Книга Дурман - Екатерина Риз

— Это неважно. Я не думал, что она решится на такое.

— По-моему, ты очень плохо знаешь женщин, Лёша. Ты не думал о том, на что способна Карина, ты понятия не имеешь, на что способна твоя жена, чтобы семью сохранить…

— Плохой был разговор, да? — насторожился он. Не представлял, что Света могла ей сказать, но судя по Иркиному тону, это было ещё то испытание.

— А он мог быть хорошим?

— Малыш… — Он понятия не имел, что Ира после этого сильно зажмурилась и трубку рукой закрыла, боясь, что Алексей может услышать её прерывистое дыхание. Потом, собравшись с духом, сказала:

— Я не малыш. В том-то и дело, что я давно не малыш. Я взрослый человек, и должна… мы оба должны отвечать за свои поступки. Ты же сам мне говорил…

— Что я говорил?

Она невесело усмехнулась.

— Что берёшь меня в любовницы. Помнишь? А с любовницами расстаются.

— Что за трагические мысли? — Алексей кинул взгляд на часы. — Давай я приеду. Невозможно по телефону говорить. И я соскучился. Ириш, давай я приеду.

— Нет.

— Ира.

— Я не хочу.

— Ты хочешь.

Она вздохнула в трубку.

— И что? Ты приедешь, мы поедем к тебе, а что дальше? Ты вернёшься к жене, а я к мужу. И опять будем просить прощения. Не хочу, Лёша.

Он помолчал.

— Ты просила у него прощения?

— Думаешь, не за что?

Замолчали оба, слов не было, но и отключить телефон казалось немыслимым. Алексей слушал Ирино дыхание, пытался представить её на диване в родительской квартире, вжавшуюся в угол и держащую телефон у уха. А ещё несчастную. Она была несчастна, разговаривая с ним, и это покоя не давало.

— Что ты удумала? — спросил он каменным голосом.

Ира не сразу ответила.

— Миша хочет, чтобы я вернулась с ним в Лондон.

— Он хочет?!

— Не кричи на меня!

— Ира, мы с тобой это обсуждали!

— Я знаю! Но до чего мы дошли в наших обсуждениях? Что я останусь, что я не уеду, что я потерплю. Терпеть можно какое-то время, Лёша, а не бесконечно. Или что ты предлагаешь, — она вспомнила слова Светы, — жить на две семьи? Кто с кем будет делиться, не подскажешь?

Он снова лоб потёр, болезненно поморщился.

— Ирка, я тебя прошу, не делай ошибку. Нам надо поговорить, надо встретиться и спокойно поговорить.

— Я не могу с тобой встречаться.

— А уехать с ним ты можешь?

— Да! В том-то и дело, что да, Лёша. Я не знаю, что у нас с ним получится, но, по крайней мере…

— Что, от меня уедешь?

— Но ты ведь понимаешь, что мы ошибку сделали? Не надо было всё это начинать. Скольких людей мы обидели?

— Что она тебе сказала? — спросил он тише, а Ира лишь сильнее разозлилась.

— Не задавай глупых вопросов. Ты отлично знаешь, что она мне сказала. Тут вариантов немного. И она права, во всём права. Мы… не имели права.

— И ты уедешь с ним?

— Я об этом думаю. Очень серьёзно думаю.

— Ты пожалеешь, если уедешь.

— Наверное.

— Не наверное, Ира.

— Хватит говорить за меня! Я всё знаю, но я не хочу оставаться! Я не переживу ещё одной встречи с твоей женой, и этого позорного разговора, когда я виновата. Ты говорил мне, что любишь, а я в этом виновата! — Ира дыхание перевела, слёзы вытерла, и принялась прощаться. — Я не могу больше говорить. Лёша, давай больше не будем.

— Что, повесить трубку и всё? Или сказать прощай? Прощай, Ириска, всё было супер?

Она всё-таки всхлипнула.

— Я ненавижу тебя. Вот за то, что ты сейчас сказал, я тебя ненавижу.

— Ирка…

Она выключила телефон, и бросила телефон на диван, потом босой пяткой его отодвинула от себя, как можно дальше. Слёзы текли, дышать было нечем, задыхалась, и зареветь хотелось в голос. Но за стенкой родители и муж, он рассказывает им о том, что отказался от должности, и что их дочь, кажется, опомнилась. Он даже билет сегодня сдал, и заказал два на другой день. Она едет в Лондон. Возвращается. К тому, от чего убежала. Но сейчас это кажется спасением, маленькой пристанью, за которую можно уцепиться и не потопить весь корабль.

А Лёшка останется. В Москве, с женой и сыном. И они больше не увидятся. Останется лишь воспоминание об их общем сумасшествии, об их отпуске на море, когда она была до безумия счастлива. А ещё она всегда будет помнить о том, как жарко он дышал ей в живот и признался, что любит. Вот только кого сделает счастливым эта любовь? Столько обиженных вокруг останется, которые не заслужили такого предательства.

За дверью послышались осторожные шаги, наверное, за стенкой всё-таки был слышен её взволнованный голос. Кто-то за дверью остановился, прислушиваясь, а Ира поторопилась повернуться спиной и уткнулась носом в спинку дивана. Видеть, а уж тем более разговаривать ни с кем, она не хотела. Но, надо признать, что родители тоже боялись задавать ей какие-либо вопросы. Всё больше с Мишей шептались, кажется, убеждали его потерпеть, Ира не раз видела, как отец зятя по плечу хлопал, проявляя понимание и поддержку, а она в эти моменты торопилась отвернуться, чувствуя, что начинает задыхаться от безысходности. Кажется, она на самом деле собирается вернуться в Лондон. Прямого ответа так Мише и не дала, но и не отказала, и как-то так вышло, что он поменял билеты, и родители обрадовались «их» решению начать сначала, помогали со сборами, и даже усиленно изображали лёгкость и веселье. Ира понимала, что это всё они для неё делают, стараются, чтобы Миша расслабился, и об обидах своих не вспоминал, по крайней мере, не зацикливался на них, но Ира задыхалась посреди всего этого. В тесной родительской квартире, на глазах у родственников, постоянно вспоминая последний разговор с Лёшкой, она задыхалась, и лишь неимоверным усилием воли заставляла себя сохранять спокойствие. Ведь всё, что происходит, правильно. Это в последние пару месяцев её жизнь превратилась в бардак и стыд, когда она творила, что хотела, но ведь она никогда не была такой. Она всегда старалась поступать правильно, а правильно — это муж и семья. И Миша хороший. Прошлой ночью они долго разговаривали. Сидели на полу в её комнате, пили вино и говорили шёпотом. Они никогда так не беседовали, обо всей их жизни, и что самое смешное, нашли кучу всяких мелочей, которые не устраивали обоих, но сказать об этом казалось неловким, обидеть боялись. Вот из этих мелочей, которые привыкли замалчивать, и вырастают проблемы с рогами. Как в старом, пошлом анекдоте. И ночью Ире казалось, что она приняла верное решение, она держала мужа за руку, и думала о том, что он хороший человек, и она к нему сильно привязана, всё-таки не один год вместе прожили. И даже любит по-своему. Да, это не сумасшествие и не остановка сердца, как с Лёшкой, это ровные и стабильные отношения, которые ещё есть шанс наладить… Кажется, она пришла к тем же выводам, что и два с половиной года назад, когда Миша ей предложение сделал. Смешно. Подумалось: новая волна самообмана, но Ира поспешно эту мысль от себя отогнала, и снова взяла мужа за руку. А Миша притянул её к себе и поцеловал в лоб. Потом сказал с лёгкой иронией: