Книга Черно-белая жизнь - Мария Метлицкая

Накинула халат и подошла к двери.

– Кто?

– Это я, Лариса! – ответил мужской голос.

Дима – узнала она. Спрашивается, какого черта?

Но дверь открыла. Неудобно все-таки… На пороге стоял Дима, увешанный пакетами из супермаркета.

– Зачем это ты? – смутилась и нахмурилась Леля. – Я не просила!

Он пожал плечами.

– А это не надо просить. Ты больна. Я всего лишь принес лекарства. Ну и поесть – что тут такого? Обычная человеческая помощь. – Было видно, что он тоже смущен и растерян.

– Ну проходи, – вздохнула она и подумала: «Опять он меня видит в черт-те каком виде. Просто Баба-яга, не иначе. – и тут же решила: – А наплевать».

На кухне Дима выкладывал на стол продукты и лекарства. Давал указания:

– Эти, желтые, выпьешь сейчас. А вот эти – через два часа! Поняла?

Леля смотрела на него молча, с большим, надо сказать, удивлением. Так, пожалуй, о ней заботился только дед. Но когда это было? В другой жизни, вот когда. А в этой… В этой никому до нее не было дела. Чистая правда – совсем никому.

– А сейчас я сварю тебе бульон, – объявил он, доставая из пакета цыпленка. – Помнишь, так говорил дед Семен: бульон – первое дело!

– Помню, – тихо сказала она. – Я вообще помню все, что он говорил.

– Вот и правильно. Мудрейший был человек! Учиться меня заставил. Говорил: что, будешь всю жизнь баранку крутить?

Леля вскинула брови.

– Так ты учился? И на кого, позволь спросить, выучился?

– Да так, ерунда, – покраснел он, понимая, что миф о таксисте разваливается. – На повара, – коротко бросил он и повторил: – Так, ерунда. Ничего особенного.

– Ну молодец! – ответила Леля и подумала: «Конечно, простой повар! Вот и таксует – подрабатывает, наверное! Только откуда такая машина? Странно все как-то. И одет! Слава богу, в тряпках и ценах я понимаю. Ладно, какая мне разница, где он и что».

Достала кастрюлю.

– Плиз! Для бульона.

Дима принялся стругать морковь, а ее отправил в постель.

Леля лежала в спальне и чувствовала, как по квартире пошел запах куриного супа. Она сглотнула слюну и снова уснула.

А когда проснулась и вышла на кухню, там был накрыт стол. Все разложено, порезано – красиво и аккуратно. Сразу видно – человек имеет отношение к еде и продуктам.

Сели обедать, все было вкусно, просто невыносимо вкусно – и прозрачный, янтарный бульон, и аккуратные, крошечные сухарики с сыром, и сочная отбивная с картошкой. И даже салат – казалось бы, банальные помидоры и лук!

– А это кисель! – кивнул он на высокий графин. – Кисель, знаешь ли, тоже лекарство! Ты уж прости, похозяйничал тут! Не хотелось тебя будить! Ты… так сладко спала.

Леля смутилась.

– Да? Вот интересно! А как ты об этом узнал?

– Да ты храпела! – рассмеялся он. – Просто на всю квартиру храпела!

– Правда? – покраснела она.

Он мотнул головой.

– Нет, конечно. Так, похрапывала слегка! Понятное дело – насморк! И очень даже симпатично похрапывала – уж ты мне поверь!

Она засмеялась. И в эту минуту им стало как-то… легко.

– Ну вот! – улыбнулась она. – Теперь ты знаешь интимные подробности моей жизни. Например, что я храплю!

Он посмотрел на нее очень внимательно.

– Не все, Леля! Далеко не все! Это и плохо, и хорошо. Почему плохо – ты понимаешь. А почему хорошо… Будут темы для разговоров.

Она съела почти все, что было предложено, и вдруг стала рассказывать ему про свою жизнь.

Он внимательно слушал, вопросов не задавал. Оказалось, что он знал про ее фабрику.

– Откуда? – удивилась она.

– Да прочитал твое интервью в каком-то журнале – не помню! В разделе «Успешные женщины».

Знал про дочь и про мужа. Ну, совсем коротко, пунктиром: брак – один, муж все тот же, есть дочь.

Она удивилась, но продолжала говорить – рассказала про Виктора и про бывшую подругу. Рассказала, как ее обидела Катька. Рассказала, как обманул М.

А он все внимательно слушал. Наконец она закончила и вздохнула:

– Ты извини! Пойду полежу, очень устала.

Он кивнул.

– Конечно! Ты не возражаешь, если я здесь приберусь, а потом уйду? Просто захлопну за собой дверь. А ты отдыхай! Ты уснешь – столько съела! – И он улыбнулся.

А она снова смутилась.

– Ну вот! Сначала ты узнал, что я храплю, а теперь – что я еще и обжора!

Леля лежала у себя в комнате и слышала, как на кухне тихо позвякивает посуда, журчит вода и хлопает дверца холодильника. Ей стало спокойно, и она скоро уснула, успев перед этим подумать: «Завтра Новый год. Еда у меня есть. Шампанское тоже. Буду валяться в постели и смотреть телевизор».

* * *

Тридцать первого утром Леля проснулась и поняла, что температура, кажется, упала. Слабость, конечно, осталась, но стало явно легче. Лежала в кровати и ни о чем не думала – просто запретила себе о чем бы то ни было думать. Потом смотрела телевизор – конечно, «С легким паром!». Любимое кино показывали под каждый Новый год. Смотрела и думала – какое же счастье! Какое счастье, что не надо никуда бежать. Не надо стоять у плиты, накрывать на стол. Переодеваться и краситься.

Часов в семь раздался звонок. Она вздрогнула от неожиданности и подошла к двери.

– Кто? – спросила она и услышала Катькин голос. Даже не голос – писк:

– Мам, это я…

Леля распахнула дверь – на пороге стояла дочка и смотрела на нее во все глаза – там читались испуг, радость и тревога.

– Мам! Это я… – тихо сказала она. – Вот, приехала! На Новый год! К тебе… Ничего, а?

– Катька! – воскликнула Леля. – Господи! Какое же счастье! «Ничего»? Да какое там «ничего»! Это же огромное счастье!

Они бросились друг к другу, обнялись и дружно заревели.

Катька оторвалась от нее и спросила:

– Мам! А это что?

За дверью, в коридоре, у лифта, стояла пушистая голубая елка с мохнатыми и тугими лапами. А под ней коробка – определенно с огромным тортом.

Катька осторожно открыла крышку коробки. В коробке был, разумеется, торт. На торте сидел улыбающийся заяц с марципановой оранжевой морковью в лапах.

– И кто у нас Дед Мороз? – подозрительно спросила дочь, в упор глядя на мать.

– А я почем знаю? – покраснев, ответила Леля.

– Ясно, – вздохнула Катька. – Ну тогда я – Снегурочка! Если ты, конечно, не возражаешь!

– А может быть, я… – растерянно и задумчиво ответила Леля. – Если, конечно, ты не возражаешь!