Книга Голубые огни Йокогамы - Николас Обрегон

— Странно.

Ивата осторожно потянулся за наушниками, вставил кассету и нажал кнопку воспроизведения.

«Ивата. Это я, Сакаи. Если ты слышишь меня сейчас, то я, по всей видимости, мертва… Я хотела позвонить тебе, но, кажется, ты тоже не слишком сентиментален, так что… Знаешь, я хотела извиниться за то, что солгала тебе о своем прошлом. Рано или поздно ты бы все равно узнал. То гда я не хотела лгать, но ложью была вся моя жизнь… Теперь-то я это понимаю».

Долгое шипящее молчание.

«Он придет за мной… Точно так же, как пришел за моей матерью на фуникулере. Ты должен это знать, Ивата. Он пришел, чтобы убить ее. Он хотел получить ее сердце. Однако она переиграла его. И поэтому он выкрал меня. И воспитал. Кормил меня ложью так же часто, как овощами. Он любил меня. Иногда. В другие дни он меня бил. Когда я стала старше, он меня насиловал. Он платил за лучшие школы. Самая хорошая одежда. Папина дочка для дьявола. И мне постоянно казалось, что я живу во сне. Я ненавидела его так, что порой не могла на него смотреть… но я любила его. Хотела, чтобы он гордился мной. Я не вполне понимаю, как это происходило. Думаю, что я просто заперла на замок от самой себя несколько лет жизни. Я так долго впитывала его ложь, что она стала моей собственной и не давала мне увидеть реальность».

Голос Сакаи дрогнул:

«А затем я встретила тебя. И мы вместе вошли в тот дом, где я увидела этот символ. Символ Акаси. Их чертов символ — символ „Детей“. Меня трясло. Я испугалась, что ты кому-нибудь расскажешь. И тогда что-то колыхнулось у меня в душе. Воспоминания. Они были запрятаны так глубоко, что я не могла вспомнить почти ничего из прошлого. Лицо моей матери. Поместье. Культ. Дорога, по которой мы бежали… Мне была нужна ясность. Я попросила одного друга помочь мне. Конечно, я знала, кто я такая. Но мне был нужен кто-то еще, чтобы открыть этот сундук, понимаешь? И он повел меня к истине. К моему деду. К ответам, в которых я так нуждалась. Я соединила все куски воедино, я выбралась из этого колодца…»

Ивата услышал, как она прикуривает сигарету и выдыхает дым.

«Возможно, ты уже заметил, что о моей матери — Кейко Симидзу — в полиции нет достоверных данных. Ивата, их засекретили, потому что она должна была выступить свидетелем. Уже были подготовлены обвинительные заключения. „Дети Черного Солнца“ не могли допустить этого. И в какой-то момент ей пришлось бежать. А теперь это приходится делать и мне. Потому что он придет за мной… Акаси уже близко, и он не остановится, пока не найдет меня. Теперь я понимаю, что он воспитывал меня, как ягненка на заклание. Принудил меня пойти на работу в полицию. А затем использовал многие годы. „Спрячь эту вещицу. Скажи, что в тот день мы выпивали в баре. Отвернись, будто ничего не видела“.

Так я и делала. Все это было ради него… Все годы, пока я занималась своей работой. Ложь… Напрасно растраченная жизнь…»

Еще одна пауза, пока Сакаи тушила свою сигарету.

«Ивата, я не знаю, один ли он или все еще вместе с „Детьми“. Однако ты должен знать, что этот человек не остановится, пока не умрет. Если ваши пути с Акаси пересекутся, не пытайся его арестовать. Просто убей его. Поверь мне, это единственное, что ты сумеешь сделать».

Сакаи выдохнула — шелест крыльев бабочки на ветру.

«И вот еще что, Ивата. Если тебе удастся выбраться из этой истории, то прошу тебя — потрать свою жизнь на что-нибудь другое. Ты заслуживаешь большего. Беги из полицейского управления. Помнишь, как я сказала, что, мол, ты — пустое место? Это полная чушь. Ты прекрасный человек. Не урод. Не трепло. Найди себе кого-нибудь. Кого-нибудь достойного. Заведи ребенка… И помни одну важную вещь, мне это, к сожалению, не удалось. Ты готов послать весь мир на хер? Знай, что это ни к чему не приведет. Особенно тебя».

Сакаи мягко засмеялась, а потом шмыгнула носом.

«Ну хорошо, я заканчиваю. Адрес моего деда написан на обратной стороне этой кассеты. Туда должен отправиться мой прах. Забавно, но я не боюсь. По крайней мере, пока. О, и знаешь что, Ивата? Последнее… Когда все закончится, не думай обо мне. Никаких лилий и прочего дерьма. Позаботься о себе, дружище. Постарайся ни во что не вляпаться».

Ивата смотрел в окно, а по его щекам текли слезы. Когда они иссякли, он вытер щеки кулаком и поцеловал золотую бабочку Сакаи. И, закрывая глаза, он впервые за долгое время не думал ни о чем определенном.

* * *

Прошло довольно много времени. В темноте на фоне окна вырисовывался силуэт. Холодные серебристые ручейки струились по стеклу.

— Кто там? — слабо произнес Ивата.

Синдо вышел из темноты и сел в кресло в углу.

— Ты ужасно выглядишь, сынок.

— Я в норме, спасибо за беспокойство. А как вы?

— Ус тал… Отдел наполовину пуст, как ты можешь догадываться… Сегодня утром я разговаривал с министром юстиции.

— Сацуки, мать ее, Эда?

Синдо улыбнулся:

— Она страшно довольна, несмотря ни на что. Об урезании бюджетов нет и речи. Судя по всему, мы для нее больше не являемся прыщом на заднице.

— А кем же мы являемся?

— Платформой, — засмеялся Синдо.

— Вы отлично делаете свое дело, Синдо. Если у них есть хоть капля ума, они должны назначить вас руководителем первого отдела.

Синдо подошел к окну, и на его лицо легли гигантские тени дождевых капель.

— Ты знаешь, что они нашли пещеру чудес Акаси? Оказалось, что он жил в морском контейнере в доках Сибауры.

— Думаю, там нашлось немало интересного.

— Ага, для начала похищенные улики. И куча доказательств о подпольных азартных играх, о причастности Фудзимуры, Морото и других. Всем этим сейчас занимается новая дамочка — Мурата.

Ивата кивнул:

— Я смотрел новости. А что насчет самого Акаси?

— Судья, несомненно, признает его невменяемым. Но этот ублюдок был невероятно дотошным. Сейчас Ямада изучает его записи, и ясно, что он планировал свои преступления годами. Он вымогал большие деньги на свой маленький крестовый поход у тех, кто имел глубокие карманы. Оказалось, что он платил множеству людей, в том числе на самом верху. Он дотянулся даже до Гонконга. И конечно, в его жилище обнаружилась куча поддельных удостоверений личности.

— Икуо Уно, — сказал Ивата.

— Еще, к примеру, Иданэ — возможно, это и был «И.» с календаря Канесиро. Забавно, что большинство удостоверений соответствуют данным пропавших без вести людей.

Ивата чуть было не засмеялся:

— Сукин сын!

— Он создал ситуацию, выигрышную для всех — убийство Мины Фонг не только посеяло панику в масштабах всей страны, но и позволило Фудзимуре прикарманить некоторую сумму денег, а Акаси обрел над ним власть.