Книга Свобода выбора - Анатолий Дубровный

– Насчёт когтей в условии нашего спора ничего не было сказано, а значит – это не нарушение. Тем более что твоя фигура ими тоже обзавелась, – быстро ответил козлобородый и прекратил свой бег. Подёргав себя за бородку, заявил: – Согласен на ничью. Если ты не возражаешь, то я заберу свою фигуру.

– Не возражаю, – пожал плечами белобородый и ехидно добавил: – Только это уже не твоя фигура. Получив возможность выбирать, она, можно так сказать, ушла из-под твоей юрисдикции. К тому же у неё есть душа, а наличие души подразумевает возможность ею распоряжаться по своему усмотрению, та самая свобода выбора. Ну, к классическому определению человека, я бы добавил обязательное наличие души. Без души – это неизвестно кто, а с душой – обязательно человек, даже если у него есть когти. А к тому, ничья ли? Предлагаю последнее вмешательство в ход событий, тем более что выполняется одно из установленных тобою условий, тех, что своей фигуре ты поставил, вот и посмотрим, как она выберет. Я вмешиваться не буду, как она решит, так и будет. Но если нет, то и ты…

Белобородый недосказал, его вечный оппонент согласно кивнул.

Это был день, но темно было как ночью, а за окном бушевала гроза. Артём Ареньев бегал по большому холлу родительского дома. Он не знал, что делать, и это его просто убивало! Только что, доктор, опустив глаза, сообщил, что ребёнка спасти не удалось, не удастся спасти и его жену. Тоша, его Тошенька умирала! Тоша как будто знала, что умрёт, знала, что решение иметь ребёнка приведёт к её смерти, но надеялась, что хоть сын выживет. Откуда Тоша знала, что будет сын, Артём не понял, но уж очень она убеждённо об этом говорила, как и о том, что родов не переживёт. Артём хотел ребёнка, но не такой же ценой! Теперь он корил себя за это желание, но уже было поздно! Тоша умирала!

Когда забеременела Атиша, больше всех радовалась Тоша, но косые взгляды родни и невысказанное желание Артёма как-то повлияли и на Тошу. После рождения дочери Атишы, признаки беременности появились и у Тоши. Но будущая мать не радовалась, а становилась всё грустнее и грустнее, когда Артём поинтересовался причиной такого настроения жены, та ответила:

– Первый крик моего сына будет последним, что я услышу. Я даже не увижу своего сыночка. Нашего сыночка! Но я это выбрала сама и прошу тебя только об одном: не вини сына в моей смерти!

Почему Тоша так говорила, откуда она могла всё это знать! Артём надеялся на лучшее, но всё произошло так, как говорила его жена. Даже не так, хуже! Ребёнок, так и не родившись, убил мать! Артём посмотрел в ту сторону, где сидели Лёша и Атиша, в больших зелёных глазах жены брата, так похожих на глаза его Тошеньки, была боль! Такая боль, словно умирала не Тоша, а сама Атиша! Эти зелёные глаза блестели от слёз, а кожа дивана свисала клочьями, словно его изрезали ножом. Время от времени появляющиеся когти девушки полосовали обивку дивана, словно острые ножи! В такие моменты Лёша обнимал жену, стараясь не только успокоить ее, но и заслонить от взглядов остальных. Артём, словно утопающий хватающийся за соломинку, упал на колени перед Атишей и умоляюще протянул к ней руки:

– Тиша! Ты же умеешь лечить! Не просто лечить, исцелять! Сделай что-нибудь, спаси Тошу!

– Я не могу ничего сделать, это не болезнь, это наказание за непослушание, – тихо произнесла девушка срывающимся голосом и, уже не сдерживаясь, зарыдала. В это время сверкнула молния и громыхнул гром, Артём закричал: – Что за наказание и кто так может наказывать?! – Но Атиша не ответила, она рыдала, спрятав лицо на груди у Лёши, пытавшегося её утешить и обнимающего вздрагивающие плечи девушки.

На улице стало ещё темнее из-за сплошного потока воды, в который превратился проливной дождь. В большую комнату вошли два человека в длинных плащах-дождевиках, совершенно сухих, и это несмотря на то, что творилось на улице! Незнакомцы сняли одинаковые плащи, а под ними были совершенно разные костюмы – безукоризненно белый (это несмотря на бурю бушующую снаружи) и чёрный, тоже в идеальном порядке. Если с обладателя белого костюма можно было писать икону, то с того, кто в чёрном, – портрет врага рода человеческого. Мужчина в чёрном костюме заговорил:

– Честь имею представиться, Велезелевий, доктор медицины, профессор университетов (следовал длинный список известных университетов и других медицинских учреждений), почетный и действующий академик (следовал ещё более длинный список различных академий). Я и мой коллега (так и не представившийся) прослышали о крайне тяжёлом и необычном случае, поэтому мы здесь. С вашего позволения я бы хотел осмотреть роженицу.

Доктор медицины в чёрном костюме, похожий не на врача, а на демона-искусителя, направился на второй этаж, при этом не поинтересовавшись – куда идти? Сделано это было так решительно, что никто не успел возразить. Артём, дёрнувшийся вслед за этим человеком, был остановлен вторым мужчиной – полной противоположностью первого. Если у того голос был приторно сладким, но при этом вызывал безотчётные подозрения и недоверие, то второму, с белой бородой, хотелось довериться. Белобородый и остановил Артёма:

– Не надо мешать моему коллеге. Он очень хороший специалист, а этот случай именно по его профилю.

Сознание медленно гасло, Тоша понимала, что уходит, будет ли это обычная смерть, как у человека, или что-то другое, она не могла сказать, но что это окончательный уход из этого мира, сомнения не было, к тому же это был не простой уход, а очень болезненный: к физическим страданиям добавлялись ещё моральные муки, ведь умер её так и не родившийся ребёнок! Во время последнего прояснения сознания Тоша открыла глаза, понимая, что делает это в последний раз, даже если она их не закроет, то больше ничего не увидит – всё поглотит надвигающаяся темнота. Открыв глаза, Тоша увидела лицо существа с козлиной бородой и рогами. Кто это, девушка вспомнила, она вспомнила не только кто это, а и то, кем она была раньше, она вспомнила всё!

– Ты не справился, Атошалар, ты даже не пытался сделать то, зачем был сюда послан, я очень тобой недоволен. За непослушание ты будешь наказан! – произнёс козлобородый. Хоть в комнате было несколько человек, но они этого не слышали. Как и не видели истинной внешности заграничного специалиста, склонившегося над умирающей. Боль рвала грудь, но Тоша прохрипела:

– Я не демон с тем именем, что ты назвал, я Атоша, Тоша, девушка этого мира!

– Очень странная девушка, со способностями, которыми не обладает ни одна из жительниц этого мира, не кажется ли тебе это необычным, Атошалар? – едко и как-то зловеще улыбнулся рогатый.

– Я Тоша! Я девушка! А не… – упрямо повторила умирающая, но не смогла закончить фразу, настолько ослаб её голос.

– Да, ты теперь не демон, ты смешал свою душу с душой ангела, и теперь ты непонятно кто. Я не могу забрать твою сущность, или, как её ещё называют – душу, но я могу разрушить демоническую составляющую, тогда будет уничтожена и часть ангела, поскольку они неразрывно связаны, и ты будешь уничтожен, безвозвратно уничтожен!

– Я Тоша! Я девушка! – голос Тоши был едва слышен, рогатый усмехнулся:

– Похвальное упорство. Такое упорство должно быть вознаграждено. Я дарую тебе право последнего желания: можешь попросить меня сохранить тебе жизнь. Не обещаю, что сделаю это, но подумаю.