Книга Тьма - Джеймс Герберт

— Бишоп, — сказал детектив и запнулся. Бишоп вопросительно поднял брови. Пек выглядел немного смущенным.

— Вы уж будьте там поосторожней.

Они сидели плечом к плечу, и установленные перед ними прямоугольные стекла излучателей казались безжизненными, но угрожающими. Две одинокие, облаченные в белое фигуры в самом средоточии обширного пространства, заполненного аппаратурой, боевой техникой и живой силой. Им было страшно, и тем, кто находился вокруг, тоже было страшно, ибо в затянувшемся ожидании напряжение росло, нагнеталось и касалось каждого. Солнце скрылось почти час назад, погрузившись в темные облака на горизонте, и теперь площадка освещалась только неполным светом прожекторов. Люди, стоявшие по ее периметру, были защищены металлическими щитами и специальными очками, которые придавали им зловещий и бесстрастный вид; на некоторых были шлемы и перчатки. Они ждали, как ждали три предыдущие ночи подряд, но на этот раз все ощущали в воздухе какое-то неуловимое изменение. Каждый то и дело поглядывал на небо и подолгу всматривался в черные клубящиеся облака, прежде чем снова переключить внимание на две фигуры перед котлованом. Что-то заставляло каждого вздрагивать, хотя внешне это не проявлялось; это больше походило на внезапное содрогание внутренних органов. Напряжение передавалось от одного к другому, как инфекция, переносчиком которой были их собственные мысли. Даже ученые и технические специалисты, окружённые своей аппаратурой внутри приземистого металлического барака, испытывали в эту ночь какую-то особенную тревогу. У Маринкера пересохло во рту и вспотели ладони. Сикльмор непрерывно покашливал и постукивал ногой. Бринкли моргал и никак не мог остановиться.

Снаружи, за щитом, Пек бренчал мелочью в кармане брюк, а Джессика, стоявшая рядом с детективом, до боли закусила нижнюю губу. Шли минуты, и все разговоры постепенно стихли; если кто-то и решался заговорить, то шепотом, громким ровно настолько, чтобы его можно было различить в равномерном жужжании генераторов. Стало холоднее. А сквозь защитные очки ночь казалась более темной, чем обычно.

Бишопу было трудно собраться с мыслями. Он пытался вспомнить, как в прошлый раз, свой первый визит в «Бичвуд» и страшное зрелище, представшее тогда перед ним. Но все было смутным, туманным и отдаленным, как некое видение, на которое невозможно навести резкость. Он смотрел на Эдит, сидевшую в двух футах от него, но почти не видел ее лица за темной маской. Она обхватила руками колени и переплела пальцы.

— Я не могу думать, Эдит. Все почему-то расплывается.

Некоторое время они молчали, затем ее маска обратилась к Бишопу:

— Не пытайтесь об этом думать, Крис. Вы опустошаете свое сознание. Если Тьма действительно такова, какой мы ее представляем, то она вас найдет. Она не нуждается в вашей помощи.

— Вы что-нибудь... чувствуете?

— Я вижу лицо Джейкоба, но не ощущаю его присутствия. Я ничего не чувствую, Крис. Только пустоту.

— Он действительно верил?.. Медиум отвернулась.

— Я уже не знаю. Джейкоб обладал самой высокой способностью постижения из всех, кого я знала, даже более высокой, чем у Бориса Прижляка.

— Вы знали Прижляка?

Ее лицо под черной маской оставалось непроницаемым.

— Когда-то я была его любовницей.

Бишоп был настолько ошеломлен, что некоторое время не мог и слова вымолвить.

— Его любовницей? Я не понимаю...

— Это было очень, очень давно. Двадцать лет назад, если не больше. Так давно, что порой мне кажется, что в действительности этого никогда не было, и женщина, которая с ним спала, была мне немного знакома, но вспомнить ее имя и лицо я уже не могу. Видите ли, Борис Прижляк был удивительным человеком: сама его греховность делала его привлекательным. Понимаете ли вы, Крис, как привлекателен бывает порок?

Бишоп промолчал.

— Мне он казался неотразимым. Сначала я не понимала всей глубины его развращенности, которая была не просто его частью, но им самим, самой его сущностью. Именно он обнаружил мои экстрасенсорные способности и подтолкнул меня к развитию этих способностей; он думал, что сможет меня использовать. Из-под влияния Прижляка меня вырвал Джейкоб. — Она мечтательно улыбнулась под маской. — Мы никогда не были с Джейкобом любовниками — он всегда оставался верен памяти своей жены. Не мне вам говорить, что в этом мире никто не умирает, — люди просто переходят из одного состояния в другое, в нечто более вечное.

— Но почему Джейкоб не сказал мне об эхом с самого начала?

— Потому что я его об этом попросила. Разве вы не понимаете, что это совершенно не важно? К тому, что происходило, это не имело никакого отношения. Безнравственность Бориса Прижляка была сродни инфекционному заболеванию — она заражала всех, кто был к нему близок. На какое-то время я погрязла в пороке, в котором он так преуспел, но именно Джейкоб попытался мне помочь. Вероятно, он понял, что меня использовали, что я была не столько преступницей, сколько жертвой. Однажды Джейкоб сказал, что пытался переманить на свою сторону других последователей Прижляка, но убедился, что эти люди были не менее нравственно ущербными и извращенными, чем тот, кому они поклонялись. Меня отличало от остальных желание порвать с ними, желание быть спасенной, если хотите. И хотя Джейкоб увел у него всего лишь одного последователя, Прижляк его возненавидел.

— Однако позже он обратился к Джейкобу за помощью.

— Тогда Прижляк в нем нуждался. Он хотел соединить свой выдающийся интеллект с интеллектом Джейкоба; такое соединение обещало стать устрашающим. Но у Джейкоба не было никакого желания участвовать в осуществлении целей такого человека, как Прижляк. Кроме того, он понимал, что это подразумевает вечную зависимость от него. Джейкоб горько сожалел, что не пытался разрушить замыслы Прижляка до того, как они полностью сформировались; но он был поистине порядочным человеком и не сразу осознал всю меру порочности Прижляка. Даже я разгадала это не сразу, хотя почти целый год делила с ним ложе.

Бишоп глубоко вздохнул. Его взволновало откровение Эдит, но не потрясло; он слишком многое испытал, чтобы прийти в смятение от каких-то новых открытий и разоблачений.

— Не потому ли Джейкоб позвал вас, когда все это только начиналось, что вы были как-то связаны с Прижляком?

— Да. Он считал, что мне будет легче вступить в контакт с Прижляком. Я немного изучила его характер, его идеи. Я ни разу не была в «Бичвуде», но как только вошла в этот дом, то сразу ощутила присутствие Прижляка. Как будто оказалась внутри его сознания, и каждая комната представлялась мне отдельной темной клеткой его мозга. Он часто экспериментировал со своими собственными телепатическими способностями, когда мы были... вместе, используя меня в качестве... объекта своих опытов. Ему всегда удавалось проникнуть в мое сознание своими дьявольскими мыслями. Для него это стало неким новым видом эротизма, иллюзией извращенного полового акта, которая благодаря силе его ментальных способностей переживалась как реальность.