Книга Сад камней - Яна Темиз

Если я сяду в сад камней, я все равно буду думать о работе, о текущих делах, буду вспоминать факты и цифры.

Особенно цифры – сегодня целый день были сплошные цифры.

Лучше смотреть на сосны: как они качаются на фоне уже потемневшего закатного неба, как сквозь их черные игольчатые лапы выглядывает огромная луна, как…

– Нет, но как же так?! – Нихат никак не мог успокоиться и твердил одно и то же. – Неужели не он, а она?!

– Да вот так! Ты пойми: если разобраться, мы обо всем знаем только с ее слов. Фактически – слово Эрмана против ее. Но мы почему-то верим ей, да? Понятно, почему: Эрман нам неприятен, ведет себя вызывающе, он и сам, видимо, не сразу понял, в чем дело. А потом, скорее всего, понял и сообразил, что это лучшая линия защиты. Вот и помалкивал, чтобы нам не подсказать про наши же ошибки. Он вообще ни о чем таком… вроде развода, отъезда, другого мужчины… никогда не разговаривал с Эмель, понимаешь? Ему жена говорит: Эмель сказала, Эмель просила – и он через какое-то время упускает из вида, что сама Эмель не говорила ему ничего. И эти мнимые ссоры! Шейда твердит ему, что соседи ссорятся, его самого часто нет дома, и у него отложилось, что он сам их слышал. Шейда просит от имени Эмель позвонить Онуру – он звонит, тут все правда.

– Что же он, такой идиот?!

– Да нет… не думаю, честно говоря. Просто мы же не знаем, как она все это ему преподносила. Может, она им давно уже манипулировала, а он, видимо, убежден, что у нее ни ума, ни фантазии не хватит на такие выдумки. Он все время повторял: Эмель просила, Эмель то, Эмель се, он, похоже, в это верил.

– И помалкивал десять дней?! Невиновный?!

– Да, многовато, конечно, – согласился Кемаль. – Но у нее под ногтями кожа Шейды, понимаешь? Не могла она ее оцарапать в другое время, с какой стати, да и не может женщина пылесосить и вообще жить больше пяти минут с так обломанным ногтем! Это все случилось во время убийства, а Шейда потом придумала всю эту эпопею с розовым кустом. Откуда царапины? Розы то сажала, то выкапывала. Убийство в перчатках совершила – вот вам садовые перчатки мужа, на них кровь. Одежду-то окровавленную наверняка уничтожила, иначе уж совсем все просто было бы, подозрительно просто. И мужу розы эти подсунула, чтобы и у него царапины были. Вообще-то можно было тогда еще обследовать: царапины-то от роз и от ногтей разные! А теперь уж зажило все у всех!

– Да где бы мы прям так обследовали? Я сфотографировал, конечно… может, поможет?

– Не знаю, надо экспертов спрашивать. Может, и определят по фото, что царапины не от ногтей. Но у нее-то все зажило!

– О, забыл сказать: мне наши в Дидиме сказали, что на стене там, ну, где выключатель-то этот, следы крови Эмель, значит, она хотела, чтобы все думали, что Эмель еще жива. Ей из ее сада в этот перейти – две минуты. Потом ковыряйся опять в своем саду с камнями, как будто ничего… да?

– Скорее всего… и ведь почти всю правду нам выложила: и что муж ее достал, и что Эмель она не выносила, а мы не услышали… и телефоны тут у всех на виду бесконтрольно валяются: посылай какие хочешь эсэмэски, читай… слушай, давай тут покурим, что ли! Никуда она теперь не денется.

Они сели на скамейку под соснами, из-под которой, напугав их до нервного смеха, бесшумно выскочили две темные тени кошек.

– Меня из-за тебя обругали сегодня: зачем, говорят, два образца одного человека прислали? Сами там напутали, один чуть не потеряли и не туда записали, а мы, как всегда, виноваты, – Кемаль решил все-таки сказать Нихату про его упущение, пусть парень учится. – Ты, наверно, нечетко подписал, вот они и…

– Я не посылал два! – вскочил возмущенный Нихат. – Ничего подобного! Я у всех взял по волосу, думал еще: если надо будет, так потом можно продублировать, зачем мне два посылать?! И все подписал четко, что я, по-вашему, совсем уже?!

– Да ладно, успокойся ты! Я лично ничего не говорю – эксперт сегодня выдал: на черта вы и волосы и слюну шлете, мы потом путаем… я и подумал, что спутать они могли, только если ты нечетко подписал. Положили якобы не туда, и потом занесли в компьютер не те данные, хотя я с трудом представляю, как такое могло быть… там все-таки порядок у них и система!

– Да не посылал я слюну! Только волосы! На фига мне со слюной возиться, если можно взять волос?!

– Да ладно, какая теперь разница? Пойдем лучше, надо нашу мадам забирать. Вряд ли она ожидает, думает, сумела всех перехитрить. Не предполагала она, что мужа зачем-то в Измир понесет… кстати, если бы не это, ничего бы нам не доказать! И мотив ведь подготовила, и отпечатки Мустафы, и меч этот – не женское орудие-то, кто бы подумал на женщину? Сначала муж под подозрение попадет, потом она нам поможет, и мы вроде как своим умом дойдем, кто Мустафу хотел подставить. А она в стороне – вся из себя несчастная, психика на грани, муж бьет и унижает… про публичный дом еще приплела!

– Про публичный дом, похоже, правда, – неожиданно заявил Нихат. – Я сегодня с адвокатом еще раз беседовал. Зачем, спрашиваю, вы все-таки поехали в Измир-то, а? Не скажете – не выпущу ведь, плевать я хотел на ваши выкрутасы юридические! Он и говорит, – Нихат смутился, видимо, не желая произносить то, что сказал Эрман, – что понадобилось ему… ну ездит он в этот публичный дом… даже адрес сказал, в Измире. Можете, говорит, проверить, я там частый гость.

– Мог бы и не говорить, между прочим, – вслух подумал Кемаль, которому посещение публичного дома казалось чем-то таким грязным, что признаваться в этом… да в убийстве, и то проще!

– А он вот сказал, гордо так. И адрес дал. Просто потом, говорит, передумал по дороге, расхотелось ему типа… слушайте! Кажется, я знаю, как еще можно доказать! – Нихат резко остановился и тотчас же сорвался с места: – Пойдем быстро! Пока они здесь, им три дня осталось!

– Куда?! Какие три дня?

– К… русским, к Марии то есть! – зачастил Нихат. – Они через три дня уезжают, кажется…

Кажется тебе! Наверняка и точное время знаешь. Кемалю стало смешно: Нихат торопился так, как будто за три оставшихся дня не добежит до дома, который уже видно на углу.

– Мария-то твоя здесь при чем? Понятно, что ты про нее все время думаешь, но…

– Так именно поэтому! Думаю, да! И сейчас, как мы сюда повернули – да, тоже думал! И поэтому и вспомнил, так что нечего мне!..

– Да ты можешь толком-то?!

– Могу. Сейчас все поймете, некогда объяснять, пришли уже.

Вот мальчишка! Не упустил случая покрасоваться, а? Некогда ему объяснять!

Кемаль здоровался с сидевшими на террасе за поздним ужином и настороженно поднявшимися русскими. Все как тогда, десять, нет, уже одиннадцать дней назад: рыба на тарелках, догорающий мангал, остатки салатов и бутылки на столе, улыбчивые и приятные женщины, кружащие под ногами кошки, веселый мальчишка-непоседа, с воплями носящийся вокруг.

«А у нас будет девочка. Откуда она может знать? Просто ей так хочется, феминистке, вот и выдумывает! И какая, в сущности, разница?»