Книга Властелин Сонхи - Ирина Коблова

– Кто это? – вполголоса спросила Хенга, присев около продавца амулетов, раскладывавшего на шкуре свой товар. – Светловолосая женщина из наших, в вашей одежде.

– Это, девушка, Золотое Облако, жена Заячьей Лапы. Почему ты ее испугалась?

«Я – испугалась?.. А ведь испугалась, да… Почему?..»

– Как ее звали раньше? – задала новый вопрос Хенгеда, в надежде, что ответ прояснит ситуацию.

– А раньше ее звали Серое Облако, – невозмутимо сообщил собеседник. – Шаман Заячья Лапа свою жену в тундре нашел. У нее есть защитник, кто ее обидит, на того он рассердится, знай об этом, девушка.

– Я не собираюсь ее обижать, я только хотела спросить, кто она такая.

Хенгеда начала перебирать артефакты на кожаных шнурках, потом вытащила из кармана замусоленный атласный цветок:

– Смотри, что я могу предложить.

Кочевник с круглым смугловатым лицом рассматривал розу, храня непроницаемое выражение, наконец покачал головой и произнес:

– Бери взамен пять моих амулетов, – словно опасаясь, что иначе она не поймет, показал пятерню. – Сама выбери, что возьмешь.

Хм, тогда, может, и меняться не стоит? Но даже если она сейчас продешевит – все равно она понятия не имеет, для чего годится эта роза. Отдав ее продавцу, Хенга пополнила свой арсенал и направилась к овдейскому лагерю.

По дороге ей снова попалась Золотое Облако, возле лотка с пряжей и прочим хозяйством для вязания. Хенга увидела изуродованные кисти ее рук, прежде спрятанные под длинными вышитыми рукавами наланхи: на правой средний и безымянный палец без верхней фаланги, на левой не хватает мизинца. Женщина перебирала крючки и спицы, как будто примериваясь, сможет ли вязать, несмотря на свое увечье. Юная спутница на ломаном овдейском уверяла ее, что сможет, и рассказывала про какого-то охотника с обмороженными руками, который выучился все делать лучше прежнего.

Ну и дешевка, с раздражением подумала Хенгеда, отвернувшись. Уж лучше благородная некрасивость, чем вот такая слащавая миловидность. Волосы цветом как лежалая солома, вульгарно припухлые губы, в придачу веснушки, как будто на лице мухи свадьбу сыграли. Самый отвратный тип внешности. У этого шамана совсем нет вкуса.

С детства приученная раскладывать все по полочкам, Хенгеда наконец-то увидела нужную полочку: дело не в самой этой тетке, а в ее наружности – тот же типаж, что у Дирвена, только в женском варианте.

У нее и раньше сводило скулы от презрения, если какой-нибудь молодой человек или девица напоминали ей «Повелителя Артефактов», чтоб ему сдохнуть и стать игрушкой демонов Хиалы. А эта ну очень похожа… Сонтобия Кориц после плена у шепчущего народца выглядела старухой, она видела магический портрет Сонтобии. Хотя есть поверье, что при определенных обстоятельствах жертва пшоров может вернуть себе то, что было отнято. Эту женщину шаман Заячья Лапа нашел в тундре, и у нее есть защитник, которого лучше не сердить.

– Я про нее не скажу, – тихонько пообещала Хенга, повернувшись на север, навстречу дующему с гор ветру.

А про себя дополнила: «Рыжий дурак, больше некому, такой рычаг воздействия чворкам скормил… Все рыжие не в ладах с головой».

И в следующий момент вспомнила о том, что сама она теперь тоже принадлежит к этой непочтенной категории.

– Что это за кот?

– Не все ли тебе равно? Лучше оцени, как изящно и безжалостно я разделался с Дирвеном, и в придачу заставил его думать, что девочки с нами, так что незачем искать их на северных дорогах или в Аленде…

– Не заговаривай мне зубы. Я спросил, что это за кот?

– Ревнуешь? М-м, какая прелесть… Мне безумно приятно, и я мог бы тебя помучить, но вместо этого честно признаюсь, что кот несуществующий. Наваждение, сотворенное для комплекта: мягкое кресло, чашка ароматного кофе, ласковый котик на коленях – все атрибуты идиллического уюта… Мне показалось или тебе и впрямь что-то не нравится?

– Он похож на меня, – процедил Хантре.

– Правда?.. А ведь и в самом деле, вылитый ты… Поразительное совпадение!

– Значит, совпадение?

– Ты же не допускаешь мысли, что я нарочно? – ухмыльнулся Тейзург.

Возле двери истуканом стоял дворецкий, преисполненный официоза и почтения, на серебряном с чернью подносе белели две визитных карточки. Повинуясь жесту своего господина, он подошел торжественной поступью, а когда поравнялся с Хантре, сидевшим на подоконнике, неодобрительно поджал губы.

– Это почти интересно… – вскинул бровь Эдмар, разглядывая визитки. – Что ж, пригласите их.

Церемонно поклонившись, старый слуга направился к выходу.

– Крамжек, постойте! – окликнул Тейзург. – Вы мне что-то еще хотели сказать? Ну же, смелее, не стесняйтесь!

– Диван в Западной гостиной, сударь. Коли изволите посмотреть, сами увидите – вся обивка негодная, словно ее, прошу прощения, когтями драли. Старинный перламутровый штоф с розанами, слыханное ли дело, сударь, этакую вещь бессовестно портить! И ведь я его, злодея, вчера на месте застукал… Иду мимо с лампой и грелкой, слышу – кто-то шоркает, будто кошка туда пробралась. Я дверь приотворил, посветил, а эта нечисть как сверкнет на меня глазами из темноты – не понравилось, что помешал!

– Пожалуй, я шокирован… Могу ведь я иной раз позволить себе такое удовольствие – испытать шок по достойному поводу? Это как бокал полынной настойки… Но вернемся к погубленному дивану. В приличных домах подобному безобразию не место, вы со мной согласны, мой безупречный Крамжек?

– Несомненная правда, сударь, – подтвердил дворецкий сдержанно.

При всем своем лоске образцового слуги, иронию он улавливал, и его от нее коробило.

– Вы что-нибудь предприняли, чтобы пресечь беспардонные действия невоспитанной нечисти, бесчинствующей в моем доме?

– Я в него, сударь, грелкой кинул, а он увернулся да и сбежал. Прошмыгнул мимо меня и умчался по коридору. Впотьмах немудрено промахнуться, у меня только и была переносная лампа с заклятой свечкой, а охочая до мебели бесчинная тварь и без света обойдется.

– Как легко в наши дни стать жертвой злого умысла, – с философской печалью заметил Тейзург. – Хантре, что скажешь?

Наемник пожал плечами: мне-то какое дело? Дворецкий бросил на него еще один осуждающий взгляд.

– Крамжек, пригласите сюда этих забавных господ.

После того как тот удалился, хозяин дома кротко произнес:

– Знаешь ли, Хантре, когда я приобретал эту недвижимость, меня заверили, что мебель в Западной гостиной – умопомрачительно ценный антиквариат, восемьдесят лет тому назад подаренный герцогом Правундером его пассии, заодно с особняком. Очаровательный гарнитур, в особенности был хорош растерзанный диван.

– Вот на нем-то герцог и задушил свою пассию, – отозвался Хантре. – Ее же шарфом. Из ревности. Потом мерзавец соврал, что убитая страдала удушьем и не пережила очередного приступа. А на диване остался след – как будто он был опутан нитками или паутиной, ты тоже мог бы увидеть, если бы применил заклинание. Эта дрянь действует на тех, кто в подавленном или тревожном состоянии. Тебе нипочем, а кто-нибудь другой сядет – и провалится в муть чужих эмоций, и потом будет таскать это на себе, пока оно не истает. Тот, у кого мало жизненной силы, мог бы из-за этого заболеть. Я разорвал эту паутину, больше ее там нет. Успел до того, как прилетела грелка. Кстати, для этого не обязательно быть мной, то же самое умеют делать обычные кошки. Обивку поменяешь, не проблема.