Книга Наложница императора - Татьяна Семенова

— Уговаривает её остаться, что ли? — с сомнением произнёс Ваня.

— В качестве переводчика, — хмыкнул Саша.

Ваня решил, что пора ему включиться, и уже двинулся в их сторону, когда услышал Анин голос:

— Хорошо, — сказала она нарочито громко. — Если будет время…

Сергей стал благодарить её, но Аня быстрым кивком дала понять, что разговор закончен, и повернулась к Ивану.

— Пошли скорее. Князь Гун ждёт нас, а времени действительно совсем не осталось.

Привратник, завидев иноземцев ещё издалека, сразу признал их, открыл ворота и повёл в дом. Прежде чем начать разговор с князем, Аня попросила дать им возможность переодеться, а лично для себя велела слугам принести кисточку и бумагу. Ваня и Саша многозначительно переглянулись, но спрашивать ни о чём не стали: всё равно ведь она не скажет. Характер своей подруги знали они не первый год.

Вскоре один из самых знатных вельмож Поднебесной лицезрел перед собою иноземцев в их московской одежде, только Сергей остался в китайском костюме. Зрелище было непривычным для князя, но вопрос, заданный Аней, заставил его забыть об этом. Разговор получался очень нелёгким.

— Вы просите меня помиловать преступника! — негодовал Гун, с трудом сдерживая эмоции. — Вы должны знать, что по нашим законам, её ждёт смертная казнь. Она совершила не одно, а несколько преступлений: украла важный документ, обвинила в воровстве ни в чём не повинного человека, наконец, её брат является членом тайного общества.

Аня ещё раз повторила все свои аргументы:

— Она выкрала документ по приказу императрицы. Любой на её месте побоялся бы ослушаться владычицы. Значит, в этом нет её вины. А шпильку она подбросила от страха, а не от злости. Значит, и здесь не вина её, а беда. Наконец, как она может отвечать за брата, о тайных делах которого ничего не знала?

— В Ваших словах много странного, — задумчиво проговорил князь, но мы не будем сейчас рассуждать о различиях в наших законах. Я спрошу о другом. Как можете вы защищать человека, который обвинил вас в воровстве?

— Наша религия учит быть милосердными друг другу и прощать нанесённые обиды. Фэйянь девушка добрая, никогда раньше она не нарушала закон. А сейчас попала в очень неприятную историю и по молодости, по неопытности наделала ошибок. Не было рядом человека, который подсказал бы ей, как себя вести. Я просто уверена, обратись она за советом к такому человеку, как Вы, и всё бы вышло иначе. Наверняка, она уже раскаивается в содеянном…

Аня ещё долго говорила, и князю было интересно слушать её. Ведь она не только проповедовала христианство, как это делали все русские миссионеры — она, прося князя о снисхождении, рассказывала о простых и всем понятных вещах: о доброте и благородстве, о справедливости, о невероятной любви их приятеля Сергея к молоденькой китаянке Фэйянь.

И Гун немного смягчился, заходил по комнате, нервно перебирая чётки, наконец, вымолвил с усилием:

— Ну, что же, есть такая китайская пословица: «Помнить о добре и отвечать добром».

— А по-русски говорят: «Долг платежом красен», — Анюта позволила себе такую реплику, потому что уже поняла: вопрос решён.

— Это почти то же самое, — согласился князь. — Вы пришли ко мне и рассказали про указ, правда, скрыли кое-что. Зато, благодаря вам, я пошёл по верному следу. Да, я преступлю закон, если выполню вашу просьбу, однако… — он сделал многозначительную паузу, — я всё же помогу Фэйянь избежать наказания. Я отправлю её вместе с матерью в дальнюю провинцию и дам ей денег на обустройство. Но при одном условии: она должна будет забыть и о брате, и о других родственниках. У неё будет другая фамилия и, соответственно, другое прошлое.

Все трое признали, что это идеальный вариант, и поблагодарили князя за великодушие.

— И ещё, — подчеркнул он жёстко. — Я должен быть уверен, что вы нигде никогда ни словом не обмолвитесь о том, что держали в руках указ Сяньфэна.

— Можете не волноваться за это, — заверила Аня со всей искренностью, на какую была способна. — Мы очень скоро уедем из вашей страны насовсем. Останется лишь Сергей. Но ведь его жизнь будет проходить далеко от столицы. К тому же, он умеет хранить тайны.

Князь сам не смог бы объяснить почему, но он верил этим иноземцам.

— Я отдам сейчас распоряжения на счёт Фэйянь, а Вы подождите меня здесь. У меня к вам остался один вопрос, — с этими словами он вышел из комнаты.

Сергей бросился к Ане готовый обнять и расцеловать её, но, понимая всю неуместность такой фамильярности, буквально прыгал вокруг неё, распираемый эмоциями, как собачонка после долгой разлуки с любимым хозяином.

— Вы даже не понимаете, что Вы сделали для меня! Теперь я счастлив! По-настоящему счастлив!

— Говорят, спасение утопающих — дело рук самих утопающих. На деле выходит иначе. Это дело рук хороших людей, — философски заметила Аня. — Надеюсь, Ваше чувство к Фэйянь окажется не мимолётным увлечением. Пусть годы проверят его на прочность. А вот, возьмите, я выполнила Вашу просьбу, — и она протянула ему свиток,

— Что это? — Ваня в ту же секунду вырвал у неё из рук свиток и быстро развернул его.

Там было что-то написано красивыми китайскими иероглифами.

Аня засмеялась и ответила:

— Дурачок, это стихи… для Фэйянь, — добавила она. — Уж ты-то должен понять, любитель Пушкина! — и обратилась к Сергею: — Я думаю, ей понравится, — а потом взяла у Вани свиток и перевела для всех:

Красавица,

Мила и хороша,

Стоит под тутом,

Листья обрывая.

Трепещут ветки мягкие,

Шурша,

Кружатся листья,

Тихо опадая.

Ткань соскользнула,

Руку обнажая,

Браслетом тонким

Схвачена рука.

В причёске шпилька —

Птица золотая,

А пояс —

Изумрудная река.

Переливаясь,

Блещут жемчуга,

Мунань[23]голубоватый

Чист и нежен.

Шелка её одежд —

Как облака,

С полою лёгкой

Ветер так небрежен.

Вздохнёт —

О, запах орхидеи свежей!

Взгляд подарит —

О, солнечный восход!

И остановит экипаж

Проезжий,

О голоде

Забудет пешеход.

«Скажите,

Где красавица живёт?»[24]