеля.

Закончив смотреть, Орла захлопнула за собой дверь и поехала в город. Сняла деньги со своего мизерного счета, сунула белый конверт в сумку и пошла по улице к магазину, где Гейл покупала открытки. Подождала, пока продавец уйдет в подсобное помещение и сделает на бумаге оттиск с венком из маргариток и надписью «Со стола Марлоу», и заплатила за конверты с синей изнанкой. Потом поехала в Филадельфийский аэропорт, распрощалась на парковке с «торесом» и несколько раз повторила кассиру свой маршрут: из Филадельфии в Лос-Анджелес, из Лос-Анджелеса в Атлантик-Сити.

Через два дня она стояла в новомодном отеле, держа в руках коробку с бумагой, слушая визг перевозбужденных от сладкого детей и зная, что один из этих голосов принадлежит ее дочери.

Одинаковые, как близнецы, великаны-охранники заслонили вход.

— Фигасе, как она посмела, — услышала Орла откуда-то голос Флосс.

— Вы туда не войдете, — сказал один из охранников Орле, и его баритон смешался с музыкой. — Уходите.

Орла все равно еще немного постояла там, надеясь хоть одним глазком увидеть Марлоу. Но детские крики доносились из другого конца помещения. Наконец она ушла, вспоминая, как Флосс на вечеринке в честь запуска линии одежды для собак передавала ей бокал через решетку. За все эти годы, подумала Орла, она так и не сумела попасть внутрь.

* * *

Поначалу обстановка в Атлантисе, тогда еще называвшемся Атлантик-Сити, неизменно граничила