Книга Обычный день - Ширли Джексон

а Марджори по правую – в тишине и безопасности собственного дома, Эллен повернулась к Чарльзу, ожидая, когда тот сделает ставку, и он спросил ее, разбирая свои карты:

– Как вы с Марджори сегодня пообедали?

– Пообедали? – переспросила Эллен, уже понимая, что происходит.

Она вспомнила, как обедала дома в одиночестве овощным супом. Король червей весело ей подмигнул; она тут же представила себе маленький уютный ресторан, тихого и ненавязчивого официанта, возможно, узнавшего посетителей (красивые юные влюбленные, приходят каждую неделю), а Марджори говорила тихо, наклоняясь вперед, и музыка, наверное, звучала, и говорили они о романтике, о неугасающей преданности.

– Конечно, – сказала она наполовину себе и наполовину Марджори.

Марджори тут же вмешалась, обращаясь к Артуру:

– Мы с Эллен сегодня пообедали в кафе. Как парочка дебютанток.

– Две в пиках, – сообщил Чарльз.

– Как будто у нас нет никаких обязанностей, – поддакнула Эллен, глядя на Марджори.

– Вот и хорошо, – произнес Артур, довольно кивая. – Эллен следует чаще думать о себе. Она постоянно заботится о других, – заметил он Чарльзу. – Составляет планы, организует праздничные базары, концерты и все такое.

– Марджори тоже очень занята, – рассеянно проговорил Чарльз. – Я объявляю две в пиках.

– Эллен, – сердечно обратилась к ней Марджори, – ты сегодня замечательно выглядишь.

«Нет, нет, о боже, нет, – подумала Эллен, – этого не хватит, чтобы расплатиться за выдуманный обед», – и, почти не рассуждая, заявила мужу:

– Марджори предложила взять мальчиков на эти выходные, чтобы мы могли покататься на лыжах. Я подумала, мы могли бы съездить в то милое местечко у озера.

– Но я… – начала было Марджори, однако Эллен не дала ей закончить и лукаво добавила:

– Я видела сегодня в банке Джона Форреста, – наклонилась она к Артуру. – Потому-то я и подумала о лыжной прогулке – он только об этом и говорил. А когда Марджори предложила взять мальчиков… – Она ласково улыбнулась Марджори.

– Две без козыря, – мрачно доложила Марджори, и Чарльз, взглянув на нее с улыбкой, напомнил: – Не твоя очередь делать ставки, дорогая.

Они чудесно покатались на лыжах, и Эллен, одолжившая в последнюю минуту у Марджори новый лыжный костюм, давно не получала такого удовольствия от прогулок у озера. На два дня она с успехом забыла о шаткой преграде, которая спасала их с Марджори от катастрофы. По пути домой с озера, закутавшись в меховое манто и привалившись головой к спинке сиденья, Эллен подумала: «Что если я отношусь ко всему слишком серьезно?» И спросила у мужа:

– Артур, ты когда-нибудь любил кого-нибудь, кроме меня?

– Миллионы девушек, – вежливо ответил он. – Кинозвезд, восточных принцесс, великолепных иностранных шпионок, и…

– Что бы ты сделал, если бы я безумно влюбилась в другого мужчину?

– Заставил бы его заплатить за твой подарок на день рождения, – без колебаний выдал Артур. – А что, ты получила хорошее предложение?

Эллен радостно засмеялась и заснула.

Мальчики приветствовали их так бурно, что Эллен, поблагодарив Марджори, хохотала и веселилась так, будто вернулись прежние времена.

– Мы чудесно отдохнули, – поведала она. – Вам обязательно нужно…

– Я хочу узнать все в подробностях завтра за обедом, – объявила Марджори, бросив мимолетный взгляд на Чарльза и улыбаясь Эллен.

Эллен, держа за руки сыновей, обернулась у двери и ответила:

– Конечно, до завтра.

От охвативших ее гнева и беспомощности у нее едва не подкосились ноги. Ее провели, обманули; теперь они с Марджори регулярно обедали вместе в городе, потому что дорогая Эллен нуждалась в дружеском обществе и отдыхе. Обеды дома в одиночестве, впрочем, приводили Эллен в гораздо большее раздражение из-за преследовавшего ее чувства вины, чем даже мысли о тайных встречах Марджори и Джона. «Марджори требует слишком многого, – думала Эллен, – она летит вперед, уверенная, что я стану стелиться перед ней; она считает, что легко со мной справится».

– Марджори, – сказала она по телефону на следующее утро, – я решила, что в этом году ты сможешь провести выставку цветов. Я занимаюсь этим уже три года, и мне надоело.

– Но я ничего не умею организовывать, ты же знаешь, я не…

– Ты справишься, – оборвала ее Эллен. – Если только не помешают другие твои общественные начинания.

– Эллен, послушай…

– Обсудим все сегодня за обедом, – отрезала Эллен и повесила трубку.

Выставка цветов под руководством Марджори выйдет отвратительной, хотя, если честно, а что вообще у Марджори получается хорошо?

Убедить Марджори отменить урок танцев малышки Джоан, чтобы вместо этого отвезти сыновей Эллен на утренний спектакль, оказалось труднее. К тому времени Эллен, не любившая слышать и произносить неприятные слова и всячески избегавшая неприятных сцен, обнаружила, что у них с Марджори появился особый язык, в котором сравнительно безобидные слова заменяют весьма нежелательные. Например, «гардероб» звучало настолько угрожающе, что Марджори, возможно, слышала что-то вроде «разоблачение» или «скандал», а банальная фраза вроде «пообедаем в кафе» стала означать нечто схожее по смыслу с определениями «лгунья» или «лицемерка». В опасности оказалась Марджори, однако от последствий, как ни странно, страдала Эллен. Когда Марджори и Джон, ехавшие вместе на ужин в гольф-клуб, добрались до места на полчаса позже назначенного времени, на пороге их встретила только Эллен, очень взволнованная.

– Вы заблудились? – спросила она: – Не говорите мне, что вы оба забыли дорогу!

– Мы остановились заправиться, – весело пояснил Джон, направляясь к знакомым в столовой.

– Кстати, – сказала Эллен Марджори, – я хочу, чтобы завтра ты отвезла меня на аукцион, в Восточном Сандейле.

– Но завтра… – начала было Марджори, глядя вслед Джону.

– Ты занята? И ничего нельзя отменить?

– Можно, все можно отменить, – ответила Марджори и пошла за Джоном, вырвав руку из цепких пальцев Эллен.

Эллен подошла к длинному обеденному столу вместе с ними и громко объявила:

– Ну вот, все в сборе.

Скользнув на свое место рядом с Чарльзом Актоном, она добавила:

– Честно говоря, не понимаю, как можно здесь заблудиться! – И улыбнулась Марджори.

Иногда, впрочем, Эллен не так уж и уставала от забот.

– Я иду в театр сегодня вечером, – сообщила она Марджори как-то утром по телефону. – Со своим мужем, конечно же, – добавила она. – Дай мне поносить твое жемчужное ожерелье, то, что подарил тебе Чарльз на прошлое Рождество, будь так добра. Занеси поскорее, пока я дома.

Или, встретившись с Марджори утром у мясного прилавка, Эллен говорила:

– Ах, Марджори, милая, у меня так болит голова! Полагаю, сегодня тебе придется испечь кексы для полдника в клубе.

А если Марджори отказывалась или начинала протестовать, Эллен, придав голосу нотки сердечного участия, мурлыкала:

– Бедняжка Марджори, у тебя и правда усталый вид. Мне так хочется поговорить с Чарльзом, ведь ты слишком много трудишься. Я скажу твоему мужу, что за тобой нужен глаз