Книга Сестры Гримм - Менна Ван Прааг

– Я этого не помню, – говорит Беа. – Не помню, как…

– Ты была очень искусной охотницей. Твоим излюбленным оружием были стрелы с шипами боярышника.

– В самом деле? – Девушка удивлена, и ее охватывает желание сделать это. Ей кажется, что сейчас она не смогла бы распознать это дерево с десяти шагов, но ее взгляд падает на его шипы. Собравшись уже было спросить, как превращать эти самые шипы в стрелы, Беа вдруг вспоминает всё. Теперь она знает, что делать.

Сосредоточившись на одной из веток, Беа резким движением пальцев срывает с нее все шипы, как будто у нее не ногти, а ножи. Эти шипы висят в воздухе, затем охотница смыкает большой и указательный пальцы правой руки и, вытянув двенадцать шипов в одну линию, сжимает их воедино. Они сливаются и образуют стрелу.

Беа пускает стрелу и смотрит, как та пронзает сердце оленя. Зверь падает, и она чувствует, как жизненная сила выходит из его жил и вливается в ее собственные.

Беа не испытывает страха, а только облегчение. Убийство этого оленя наконец превратило ее в то, что она есть на самом деле – в охотницу и воительницу.

30 октября – 2 дня…

3.03 пополуночи – Лео

Поскольку умереть он пока не может, а думать он способен только о том, как спасти жизнь Голди, Лео решает попытаться повлиять на ее сны. Он мог бы найти ее, поговорить с ней лицом к лицу. Поскольку на работе она не появлялась с тех самых пор, как он сказал ей правду, было очевидно, что ей совсем не хочется его видеть. Поэтому он придет в ее сны. Это девушке тоже не понравится, но выбора у нее уже не будет.

Голди может попасть в Навечье, просто-напросто заснув, в то время как Лео должен ждать, когда откроются врата. Кроме этого, ему известно, что солдат – если он оставит свой отпечаток на духе сестры Гримм, – может, как и мать, явиться в Навечье на волне ее снов. Как и ее мать, Лео позаботился о том, чтобы оставить свой отпечаток. Он машет головой, прогоняя лишние мысли, и его охватывает чувство утраты и тоски, высасывающее из него силу и делающее его слабым.

Это для него ново, ведь прежде он не нуждался ни в чем подобном. И у него осталось совсем мало времени, а потому Лео старается изо всех сил. Он нашел лес и прошел несколько миль в поисках подходящего места – пня, обвитого плющом и поросшего мхом. Такой пень напоминает Навечье, и парень сможет воззвать к силе того мира и присоединить к ней свою собственную силу, надеясь на гребаное чудо.

Теперь он сидит на этом пне, пытаясь повлиять на сны Голди, напрягает все силы, но сидит неподвижно, только его пальцы чуть подергиваются. Пока наконец не чувствует, что может добраться до нее, присоединиться к ней. Теперь остается только одно – для того, чтобы все сработало, она должна быть погружена в сон.

3.33 пополуночи – Голди

Я здесь.

Я вернулась.

Смотрю на падающие листья, на ночное небо, усеянное миллионами звезд – их куда больше, и они куда ярче, чем все то, что я когда-либо видела прежде, – и на то, что осталось от луны. Над моей головой переплетаются ветви гигантских деревьев, под ногами я чувствую камни и мох…

И тут я вижу его, и каким-то образом понимаю, что это не просто сон и его появление – не продукт моего подсознания. Он специально сделал так, чтобы очутиться здесь. Не понимаю, как такое возможно, однако после всех последних событий мое понятие о возможном стало куда шире.

– Что ты тут делаешь? – сквозь зубы спрашиваю его.

Я чувствую себя, словно разбитый стеклянный бокал, который склеили из осколков, и при виде этого парня мне кажется, что я вот-вот рассыплюсь опять.

Он не подходит ко мне, держится на расстоянии, как будто думает, что, если он приблизится, я нападу на него или сбегу.

– Прости, но я должен был прийти.

– Зачем? – Я переминаюсь с ноги на ногу – мне отчаянно хочется уйти и так же отчаянно хочется остаться. Я не стану плакать. Я сохраню хладнокровие и достоинство, как и обещала себе на тот случай, если когда-либо увижу Лео опять.

– Потому что совсем скоро, через два дня, когда тебе исполнится восемнадцать лет, ты окажешься здесь вновь, – говорит он, – и мне надо рассказать тебе, показать тебе…

– Как защититься от солдата, посланного, чтобы меня убить, – продолжаю я. – От тебя. Да, я помню.

Я начинаю идти. Не знаю, куда иду, но мне все равно, куда несут меня ноги, – лишь бы больше не стоять перед ним. Не могу смотреть в его глаза, полные угрызений совести.

– Но ты же понимаешь, что все это правда, не так ли? – Лео спешит за мной, уверенно ступая по скользким камням. – Ты больше не можешь этого отрицать… – Я оборачиваюсь и вижу, что он простирает руки к небу. – Ведь теперь мы здесь, в Навечье.

Я так резко останавливаюсь, что мы едва не наталкиваемся друг на друга.

– Да, мы здесь, – говорю ему, изо всех сил стараясь не плакать. – Так что же ты будешь теперь делать? Поцелуешь меня? Или убьешь?

Я делаю шаг к нему, бросая вызов.

– Давай. Я не буду сопротивляться.

Лео стоит неподвижно.

– Давай, – повторяю я, толкая его в грудь. Он не ожидал толчка и отшатывается назад. – Покажи мне, покажи, что ты сделал с ма и что планировал сделать со мной.

Парень опускает голову. Хорошо, что я больше не могу видеть его глаза.

– Ты когда-нибудь любил меня, – шепчу я, – или же это все было обманом? – По моим щекам текут слезы. – Нет, я уже достаточно плакала. Ты не заслуживаешь моих слез, ты не… – но больше мне не удается ни говорить, ни дышать, только плакать.

Лео подходит ко мне и крепко прижимает меня к груди. Я слышу его частое дыхание и понимаю, что он тоже плачет.

– Я люблю тебя, – говорит он, прижав губы к моим остриженным волосам. – Я был настоящим дерьмом, мне так жаль. Но я любил тебя, любил, даже когда сам этого не знал.

– З-зачем ты это делал?

– Не знаю. – Лео гладит мои щеки. – Я не… я делал это с детства, и…

– Ты даже не можешь сказать мне, зачем. – Я отстраняюсь и делаю шаг назад. На нас надвигается туман. – Даже не можешь признаться, что выполнял приказ, да? В этой твоей дурацкой войне… Или же ты один из тех солдат, которые убивают ради забавы? Ты психопат?

Лео хмурит брови, как будто я говорю на языке, которого он не понимает.

– Приказ – это не оправдание. – Он запускает руку в свои волосы, и с его головы на плечи сыпятся застрявшие в ней белые листья. – Мне… мне приходилось убивать, чтобы жить.

– Что? – Я поскальзываюсь на мокром камне и спотыкаюсь. – Почему?

– Это все часть его плана. – Лео пожимает плечами, как будто смерть – это пустяки. – Таковы все звезды, упавшие на Землю – мы люди только наполовину. И, когда нам исполняется тринадцать лет, мы начинаем угасать.