Книга Портрет второй жены - Анна Берсенева

– Завтра, – тут же ответил Юра. – В крайнем случае, послезавтра.

Несмотря на Юрино нетерпение, венчание состоялось только в следующее воскресенье.

– Я Сергея позову, – сказал Юра. – Нужен же свидетель, да? И ты позови кого-нибудь.

Сердце у Лизы сжалось, когда она услышала, что Псковитин будет на венчании. Неужели ему и это надо пережить?

– Может быть, кого-нибудь другого? – осторожно спросила она.

– Почему? – удивился Юра. – Да Серега обидится, если его не позвать! И кто у меня ближе, чем он?

Лиза только вздохнула.

Она видела теперь Сергея гораздо реже, чем во время своей работы в «Мегаполисе». Правда, он приезжал с Юрой после работы, был у них несколько раз в выходные. Юра рад был ему, и Лиза тоже.

Но вместе с мгновенной радостью, которую она испытывала, видя из окна его могучую фигуру, сердце ее пронзала такая же мгновенная боль. Лиза не то чтобы замечала – Сергей держался с неизменной спокойной приветливостью – она чувствовала, как нелегко дается ему созерцание ее семейного счастья… Иногда она ловила в его взгляде какую-то глубокую, неизбывную тоску, но, едва она встречала этот взгляд, он тут же отводил глаза.

Что можно было об этом сказать?

Конечно, он приехал – неизменно подтянутый, спокойный, одетый торжественнее, чем всегда. Хотя, кажется, его волнение было немного более очевидно, чем обычно, и, оказавшись рядом с ним, Лиза почувствовала едва уловимый запах коньяка – что уж и вовсе было невероятно, потому что Сергей сам был за рулем.

Но в этот день она с трудом ориентировалась в действительности. Ей казалось, что все плывет вокруг нее, как туман.

Лиза извлекла из шкафа платье из первой коллекции Орлова – на первый взгляд совершенно белое, на нежной ткани которого словно проступали серебристые цветы. В тот день, когда она увидела его впервые, ей показалось, что в этом платье она будет похожа на невесту, – и Лиза совсем не носила его, сама не понимая почему. И вот решилась надеть сегодня…

Оксана привезла ей белую шаль из тонкого кружева.

– Правильно же? – спросила она. – В церкви же нельзя с непокрытой головой? Ой, Лиз, до чего ж ты выглядишь сегодня… – воскликнула она. – Прямо королевна, ей-Богу!

Юра тоже выглядел взволнованным, но взволнованность его проявлялась необычно. Он был немного бледнее, чем всегда, и гораздо сосредоточеннее, словно прислушивался к чему-то, неслышному остальным. И даже бровь, приподнятая светлым шрамом, придавала его лицу какое-то новое выражение.

– Твой-то – красавец! – ткнула ее в бок Ксеня. – Ему светло-серый цвет идет, правильно костюм выбрала.

Небольшая деревенская церковь недавно была восстановлена. В ней было мало росписи, и от этого вся она казалась белой, пронизанной светом. Июньский свет струился из-под округлого купола, осеняя стоящих перед аналоем и придавая всему происходящему вид необыкновенного, не людьми управляемого, действа.

Лизины пальцы дрожали во время обручения, когда Юра надевал на ее руку кольцо. На секунду она даже испугалась, что оно сейчас упадет и со звоном покатится по полу. Но его рука была тверда и горяча, как всегда, и, надевая кольцо ему на палец, она на мгновение задержала его руку, стараясь унять собственную дрожь. Он ответил ей легким, незаметным пожатием, и Лиза почувствовала себя спокойнее.

Звон стоял у нее в голове, словно звенел свет, льющийся отовсюду. И сквозь этот никому не слышимый звон доносились до нее слова священника:

– …и будут два одною плотью… что Бог сочетал, того человек да не разлучает… тайна сия велика…

Эти слова все звучали у нее в ушах, когда отец Владимир уже говорил:

– Славою и честию венчай я!

И когда уже выпили они вино из общей чаши и трижды обошли вокруг аналоя – Лиза все слышала немолкнущий голос:

– Тайна сия велика…

Из церкви шли домой молча. Каждый думал о своем, и не у всех эти мысли были веселыми… Даже говорливая Ксенька притихла, изредка взглядывая на Лизу и Юру.

Впрочем, Юра первым нарушил молчание, неожиданно улыбнувшись.

– Ты чего? – спросила Лиза, заглянув в его глаза, в которых уже заплясали веселые искорки.

– А помнишь, как он сказал, что любящий свою жену любит самого себя?

– По-моему, это апостол Павел сказал, – не удержалась от улыбки и Лиза.

– Ну, все равно. Так что, выходит, я теперь по праву могу не сдерживать свой природный эгоизм и любить себя до бесконечности!

Ночью Лизе казалось, что она не сможет уснуть: голова все кружилась, звон все стоял в ушах, и светлый туман все окутывал ее. Она заснула, только когда Юра прошептал ей:

– Что же ты волнуешься, любимая моя? Человек же не разлучит…

Глава 12

Нелегко далось ему это венчание!

Он рад был за них, и ему нравился их новый дом, который Лиза так быстро сделала уютным. Но он мог радоваться, только когда смирял свое сердце, когда старался не думать о том, что надежды у него больше не осталось…

И видя, как вздрагивают Лизины ресницы, и каким взглядом смотрит она на Юру, и как слушает слова священника, – он сдерживал себя, чтобы не заскрипеть зубами от отчаяния.

Только мысль о том, что Юра счастлив, как не был счастлив никогда, – только это давало ему силы…

Но было и другое, не менее мучительное для Сергея.

Он всегда знал, что происходит с Юрой. Вернее, всегда знал с тех пор, как встретился с ним на деревенском кладбище и принял его предложение. Его безошибочное чутье защитника подсказывало, когда надо вмешаться в Юркины действия, – и он вмешивался без разговоров, невзирая ни на что.

Только однажды это чутье подвело его – и Псковитин ни за что не позволил бы себе расслабиться снова.

И теперь он следил за каждым Юркиным шагом. Он запретил ему садиться за руль, он требовал, чтобы охрана сопровождала его от порога до порога. Он лично предупредил и охранников на въезде в «поселочек», чтобы были особенно внимательны ко всем, кто будет интересоваться Ратниковым, и докладывали ему об этом немедленно.

Сергею уже сообщали о том, что Подколзев забеспокоился, заметался, не понимая, в чем дело, почему перестает владеть ситуацией. Псковитин ожидал, что тот вот-вот решится на разговор с Ратниковым, и был готов к этому.

Единственное, на что ему труднее всего было пойти, – это прослушивание Юриных разговоров.

Псковитин давно уже располагал техникой, позволяющей ему слушать все разговоры, ведущиеся из зданий «Мегаполис-инвеста». Он и делал это регулярно, не испытывая никаких угрызений совести. Это была его работа, и он знал, что не имеет права полностью доверять даже тем, кто не вызывает и мысли о недоверии.

Но Юра… Одна мысль о том, что он включит магнитофон и услышит его голос, – одна эта мысль приводила Псковитина в содрогание.