Книга Голос крови - Клаудия Грэй

Лея покачала головой:

— Кто-то взломал код записи?

— Рэнсольм открыл доступ к оригиналу записи. После этого любой знающий хакер мог запросто отредактировать ее так, чтобы выдать подлинную запись за подделку.

Сердце Грир билось медленно и слабо, и на этот раз выгорание крови было, наверное, ни при чем. Ее мутило при мысли о том, какие же негодяи это подстроили. Что это за правительство, если оно допускает такие злодеяния?

Нет, не так: что это за правительство, если оно совершает такие злодеяния? Ведь это явно сделал кто-то из сенаторов или их помощников. И вероятно, он останется безнаказанным. Грир уже случалось испытывать разочарование по поводу сенаторов, но до сих пор она верила, что сенат стоит защищать, что за него стоит сражаться.

Теперь она видела, что сенат прогнил насквозь. Он стал как почерневший плод, обросший плесенью, — глупо пытаться отыскать в нем что-то, что стоит сохранить. Рэнсольм Кастерфо никогда особенно не нравился Грир, но за время расследования он проявил себя как талантливый, умный и принципиальный человек. А главное — он точно не имел отношения к тому, в чем его обвиняли. Никто не должен платить за преступление, которого не совершал. Но Грир ничего не могла поделать, только сидеть и смотреть, как творится страшная несправедливость.

«И это называется спокойная жизнь, которую я должна вести, если не хочу умереть от выгорания крови? Сидеть тихо и прислуживать коррумпированному сенату?»

Принцесса Лея, побледнев пуще прежнего, ахнула:

— Его отправят на Риосу уже сегодня. Ближайшим транспортным кораблем из главного ангара. Когда вылет?

Грир закрыла фальшивую запись и нашла нужные данные:

— Примерно через час.

Лея встала и быстро шагнула к двери:

— Мне нужно спешить.

В сердце Грир затеплилась надежда.

— Вы можете остановить их? Спасти его?

Лея обернулась через плечо, на лице ее были боль и чувство вины.

— Нет.

* * *

Лее повезло: движение в окрестностях главного ангара оказалось не слишком оживленным и она успела добраться до него на монорельсе вовремя. Почти вовремя. Когда она, задыхаясь, вбежала в ангар, двое солдат Новой Республики уже вели Рэнсольма Кастерфо к угловатому зловещему кораблю для перевозки заключенных.

— Стойте! — крикнула она. — Подождите!

Все трое повернулись к ней. Охранники, казалось, растерялись, а Рэнсольм даже не вздрогнул, — похоже, он уже полностью смирился с судьбой. Лея зашагала с ним, призвав на помощь то немногое, что осталось от ее авторитета.

— Мне нужно поговорить с сенатором Кастерфо.

Конвоиры переглянулись, надолго задумались, потом один из них сказал:

— У нас приказ доставить его на борт немедленно.

Лея напустила на себя невозмутимый и властный вид. Велела себе забыть, что она сенатор. Она, в конце концов, принцесса, и самое время напомнить об этом.

— Вы еще успеете исполнить свой долг. Дайте нам поговорить.

Они тут же отпустили Рэнсольма и отошли на несколько шагов назад. Хорошо. Лея взглянула Рэнсольму в глаза, и сердце у нее сжалось, когда он попытался улыбнуться.

— Первое дружеское лицо за сегодня, — сказал он, и голос его прозвучал спокойнее, чем она ожидала. — И вероятно, последнее, которое я увижу в жизни. Признаться, теперь я глубоко сожалею, что поддержал возвращение смертной казни на Риосе.

Лея обмерла от ужаса. На планетах, где самые тяжкие преступления карались смертной казнью, к таким преступлениям обычно относилась и государственная измена. Рэнсольму грозил не просто несправедливый приговор — ему грозила казнь за то, чего он не совершал.

— Я попробую помочь тебе, — обещала Лея. Она уже лихорадочно перебирала в голове возможности, но все пути были закрыты для нее. И все же она не оставляла надежды, что еще существует какой-то способ все исправить. — Напомню кое-кому о старых долгах, потребую независимого расследования…

— И ничего не добьешься. — В его улыбке была невыразимая печаль. — Подумать только, какая ирония. Я сам, своими руками, лишил тебя влияния и связей, которые могли бы спасти меня. Угодил в собственный капкан.

— Рэнсольм. — Лея закрыла глаза на мгновение, чтобы справиться с собой. Она только теперь осознала всю силу своего горя и гнева, и это потрясло ее. В эти минуты Рэнсольм снова стал ей тем близким другом, каким он был в тот вечер, когда они делились самыми страшными воспоминаниями. Словно он и не предавал ее. — Это случилось с тобой не потому, что ты напал на меня. А потому, что ты стал защищать меня.

— Потому что я понял: та, кого я считал врагом, на самом деле мой настоящий друг, а те, кого я считал друзьями, оказались врагами. — Самообладание все-таки изменило Рэнсольму. Он в отчаянии протянул к Лее скованные руки и до боли сдавил ее пальцы, но она лишь сжала его руки в ответ, чтобы поддержать. — Лея, прости меня. Что я натворил… Я предал нашу дружбу. Прости, что рассказал про Вейдера. Прости, что винил тебя в его преступлениях.

— Ты ненавидел его. Ты боялся его. Ты потерял способность мыслить здраво.

Это не оправдывало Рэнсольма в глазах Леи, но объясняло его поступок. И она могла понять и даже простить его.

— Меня утешает лишь то, — продолжал Рэнсольм, — что ты не оставишь попыток. Ты будешь и дальше бороться против затаившихся врагов в сенате. Пусть у тебя больше не осталось влияния и полномочий, но я знаю — ты умеешь находить кружные пути.

«Я не могу делать это вечно», — подумала Лея. Она так спешила, чтобы не опоздать сюда, так переживала за судьбу Рэнсольма, что совсем обессилела, словно все прожитые годы разом напомнили о себе. К тому же это были непростые годы. Ответственность за будущее должна перейти к молодым и сильным. Лея надеялась, что одним из них станет Рэнсольм. Но эту мечту, как и многие другие, их враги растоптали в пыль.

Один из конвоиров шагнул вперед:

— Транспорт отправляется. Мы не можем больше ждать.

— Но…

Лея не успела придумать, что сказать, как солдаты уже повели Рэнсольма прочь. Она бросилась за ними. Ей было все равно, насколько нелепо она при этом выглядит.

— Подождите, пожалуйста! Еще немного! Всего пару слов…

Конвоиры ничего не сказали, но остановились. Рэнсольм обернулся, и в этот миг он показался ей совсем юношей. Слишком молодым, чтобы умереть.

— Когда мы только познакомились, я подумала… я сказала, что, если бы ты был взрослым во время войны, ты был бы солдатом Империи. Что так и представляю тебя в имперской форме. — Лея покачала головой. — Я ошибалась. Ты никогда не стал бы служить Империи. Ты был бы одним из нас.

— Одним из вас, — эхом повторил Рэнсольм и снова улыбнулся ей, превозмогая боль. — Надеюсь, это правда.