Книга Казанова - Ален Бюизин

Ознакомившись с подобным бредом, когда первопричину всей женской психологии предполагали в одном из женских органов, Казанова не устоял перед желанием напечатать яростный памфлет, обрушившись на обоих глупых педантов. Этот памфлет, написанный в три дня и напечатанный за две недели в пятистах экземплярах в Венеции, тотчас поступил в продажу к одному болонскому книготорговцу, и вся операция принесла ему тридцать цехинов. Целью Казановы было не столько привнести новые познания в отношении женщин, сколько высмеять своих противников и их физиологический обскурантизм, показав, что, добавляя к гнету, который и так уже испытывает на себе женщина, еще и тиранию матки, они хотят сделать ее безмерно несчастной.

Переехав из Болоньи в Триест, чтобы быть поближе к Венеции, он поставил там комедию «Сила настоящей дружбы» и написал либретто к одной кантате. Также в Триесте он доработал труд, ради которого восемью годами раньше, зимой 1765–1766 года, рылся в Варшаве в архивах богатейшей библиотеки епископа Киевского господина Залусского: «История волнений в Польше со времени кончины Елизаветы Петровны до заключения мира между Россией и Османской Портой, в которой можно найти все события, повлекшие за собой революцию в этих государствах». Он опубликовал два первых тома с конца 1773-го по весну 1774 года у одного издателя из Гориции. Тогда-то и зародился спор по поводу третьего тома: сильно разгневавшись, Казанова обвинил в плутовстве издателя, который отказался передать ему шесть цехинов и двести авторских экземпляров. Издатель, со своей стороны, заявлял о небрежности автора, выставлявшего в свою защиту несерьезные аргументы. В конце концов, несмотря на обещания Джакомо, четвертый том в свет так и не вышел.

Наконец он вернулся в Венецию. Радость была с оттенком грусти, потому что ему теперь уже пятьдесят, лучшие друзья на том свете, ему не приходится рассчитывать ни на чью моральную, а главное, финансовую поддержку. Только перо помогло бы ему сводить концы с концами. Он многого ожидал от своего стихотворного перевода «Илиады» на итальянский язык. Первый том, посвященный «Его светлости монсеньору Карло Спинола, маркизу Священной Римской Империи и прочая и прочая» и включавший пять первых песней, вышел в 1775 году у печатника Модесто Фанцо, а второй, посвященный лорду Тилни, – в начале 1776 года. Третий том вышел в 1778 году и был посвящен Джан Доменико Стратико, некогда бывшему доминиканцем, жадным до всех земных наслаждений, а теперь ставшему епископом в Далматии. Четвертый том так света и не увидел, и не только потому, что Казанова вел беспорядочное существование, занятый добыванием средств к существованию, что мешало усидчивому труду и любой последовательной деятельности: в 1776 году «неожиданно» вышла другая венецианская «Илиада» в переводе настоящего эллиниста, иезуита Кристофоро Ридольфи, которая быстро затмила краткий, чисто светский успех его собственного труда.

Бедный Казанова, который, как мы видели, переживал тогда не лучшие времена, не мог добывать себе пропитание пером и был вынужден просить у инквизиторов о должности шпиона и доносчика. Невзгоды, подталкивавшие его на лихорадочные поиски успеха, который должен был быть немедленным и прочным, сделали его злопамятным и желчным. Все, что он сумел тогда написать, – это весьма посредственный памфлет против Вольтера, умершего в 1778 году: «Избранное из книг “Похвалы” Вольтеру», которое он посвятил, еще более смиренный и заискивающий, как никогда, дожу Паоло Ренье: вечно это жалкое усердие перед венецианскими властями, пресмыкательство и навязчивая лесть государственным учреждениям, низкопоклонство перед властью.

Пытаясь упрочить свою хлипкую репутацию литератора, Казанова брызжет идеями. И в 1780 году очертя голову бросается в журналистику, начав издавать ежемесячный журнал, на самом деле являясь его единственным составителем, – «Opusculi Miscellanei» («Смесь»). В шестом и предпоследнем номере, вышедшем в июне 1780 года, он опубликовал «Дуэль, или Краткое жизнеописание венецианца Дж. К.», в котором безо всякой совести переоценивает свою жизнь, создает апологию самого себя. Он собирался изложить письменно историю своего поединка с графом Браницким, чтобы представить (совершенно объективно!) решительное и неопровержимое доказательство своей почтенности как человека и венецианца. На самом деле венецианцам было чихать на моральную реабилитацию господина Джакомо Казановы. Снова неудача: журнал не имел ожидаемого успеха и через полгода перестал выходить.

Однако это не отвратило Казанову от журналистики, поскольку он основал газету театральной критики – «Гонец Талии», в первое время выходившую еженедельно, на сей раз на французском языке. Правда, Джакомо, у которого никогда не было недостатка в проектах, чтобы попытаться поправить свои дела, отныне стал театральным антрепренером и привез в Венецию французскую труппу, которой намеревался устроить дебют и поддерживать благодаря своему журналу. Это было своего рода возвращение к истокам для сына актеров. «Я никогда не читал ничего, что лучшим образом могло бы провалить театральную труппу», – зло заявил Карло Гоцци по поводу его листка. В очередной раз предприятие будет свернуто: одиннадцатый выпуск газеты стал последним. В оправдание Казановы следует признать, что в последней четверти XVIII века театр в Светлейшей не был тем, чем он был раньше. В то время Венеция, где осталось всего-навсего семь театров – два оперных, два оперы-буфф и три комедии, – уже не являлась театральным и музыкальным центром всей Европы.

Упрямый Казанова не отчаялся и упорствовал в своих литературных предприятиях. На сей раз он задумал новый исторический роман, «Венецианские анекдоты», опубликованный в 1782 году. Надо сказать, что автор не перетрудился, заставляя работать свое воображение, а всего лишь перенес «Осаду Кале» госпожи де Тансен на историческую почву Венецианской республики. Очевидно, он надеялся, что на этом перепаханном поле взойдут несколько цехинов, и даже не пытался создать литературное произведение.

В 1778 году Казанова опубликовал в Праге «Историю моего побега из венецианской тюрьмы Пьомби». Рассказав ее при всех дворах Европы, во всех светских салонах Парижа и иных мест, во всех королевских и княжеских дворцах, он наконец решился превратить свой самый большой устный успех в литературное повествование. В тот же год, все так же в Праге, Казанова опубликовал свое самое амбициозное и самое оригинальное произведение – «Искамерон, или История Эдуарда и Элизабет, проведших 81 год у мегамикров»: нечто среднее между утопией и научной фантастикой. Выпустив его вслед за предыдущим произведением, он ожидал значительного успеха и приличных доходов. Однако аудитория оказалась более чем скромной, поскольку в целом ему с трудом удалось завлечь сто пятьдесят подписчиков на издание. Надо признать, что провал был оправданным. Хотя специалисту роман предоставляет замечательный материал, позволяющий узнать о воззрениях Казановы на самые разнообразные темы, от политики до философии, включая медицину, хирургию, богословие, математику, физику и химию, в глазах венецианца той поры этот «Искамерон», бесспорно, скучный и неинтересный, представлял собой жуткую бесконечную мешанину, которую невозможно читать.

Нет пока ничего более разрозненного, разнородного, раздробленного, чем литературное творчество Казановы. Сочинения по случаю или для добывания пропитания, в основном на злобу дня. Беспорядочные шаги в разных направлениях, пробы во всех жанрах, из которых не складывается ничего целостного. То поэт, то эссеист, переводчик, романист, драматург, театральный критик, историк, памфлетист, политолог… Он так и не нашел подходящей для себя формы.