Книга Тактика победы - Михаил Кутузов

В общем же было очень хорошо, что я оттянул торги, потому что Кутузов нашел возможным выторговать еще 300 тысяч рублей.

Великий визирь Кер-Юсуф-паша зимой был смещен, лишен всего своего имущества и изгнан; он был старый и слабый человек. На его место назначили назира Браилова Ахмета. Он был лаз[112], и не константинополец; в этом последнем он жил очень мало и совсем не привил себе ни привычек, ни обычаев турок, которые презирали его за это и находили диким. Отчасти это была и правда, так как он был скорее солдатом, чем царедворцем.

Начало служебной карьеры Ахмета было не особенно почетно: будучи владельцем судна, он сделался пиратом, но затем изменил род своей деятельности и стал служить султану верой и правдой. Во время войны 1788 г. он был взят в плен в Галаце, но князь Потемкин отличил его между другими и возвратил свободу. Такой великодушный поступок князя Потемкина остался навек в памяти Ахмета, и он всегда с благодарностью вспоминал своего благодетеля.

Ахмет был человек ума и сердца, а главное – имел твердый характер, что у турок всегда выражается в строгости, а у русских в жестокости. Он очень любит говорить, и говорит действительно хорошо; отлично знает все дела Европы, чего было трудно ждать от него, как от турка вообще, а тем более как не получившего никакого образования. Он ненавидит французов и любит русских. На Наполеона всегда смотрел как на врага. Его сильно печалил недостаток цивилизации в его нации и злоупотребления деспотического правления – грабительского, кровожадного и в то же время слабого.

Для того чтобы быть хорошим генералом, ему недоставало только военного образования, тогда как смелостью, энергией, предприимчивостью и тактом он обладал в достаточной степени. Он чрезвычайно строг со своими соотечественниками и милостив и человечен с иностранцами. Он известил меня о своем назначении, в ответ на мою депешу, посланную еще его предшественнику, где я уведомлял его о болезни графа Каменского и о том, что выбор Его Величества пал на меня как на командующего армией. В своем ответном письме Ахмет выразил желание, чтобы наши дворы сблизились и взаимно прислали бы уполномоченных.

Я исполнил его желание и послал в Шумлу Петра Фонтона, а он в свою очередь прислал в Бухарест Мустафу-ага, своего приближенного и большого друга.

Мустафа застал там еще гр. Каменского, и, по окончании их свидания, некто Хамид-эфенди был послан к Италинскому для начала переговоров о мире. Конференция должна была происходить в Рущуке, но Италинский не хотел переезжать, и Хамид, вместе с греческим драгоманом Апостолаки, прибыли в Бухарест.

Было бы лучше, если бы конференции происходили в Рущуке, нежели в Бухаресте, где турецкие министры, под влиянием французской или греческой партии, бездействовали и затягивали переговоры, пользуясь настоящими, счастливыми для них, обстоятельствами.

Возвратившись из Крайово, я узнал, что гр. Каменский предназначается командующим Волынскою армией, составленной из 8-ми пехотных и 3-х кавалерийских дивизий, а на место графа в Молдавскую армию назначен ген. Кутузов. Собственно говоря, мы все ожидали назначения кн. Багратиона, который пользовался общей любовью и уважением, но нас не опечалило назначение и Кутузова, известного за умного, ловкого и, несмотря на все недостатки его, любимого человека.

Кутузов, уже не молодой годами, заслуженный, привыкший к войне и занимавший почетные должности, был гораздо приятнее для генералов, служивших и прежде под его начальством, чем эти юные выскочки, вроде гр. Каменского, которых многие из нас прежде имели под своим начальством.

Мы настолько верили в военное дарование Кутузова, что ожидали от него весьма умелого ведения войны с турками, а младшие офицеры были довольны, что будут сражаться под начальством такого известного генерала.

Зато вся наша храбрая армия дрожала от страха иметь начальником гр. Сергея Каменского или Милорадовича. Это был единственный страх, который ей доступен. Я не разделял их опасений, ибо только что приехал из Петербурга, где узнал наверное, что ни один из этих генералов не обречен заставлять нас краснеть за свои промахи.

Гр. Каменский был очень доволен, что его заместит Кутузов, и во время нашего свидания, выражая мне свое удовольствие по этому поводу, воскликнул: «Да здравствует добро! Я вручу командование моей армией моему дяде Кутузову. Если бы я узнал, что на мое место назначен брат Сергей, Милорадович или даже Багратион (которого он недолюбливал за нашу к нему привязанность), я бы умер здесь, потому что мне все равно не жить, но все-таки не передал бы им командования». Кутузов прибыл в Бухарест 1 апреля, накануне Светлого Христова Воскресения, а гр. Каменский 23 апреля отправился в Одессу, куда прибыл 3 мая и где умер 5-го числа того же месяца.

[…]

Новый главнокомандующий генерал Кутузов

По прибытии Кутузова я передал ему командование армией и посвятил во все подробности, которые еще ему не были известны. Сначала он прямо поразил меня своей неутомимой деятельностью, к которой мы совсем не привыкли, но его энергия скоро остыла и обычная леность по-прежнему вошла в свои права.

Тут-то я и заметил, как он сильно опустился за последнее время. Были ли тому причиной его года или он перестал бороться со своими недостатками, но только, несмотря на весь его ум, дурные его стороны особенно выдались в этой войне, чего не может не отметить история[113].

Первым делом Кутузова по приезде в Бухарест было отыскать себе владычицу; сделать это было совсем не трудно, но его выбор поразил нас. Он пал на 14-летнюю девочку, племянницу Варлама и бывшую уже замужем за одним молодым боярином Гунианом. Она очень понравилась Кутузову, и он, хорошо зная валахские нравы, приказал ее мужу привезти ее к нему, что тот и исполнил.

На следующий день Кутузов представил нам свою возлюбленную и ввел ее в общество, но, к несчастью, этот ребенок (как и все женщины, кто бы они ни были) скоро начал иметь на нас большое влияние и пользовался им исключительно для себя и для своих родных.

Когда 64-летний старик, одноглазый, толстый, уродливый, как Кутузов, не может существовать без того, чтобы иметь около себя трех-четырех женщин, хвастаясь этим богатством, – это достойно или отвращения, или сожаления; но когда последнее из этих созданий управляет им совершенно, руководит всеми его действиями, дурно на него влияет, раздает места, то тут уже отвращение уступает место негодованию.

Повсюду, где женщины имеют слишком много власти и вмешиваются в политические дела, всегда их влияние – более или менее роковое для их страны. Через них погибла Польша, ими же много вреда сделано Франции, но в России они имели меньше влияния потому, что нация уже привыкла видеть их на троне, а следовательно, видеть и мужчин, управляющих только их именем.