Книга Недостойный сын - Игорь Лахов

надо было сделать! Даже если Ликк и стал другим, то она сама жить не сможет, зная, что отступила, малодушно отменив начатое! Лучше жалеть об ошибках, чем мучиться от незавершённости! Может, Ликкарт тогда по-настоящему поймёт её боль! Сможет справиться с ней — станем пусть и не друзьями, но не врагами… Кагнаном в любом случае ему не быть — отец на такое не согласится никогда!

До самого утра эканганда изводила себя мыслями и сомнениями, то оправдывала, то оправдывалась за свой поступок. Лишь лёгкий стук в дверь прервал эту мысленную пытку.

— Ваше Повелительство, — равнодушно сказал вошедший телохранитель. — Приказание исполнено, все условия соблюдены. Ридган Ладомолиус на рыночной площади.

Поблагодарив кивком, Ирисия отпустила воина. Вот и всё… Ничего не изменить… Жаль… И мерзко внутри…

47. Побег из Гратилии

Четверо молчаливых телохранителей эканганды продержали меня в комнате почти всю ночь. Потом в карете без окон один из них равнодушным, но настойчивым голосом приказал раздеться. Спорить не стал, так как всё равно добьются своего любыми способами. Положение и без того хреновое, чтобы усугублять его ненужными травмами. Видя, как я зябко ёжусь от свежего ночного воздуха, всё тот же охранник — главный, наверное, — набросил мне мою же куртку на плечи.

— Спасибо, энфар… — грустно реагирую на заботу.

— Не стоит, ри Ликкарт. Мы хоть и выполняем приказ, но не делаем ничего сверх его, чтобы не доставить Вам лишнего неудобства. Не держите зла — к сожалению, в нашей работе бывают и такие неприглядные моменты.

— И часто бывают?

— Если только у других господ, а у нас, признаться честно, впервые. Только быть готовым нужно ко всему.

— Дерьмом действительно обольёте?

— Естественно. Правда, не оговорено экангандой сколько его нужно и куда лить, поэтому взяли всего лишь маленький кувшинчик и постараемся на голову не попасть.

— С меня причитается, — киваю благодарно. — Тогда можно одну просьбу… Когда закуёте, то сильно запястья наручами не сжимайте, а то пока найдут, пока разберутся, кто таков, и раскуют — без рук останусь.

— Легко. Приехали… Если обещаете не делать глупостей, то можете идти своими ногами.

Впервые вижу ночную рыночную площадь. Безлюдную и тихую, незнакомую… Площадь спит, прикрыв свои глаза деревянными ставнями лавочек и ресторанчиков. Будто бы она всегда такая, и вся дневная жизнь на ней — это призрак, фантом, сон, который сейчас нарушают лишь стук каблуков и свет факелов телохранителей эканганды. Меня аккуратно приковывают к одному из столбов, обливают плечи свиной жижей и, извинившись, тихо растворяются в ночи.

Стою с полчаса, отбивая «морзянку» зубами от холода и морщась от запаха. Обязательно стоит потом проставиться охранникам, за то, что прихватили лишь небольшой литровый кувшинчик дерьма, а то бы задохнулся от вони. Даже этой порции хватило сполна! Так… Вроде время выждал, и если было наблюдение, то должно уйти. Пусть и темно, но перестраховаться следовало.

Пора! Я сам уже лично проделывал этот фокус с наручниками, освобождаясь от них благодаря неправильному суставу в большом пальце левой руки. По словам присмера Жанира, раньше любил похвастаться подобным перед публикой, но Ирисии, видимо, не удосужился показать свой талант избавления от оков, иначе бы связали верёвкой.

Несколько неприятных мгновений и вот уже на свободе. Только что с ней делать? Потом разберусь, а вначале смыть эту пакость с себя! Примерное расположение бочек с водой представляю и осторожно, при свете, как по заказу появившихся из-за облаков лун, добираюсь до одной из них, с удовольствием погружаясь в холодную, но такую чистую воду. Ох, утром и будут ругаться уборщики, обнаружив, что их вечерние труды по заготовке водицы дерьмом свиным пропахли!

Выбираюсь и, шлёпая большой мокрой лягухой, быстренько бегу вдоль стен, боясь попасться на глаза какому-нибудь случайному лунатику, решившему прогуляться по ночной Гратилии. Шанс, конечно, маленький, так как немногочисленные фонари за ночь почти все прогорели, но рисковать не хочется. Успел пересечь пару улиц, как слышу приближающийся топот копыт и стук колёс о булыжную мостовую.

Какого чёрта?! Неужели охрана решила проверить, насколько я жив-здоров, и направляется к месту моего позора?!

Вскоре появляется карета и внезапно паркуется напротив улицы, из которой я только что выбежал. Стою, голый и дрожащий, вжавшись в стену, а предательницы-луны светят во всю силу! Найдут! Увидят! Куда бежать?! А если не охрана, то что врать?!

Дверь кареты открывается и из неё появляется силуэт человека, который кричит зычным и таким знакомым голосом:

— Ликк! Ликк!

Да… Да это же отец! Что он тут делает?! Неважно, что! Главное — спасение рядом!

— Я здесь! — обозначаю себя уже на полпути к нему.

Кузнечиком запрыгиваю в открытую дверь и без сил опускаюсь на скамью. Венцим усаживается рядом, а карета быстро набирает ход. В полутьме замечаю ещё одного человека, но различить, кто это невозможно.

— Замёрз — хорошо. Глупый — плохо, но тоже хорошо, — ехидно говорит незнакомец, и я сразу узнаю манеру дяди Браира, канмерта Двуликого Хирга.

— Чё ж хорошего?! — огрызаюсь я, кутаясь в отцовский военный камзол. — Так и заболеть недолго!

— Мёрзнешь — значит, чувствуешь. Чувствуешь — значит, живой.

— Уже чуть живой!

— Это потому что глупый, был бы умным…

— Да хватит уже! — взмолился я. — Что вы тут делаете, и как нашли меня?

— Это всё Браир вычислил! — поясняет отец, протягивая флягу. — На-ка, глотни! Выдержанное виноградное пойло сейчас важнее вопросов. Ещё не хватало, чтобы действительно заболел! Приедем на место — поговорим обстоятельно.

Тряслись в карете долго. Браир тихо попивал, а отец просто молчал, внимательно рассматривая меня, будто бы искал что-то, чего раньше не замечал.

При свете наступающего утра было видно, что город остался позади, и мы движемся по дороге, вдоль которой стоят фруктовые деревья, старающиеся в стелющемся по земле тумане проснуться от первых лучей солнца. Вопросов и эмоций в голове хоть отбавляй, и я пытаюсь разложить их по полочкам, чтобы в полной мере осознать события этой ночи.

Первое и самое главное чувство — разочарование. Ирисия отлично справилась и ярко показала мне, как в одну секунду блаженство может перейти в боль. Её поцелуй уже не казался приятным, а больше напоминал укус змеи. Продуманный, циничный… Теперь понимаю в полной мере, насколько были ей противны мои прикосновения — девушка постоянно ждала подобного эффекта. Умом догадывался, но ощущения намного сильнее любых логических заключений. И слова… Представим на секунду бредовую ситуацию, что она вдруг призывает меня и говорит, что любит. Поверю ли? Теперь уже нет — дерьмо для любимых не заготавливают.

А прошлый Ликкарт?