Книга Лондонцы - Маргарет Пембертон

На следующее утро раздался робкий стук в дверь. Карл отворил ее и увидел на пороге Альберта.

— Наша Керри сообщила, что ты вернулся, — нерешительно произнес он. — И мы с Мириам очень этому рады.

— Спасибо, Альберт, — сказал Карл. У него было много времени, чтобы подумать хорошенько, как вести себя в такой ситуации. И после мучительных размышлений он, как и его дочь, пришел к выводу, что таить обиду на соседей бессмысленно.

Альберт заметно расслабился после такой встречи и предложил:

— Не выпить ли нам вечером по пинте пива в «Лебеде»? Придут Ниббс и Дэниел. Что прошло, то прошло, верно? Все равно ничего не изменишь! Пожалуй, нам пора создавать новую крикетную команду! Эта проклятая война дышит на ладан.

Предсказание Альберта вскоре подтвердилось. Не прошло и нескольких недель, как пал под натиском союзников Берлин. Гитлер покончил с жизнью. Керри получила известие, что Дэнни уже на пути домой. Кристина узнала, что имя Джека попало на страницы газет.

— Потерпи еще немного, моя дорогая, — сказал Карл дочери, сидя в кресле с Мэтью на коленях. — Военнопленных повсюду уже отпускают, и скоро ты узнаешь, жив ли Леон. Ждать осталось недолго!

— Все кончилось! — закричала на всю площадь Мейвис, выбежав днем 7 мая из дома на улицу. Из открытых окон уже доносился голос диктора, читающего экстренное сообщение. — Фрицы сдались! Войне конец!

На всей площади Магнолий начали распахиваться окна.

Мириам выбежала из дома в папильотках и принялась отплясывать в палисаднике.

С другого конца площади к ней устремилась Хетти Коллинз, тоже решившая тряхнуть стариной и удивить соседей.

Ниббс застыл на крыльце со спущенными подтяжками и расплакался.

Мисс Годфри вцепилась в чугунную решетку калитки и только повторяла:

— Слава тебе, Господи! Слава тебе, Господи!

Дэниел Коллинз в сердцах зашвырнул свой пожарный шлем на газон возле церкви Святого Марка. Альберт потрясал кулаком в воздухе и орал:

— Трижды ура нашему Уинни! Трижды ура мистеру Черчиллю! Благодаря ему наступил этот долгожданный день!

Лия Зингер обняла викария Боба Джайлса и стала танцевать с ним.

Чарли появился с тремя банками краски, припасенными специально для этого дня, и, громко распевая «Пусть всегда будет Англия!», начал красить входную дверь в красный, белый и голубой цвета.

Нелли Миллер тоже вышла, тяжело переваливаясь на больных ногах, в палисадник и во весь голос спросила:

— А не закатить ли нам пир по такому случаю? Самую шикарную пирушку за всю историю площади Магнолий!

Глава 22

Праздновать единогласно решили в следующую субботу.

— Не можем же мы в конце концов пропустить завтрашние торжества по случаю официального объявления мистером Черчиллем о завершении военных действий! — резонно заметила Керри. — А до субботы и Дэнни, возможно, вернется домой, и Кейт получит какие-то известия о Леоне.

Карл сказал, что ему не хочется ехать в город на гулянья, и остался дома с Дейзи, Мэтью и Лукой.

Мириам заявила, что устроит себе личный праздник в пабе «Лебедь» и присмотрит за Розой.

А Мейвис окинула взглядом Билли и Берил и закричала, что они уже вполне большие и сообразительные, чтобы самим о себе позаботиться. И вообще, какого дьявола они медлят, нужно отправляться в город немедленно!

Поезд до Чаринг-Кросс был набит битком, им пришлось всю дорогу стоять. Но это никого не огорчало. Незнакомые до этого дня люди радостно приветствовали друг друга, обнимались и целовались, словно старые друзья. От станции Блэкхит и до станции Лыоишем все дружно распевали песню «Спрячь все свои беды в старый вещевой мешок». А от Льюишема до Нью-Кросс горланили «Очи черные».

— Как насчет «Белых утесов Дувра»? — крикнул кто-то, едва поезд отошел от станции Нью-Кросс.

Керри схватила под руку незнакомого солдата и во все горло запела любимую песню. Она не закрывала рта, пока поезд не прибыл на вокзал Чаринг-Кросс.

— Куда теперь? — спросила Кристина, когда подруги вышли из здания вокзала на мощенную булыжником площадь.

— Конечно же, на Трафальгар-сквер! — не задумываясь, заявила Мейвис, обнимая Кейт. — Как вы думаете, летчик подарит мне свою пилотку?

Летчик отдал ей пилотку. Кристина купила несколько маленьких флажков. Какой-то матрос поцеловал Керри.

На Трафальгар-сквер собралось столько народу, что было невозможно пробраться сквозь толпу.

— Я попрошу вон тех солдат подсадить нас на львов! — громко сказала Мейвис. И не успели Кейт и Кристина запротестовать, как сильные мужские руки подхватили их и усадили на спину одного из огромных бронзовых львов.

Размахивая флажками и распевая вместе со всеми песни, девушки могли видеть все, что происходило на площади.

— Смотрите! — махнула рукой Мейвис. — Какой-то солдат залез на колонну Нельсона и устраивает там стриптиз!

Веселью толпы не было предела.

— Подарите нам по поцелую, девчонки! — закричали солдаты.

Один из них ловко залез на льва и, обняв Кейт, смачно поцеловал ее в губы.

Мейвис задрала юбку и демонстрировала, ножки группе американцев. Те в восторге заявляли, что она «очаровательная куколка», и таращили глаза.

Возле фонтана жгли чучело Гитлера. На колокольне церкви Святой Маргариты звонили колокола. Ревели клаксоны автомобилей. Звучали английские и американские песни и гимны.

— Давайте попробуем пробиться к дворцу! — закричала Кристина, тряхнув головой, и ее черные блестящие волосы рассыпались по плечам. — Хочу взглянуть на короля и королеву!

Какие-то молодые люди помогли им спуститься со львов, и девушки стали пробираться к Пэлл-Мэлл. Кейт показалось, что весь мир торопится увидеть короля Георга и королеву Елизавету.

— Да здравствует мир! Да здравствует свобода! Ура Черчиллю! Да хранит Господь короля!

— Значит, вы видели королевскую супружескую чету и мистера Черчилля? Впечатляющее, должно быть, зрелище, — сказал вечером Карл, ставя перед уставшей дочерью чашку какао с молоком.

— Незабываемое! — ответила Кейт, вспоминая, как на балконе Вестминстерского дворца стоял премьер-министр, а по обе стороны от него — король Георг и королева Елизавета. Ликование толпы не поддавалось описанию, казалось, оно продлится вечность. — Все свистели, бросали в воздух конфетти, затем на балкон вышла принцесса, а позже начался праздничный фейерверк.

— Но ты на него не осталась, а поехала домой, хотя твои подруги и продолжили веселиться? Почему? — дрогнувшим голосом спросил отец.

— Потому что все были так счастливы, просто до безумия, что я не смогла этого больше терпеть! У меня из головы не выходит Леон. Вот уже три года, папа! Три года — и никаких известий о нем… Я была уверена, что он в плену. Почему же он молчит?