Книга Скифские империи. История кочевых государств Великой степи - Ф. Грэм

Между тем после свержения Алеги Иван назначил правителем Казани Мухаммед-Амина, младшего брата Алеги; но этот хан, хотя и восставал против русских и несколько лет правил независимо, сделался чрезвычайно непопулярен среди подданных, так как пытался не дать им совершать набеги на Сибирь, Дешт-и-Кипчак и другие соседние государства, и в 1519 году татары прогнали его из своего царства. Во время войны с Казанью соседняя Вятская республика, новгородская колония, сначала объявила о своем нейтралитете по отношению к обеим воюющим сторонам; однако Новгород, сознавая, что теперь взгляд Ивана обратится к нему, смелее призвал свою провинцию объединиться с Псковом и двенадцатью городами-данниками и вступить в общую войну против Московии, чтобы помешать планам честолюбивого князя, и, соответственно, начал с изгнания царских воевод со своей земли. Главной зачинщицей этого движения была Марфа, богатая вдова бывшего посадника, которая, охваченная романтической страстью к Александру-Витовту, литовскому воеводе, пожелала принести свою страну в приданое человеку, царившему в ее сердце. Ее желание еще более усиливалось из-за пророчества бывшего архиепископа Евфимия, который при рождении Ивана предсказал, что он принесет погибель их республике. Своим безграничным гостеприимством и щедростью Марфа приобрела огромное влияние среди горожан всех положений; ее терем всегда был открыт для любого путника; и великий вечевой колокол Новгорода, по звуку которого посадники и сановники привыкли собираться[243] и обсуждать на торжественном совете важнейшие государственные дела, теперь созывал гостей к ней на пышные пиры.

Новгородцы, согласившись на предложения Марфы, которая утверждала, что, отдав свой город под защиту Литвы, они обеспечат ему поддержку этого могущественного княжества и Польши, объявили, что навечно сбрасывают владычество и верховную власть царя; и в 1470 году республика по официальному договору подчинилась литовскому князю Александру. Он назначил городского архиепископа управлять главными делами и ежегодную дань в уплату за свое покровительство в размере 100 тысяч рублей – громадную сумму, притом что его покровительство оказалось для них совершенно бесполезным во время их величайшего бедствия.

Получив известие об этом акте неповиновения, Иван немедленно объявил Новгороду войну и семь лет беспощадно боролся с его жителями. В течение этого времени его войска овладели Пермью и севером, где он потребовал дани от лапландцев далеко на запад Норвегии вплоть до самого Тронхейма и, запретив всякие коммерческие сношения, существовавшие до тех пор между Норвегией и Новгородом, а через нее с городами Ганзейского союза, таким образом отрезал республику от одного из главных источников ее богатства. В 1476 году по его приказу на реке Нерве был за год построен город и крепость Ивангород; эта река образует границу между Новгородом и Ливонией; и через год после победы над новгородцами в долгой и кровавой схватке на реке Шелони он принял их безоговорочную капитуляцию и назначил в Новгород русского губернатора.

Но этот сановник, повинуясь приказам своего царственного повелителя, потребовал от республики принять в своих стенах московских бояр, дав им такие же привилегии, как и своим собственным гражданам, отдать ему под резиденцию дворец Ярослава и отменить народное вече. Возмущенные его требованиями горожане собрались на рыночной площади шумной толпой и напали на дома бояр, которых подозревали в измене родине и преданности интересам Руси, выволокли их несчастных хозяев на улицу и разорвали в клочья, а дерзкого посланника царя выгнали из города. Но мятеж был быстро и строжайшим образом подавлен; Иван выступил на Новгород и, войдя в зал правосудия, выразил посадникам свое твердое намерение столь же безраздельно господствовать в их городе, как и в Москве. Он приказал схватить Марфу и самых богатых горожан и доставить в оковах к нему в столицу, в то же время конфисковав их имущество; 15 января 1478 года народное вече было навсегда распущено, а несколько дней спустя он отправил в Москву триста телег, груженных золотом, серебром и драгоценными камнями, не считая множества повозок с мебелью и разными товарами, вместе с самыми могущественными и влиятельными горожанами, а вместо них поселил в Новгороде московских мастеров и переселенцев, чтобы город совсем уж не опустел. Он посадил в тюрьму сорок девять немецких купцов, находившихся в Новгороде, и присвоил товары, принадлежавшие Ганзейскому союзу; хотя позднее он освободил их из заключения, и они отплыли в Гамбург. Однако корабль затонул, не дойдя до места назначения, и почти все злополучные купцы погибли, и их печали и горести окончились в темных, бесприливных волнах Балтийского моря.

Среди прочих трофеев своей победы Иван доставил из Новгорода в Москву большой вечевой колокол и велел повесить его на колокольне Ивана Великого в Москве.

Новгороду так и не удалось оправиться после этого страшного и разрушительного удара, однако к концу XVI века там все еще насчитывалось 400 тысяч жителей. В этот период, надеясь освободиться от тиранической власти Ивана Грозного, он вступил в тайный договор с Польшей, с которой Грозный тогда вел войну; и когда в 1570 году о сговоре стало известно, он выступил на город и обрушил на него лютую кару, которая по своей жестокости может сравниться лишь с немногими другими, запятнавшими страницы истории чудовищным и омерзительным свидетельством человеческих преступлений и изуверств. Устроенный им в городе кровавый трибунал, который по праву заслужил так именоваться, ежедневно казнил, нередко подвергая их чудовищным пыткам, по пять сотен несчастных новгородцев; царь отдал на опустошение всю окружающую местность, улицы города запрудили 60 тысяч тел погибших и умирающих, и все эти ужасы прекратились лишь после того, как трупы настолько загрязнили воды Волхова, что в русском лагере появилась чума. Как и следовало ожидать, эти две осады крайне встревожили иноземных купцов, которые до той поры вели с Новгородом обширную торговлю, и помешали им и дальше жить в городе или вести с ним какие-либо коммерческие дела. Отчасти тамошняя торговля перешла в Ревель, когда тот попал под власть шведов, а основание Санкт-Петербурга положило окончательный конец коммерческому господству древнего города. Иван III даже лишил город архиепископа, и его место какое-то время пустовало; но по настоятельной просьбе граждан спустя несколько лет он назначил новгородского епископа, хотя тот получил лишь очень небольшую долю доходов и десятины, которые прежде были выплачивались его предшественникам и затем были конфискованы и присвоены алчным царем. Бывший архиепископ Феодосий, которому удалось вымолить у Ивана жизни множества жителей, в 1478 году был отправлен в Чудов монастырь, где и окончил свою беспокойную, полную событий жизнь в мире и покое своей кельи.

Вскоре после Новгорода последовала осада и подчинение Пскова; также и Вятка присоединилась к владениям царя, после того как ее трех ее главных посадников повесили над городскими воротами; а в 1496 году русские войска, дислоцированные в Казани, отразили нападение на нее сибирского хана, последовали за врагом через Уральские горы в болотистые пустоши Обдорского края, где истребовали с самоедов и остяков ежегодную дань в виде нефти и меха. Они привезли в Москву несколько вождей этих северных племен, и тех поразило великолепие теремов по сравнению с их убогими землянками, карет и лошадей и прекрасно одетых горожан, которых они видели по всему городу, так что они сразу же предложили Ивану признать его владычество и вернулись с грузом подарков, чтобы поведать на берегах Оби об удивительной мощи и богатстве его империи. В Пермь и другие северные провинции царь назначил вице-губернатора, чья резиденция сначала располагалась в Холмогорах, а затем в Новохолмогорах, городке на побережье Белого моря, который позже стал известен как порт и город Архангельск.