Книга Девять жизней бойцовой кошки - Анатолий Дубровный

– Дело не в крепости, а в особом вкусе этого напитка, с ним не может сравниться всё вами перечисленное. Именно он лучше всего подходит под пельмени. Ну ладно, раз у вас нет водки, то и селёдку я заказывать не буду, потому что селёдка без водки – это пищевое извращение! Как?! У вас и селёдки нет?! Какой бедный у вас ассортимент! Что ж, придётся довольствоваться тем, что есть. Вместо водки принесите апельсиновый сок, из красных апельсин, а на десерт – розовый ананас ломтиками, именно розовый! Не люблю его чистить, поэтому сделайте ломтиками, и чтоб в клубничном сиропе, сироп из свежей клубники! Да, и мороженое с взбитыми сливками! И с вишнёвым сиропом!

– И чтоб вишни были только что сорванные, а сливки свежевзбитые! – грозно прибавил один из сидящих напротив мужчин и подмигнул Алисам, младшая улыбнулась, а старшая с трудом сдержала хихиканье. Мужчина, изобразив ещё более грозный вид, прибавил: – И поторапливайтесь, не заставляйте леди ждать. Срывайте, очищайте и взбивайте!

– А то мы вам сами сорвём, а потом взобьем, – дополнила мужчину Алиса и, не выдержав, всё же захихикала: – Или так! Сначала побьём, а потом оторвём!

Официант, криво улыбаясь, побежал выполнять заказ, конечно, господа изволят шутить. Но всё же… Кто их знает!

Младшей Алисе пельмени очень понравились, этим девочка вызвала новую волну комплиментов, её хвалили, за красоту, за ум (девочка рассказала, что будет учиться на врача), за отличный вкус, при этом один из мужчин, постоянно добавлял – наш человек! Этот мужчина, такой грозный с виду (он и пугал официанта), свернул для младшей Алисы из салфетки журавлика, довольно сложную фигуру из бумаги. И пока это делал, вёл светскую беседу с Алисой старшей, не только он, остальные тоже, в основном расспрашивая о её младшей сестре. Оказалось, что купе мужчин в том же вагоне, что и у Алис. В магнитоплане купе на двоих, поэтому мужчины занимали два, одно на выходе из вагона, а второе через одно от того, где разместились девушки.

Уже в купе, расставив на столике десяток журавликов, Алиса младшая сказала старшей:

– Симпатичные дяденьки, хоть и делают вид, что строгие, но добрые. Нас сюда проводили, а ещё бережливые, те бутылки, что недопили, с собой забрали, хотя закуску оставили. А тот дяденька, что мне журавликов делал, говорил, что настоящий напиток надо не ананасами закусывать, а солёными огурцами, а огурцы ведь и так солят перед тем как есть, не сахаром же посыпают.

Алиса усмехнулась, три бутылки виски были полные, их только открыли, а то, что разлили по рюмкам, не пили, а только пригубили, при этом мужчины делали вид, что изрядно захмелели. Бутылки забрали с собой не для того, чтоб продолжить веселье, а чтоб никто не увидел, что их только открыли (бутылки были из тёмного стекла, и что они так и остались полными, увидела только Алиса).

Кровати в купе (всё таки магнитоплан и первый класс) были не одна над другой, а рядом и, уложив спать свою названную сестру, Алиса долго сидела и любовалась девочкой. Та подросла и уже почти сравнялась ростом с Алисой. Да и в отличие от своей тёзки у девочки появились те женские округлости, делающие девушку привлекательной. Недаром сестре говорили комплименты и вполне искренне говорили. А вот она сама почему не изменяется, сохраняя прежний вид? Алиса посмотрела на себя в зеркало: её худощавую фигуру (девушка уже разделась перед сном), увешанную разнообразным оружием (вот его-то в отличие от одежды Алиса не снимала), трудно назвать привлекательной, хотя… Говорили же, что Алиса младшая копия своей старшей сестры. Сестры? Да, они сразу были чем-то похожи: и цветом волос, и так, как младшая сестра похожа на старшую. Но не копия же как сейчас? А почему копия? Сколько Алисе старшей лет? Если не общих, а биологических? Хотя бы с виду? Лет шестнадцать-семнадцать, столько, сколько было тогда, когда она поступала в академию. Она не изменилась и внешне не повзрослела. Алиса показала зеркалу язык и укоризненно покачала головой – характером и замашками, так вроде ещё младше стала! А Алиса маленькая? Тогда ей было семь лет, пускай восемь, хотя выглядела, точно на семь. Значит сейчас должно быть тринадцать-четырнадцать, ну пускай пятнадцать, а выглядит на те же семнадцать-восемнадцать, а то и на девятнадцать-двадцать, что и старшая Алиса, и роста такого же. Но… Стоп! Девочка была на пол-ладони ниже, когда они встретились в монастыре, и было это две недели назад! А сейчас её рост такой же, как и у старшей сестры! Выходит, что такие изменения с телом могут происходить у обеих? Младшая захотела быть как старшая, и тело откликнулось на желание сознания? Или подсознания… Впрочем, это не важно. Но почему такое произошло? Что могло это вызвать? Алиса подпрыгнула от догадки – кровь! Её кровь, которая из обычной стала уникальной, такой же как у Алисы маленькой! А потом эту кровь той и перелили! Получается, что если кровь Алисы перелить ещё кому-нибудь, то он… Сразу же и умрёт! Как сказал тогда врач – группа крови редкая, а кровь девочки уникальна даже в этой группе и несовместима с другими, даже если бы нашли кровь такой же группы, не факт, что она бы подошла Алисе маленькой. Врач говорил, что пришлось бы вводить препараты, чтоб устранить эту несовместимость, а это пятьдесят на пятьдесят шансов на то, что такое удастся. Ему тяжело об этом говорить, продолжал врач, отводя глаза, но малышка в любом случае обречена. Тогда Алиса, уже не помня себя, закричала, чтоб проверили её и взяли столько крови, сколько надо, кричала, что если её сестрёнка умрёт, она убьёт всех. Алиса наморщилась – может, не кричала, а только так подумала, но врачи очень перепугались, очень! Перепугались и сделали так, как это хотела Алиса, хотя не должны были делать такого! Алиса с нежностью посмотрела на сладко спавшую девочку, получается, что они сёстры! Не названные, а самые настоящие, их родство скреплено общими способностями и кровью! Алиса старшая поправила одеяло младшей и, ещё раз показав зеркалу язык, улеглась спать.

Утром, выйдя из вагона, Алиса не увидела вчерашних соседей по столику, скорее всего, они вышли раньше. Так оно и оказалось – трое мужчин стояли на выходе из вокзала у детектора металла, один из них демонстрировал содержимое своей тяжёлой сумки, объясняя наличие в ней такого большого количества железа:

– Понимаете, офицер, я, как и мои коллеги, коммивояжер, продаю швейные машинки и сопутствующие им вещи, да вы и сами можете в этом убедиться, смотрите. Вот видите, это они и есть, три штуки, просто, разобранные, в сумку целые бы не вошли. Или сумка была бы таких размеров, что не вошла в купе. А в багажный вагон сдавать, а потом получать – это время, а сами понимаете: время – деньги. В нашем деле конкуренция очень велика и надо успеть раньше, а это что? Вчера мы, так сказать, отпраздновали заключение выгодной сделки, но несколько переоценили свои возможности, – мужчина тяжело вздохнул, словно сожалея о том, что не всё было выпито. Повертев бутылку, с таким же тяжёлым вздохом, добавил: – Вот лишнее и осталось, как свидетельство преступления… Сами понимаете, если жена эту улику найдёт… Не буду возражать, если вы её конфискуете… Я имею ввиду улику, я не против, чтоб вы и жену конфисковали, но думаю, что после знакомства с ней вернёте её ещё и с доплатой.

Полицейский засмеялся, но Алиса не дослушала этот разговор, детектор среагировал на батарею бластера, а такая вещь, пусть и маленьких размеров, но гораздо серьезнее, чем куча, пусть и большая, какого-то железа. Другой полицейский хотя и видел, что оружие в открытой кобуре, но протянул руку, требуя его показать. Взяв в руки бластер, полицейский повертел его в руках, словно любуясь, потом заглянул в ствол, прочитал надпись и вернул оружие, начав при этом извиняться, мол, его обязанность проверять такие вещи, но из этого бластера ещё ни разу не стреляли, да и оружие не простое, а наградное! Извиняясь, всё же поинтересовался, за что офицером ВКС получена награда от полиции, за какие заслуги? Алиса громко прочитала надпись, привлекая внимание остальных полицейских: