Книга Презумпция достоверности - Лидия Сладкова

— Минута.

— Согласна! Не забудь, что это согласие было сделано под пытками.

Эпилог

— Устал? — спросила я, как только мы переступаем порог нашего дома, наблюдая, как любимый супруг, присаживается в свое любимое кресло, налив себе коньяка.

Да, нашего дома. Небольшого, но светлого и уютного.

Еще год назад в такое не верилось. События, произошедшие со мной, казались странными и неправдоподобными.

Свадьбу сыграли тихую и скромную. С белым платьем и фатой, черным фраком, рестораном и салютом в честь молодых, в кругу самых близких. Это было мое решение. На торжестве присутствовали только родители Саши, Кирилл с Машей, баб Маша и Ждановы. Мои родители приехать отказались, не смотря на то, что я пригласила их лично. Не уговаривала, не умоляла. Это казалось мне глупым. И уж точно не испытывала стыда, когда в ЗАГСе их не увидела, среди немногочисленных гостей. Они так и не смогли простить меня. Я же не прощала. Я просто отпустила ситуацию, как когда-то и советовала мне баб Маша, что получилось наконец-то расправить крылья. Впустить в свое сердце родителей Саши, которые относились ко мне, как к родной дочери и всегда были на моей стороне. Вика же вышла замуж и не за Диму. По слухам он переехал в другой город и там работал юристом. С сестрой мы больше не общались. Желание не возникало ни у меня, ни у нее. Хотя иногда, совсем на мгновение, мне так хотелось вернуть те времена, когда мы били сестрами. Меня это беспокоило. Правда Саша, как всегда, моих мучений не разделял и отругал, когда однажды я озвучила ему свои мысли.

— Такие люди не меняются, Алена. Она тебя снова предаст, — говорил он, совершенно уверенный в своих словах. Уверенность на меня действовала, но опять же иногда…Наверное, это пресловутый зов родственной крови. Но я искренне считала, что все случилось вовремя. Так и должно было быть. Да, путь был не простой. Я не о чем не жалела. Тем более теперь, когда носила под сердцем ребенка от любимого человека. Правда, ему только предстояло еще узнать об этом. Это был еще один мой подарок на сегодня для него. Саша же начинал злиться, как только речь заходила о моих родителях и сестре. За все время мои мама и папа так и не изъявили желания познакомиться с зятем. К этому нельзя было проще относиться, но я больше не воспринимала их поступки, как очередной удар. Никаких нервов не хватить, чтобы все пропускать через себя.

Конечно, уйти из адвокатуры мне просто не позволила совесть. Да, и другого я ничего не умела делать. Меня пугала сама мысль, что я буду домохозяйкой, и веских причин у меня не будет на это. Трудилась в конторе своего супруга. Не сказать, что этим фактом я была недовольна. Довольна. Еще как. Я могла выбирать сама себе дела любой направленности. По большей части была верна семейному праву. К тому же дело брата Саши — Кирилла, было актуально и на сегодняшний день. Мать Маши никак не унималась в попытках оставить дочь себе. Грозила апелляцией на решение суда первой инстанции. Но переживать по этому поводу не стоило. Я была почти уверена, что и вышестоящая инстанция будет на нашей стороне. Больше мы переживали за Машу. К сожалению, ей приходилось участвовать в таких заседаниях и наблюдать истерики своей матери. К сожалению, после очередного заседания иллюзия образа матери окончательно растворилась в ней. Конечно, она все переживет и смирится, только рана, как и у меня, затянется, а шрам останется.

— Еще бы! — вздохнул Саша, делая глоток, слегка поморщившись, поставил пузатый бокал на столик. — Полтинник гостей. У меня оказывается столько друзей. Даже отец Инги прислал подарок. Замаливает грешки дочурки. Завтра же скажу бухгалтеру, чтобы перечислила эти деньги в какой-нибудь детский дом.

Эта еще была одна больная темя для Загорского. Да и для меня. Мы старательно обходили ее стороной. С Ингой я больше не встречалось — ее не было в стране. Общения со мной она не искала, и это было к лучшему. Игорь получил максимальный срок по статье о похищении. А вот отец Дорониной принес мне личные извинения. Просил простить дочь. Не держать зла. Я не хотела никого прощать. Я хотела забыть обо всем, как о страшном сне. К сожалению, сказать было легко, а вот на деле…Иногда меня одолевали кошмары и необъяснимое чувство страха. Кажется, врач называл это паническими атаками. Но я боролась с собой, желая жить спокойной жизнью, а мой муж все делал для этого.

— Еще скажи, что тебе было неприятно так провести свой день рождение? — я скинула туфли, почувствовав невероятное облечение. Смерила Загорского внимательным взглядом. Он как раз освобождался от галстука, бурча что-то про удавку. Это вызвало у меня улыбку. Загорский с таким изяществом носил галстуки и, как, оказалось, терпеть их не мог.

Подойдя к мужу, помогла развязать, а он усадил меня на свои колени.

— Спасибо! — меня чмокнули в область шеи и вдохнули мой запах. — Ты у меня умница. Доронина было звать необязательно. Все остальное прекрасно. Столько подарков… — слышала в голосе мужа неприкрытый сарказм.

— Что мне оставалось делать? — возмутилась я, встав с его колен и направилась в сторону дивана. Именно там лежала сумочка. — Он сам напросился. Неделю назад позвонил мне, рассказывая о неуемном желании тебя поздравить. Чего ты жалуешься? Он подарил тебе целую лошадь, удивив всех гостей. Я все боялась, что она вот-вот появится в банкетном зале.

— Это он может. Уму не приложу, что с конем теперь делать. Последняя живность у меня была в девять лет. Маленький щенок, который через месяц сдох от неизвестной болезни. Я проплакал три дня, с тех пор зарекся заводить домашних животных, а тут лошадь…Ну не идиот ли? Еще и речь какую произнес… Лошадь — друг человека, видишь ли.

— Это породистый конь, который стоит уйму денег, — парировала я, присев, предварительно откинув полы атласного платья.

— Ты предлагаешь его продать?

— Его можно выставить на скачки, — было ему ответом. Сумочку схватила, поставив ее к себе на колени, будто готова была в любой момент сорваться из дома. Саша на меня вопросительно взглянул, но от реплики удержался.

— Какая у меня продуманная жена…Вот ты этим и займешься. У меня на носу банкротство холдинга. Я не могу.

Я закатила глаза.

— Все в семью, но все же, какая кошка между вами пробежала?

— Мой кулак, — Загорский наглядно продемонстрировал мне его, подняв руку вверх, сжав пальцы в кулак.

Мои брови взметнулись вверх в удивлении.

— Ты его ударил? Саша… Когда?

— Он по-другому отказывался понимать, — Загорский завелся с половины оборота. Дружба, после развода Дорониных, между Сашей и Максимом сошла на нет. Муж не объяснял в чем причина. Я могла только догадываться, что послужило причиной. — Один удар в челюсть, может втолковать человеку, что он не прав. Максимушка обиделся. Я был не против. Конец истории. Ты спать мужа будешь укладывать?

— А колыбельную тебе не спеть? — я нащупала замок сумочки, наблюдая, как он встал со своего любимого места, и сама подскочила, преграждая путь.