Книга Корсар и роза - Звева Казати Модиньяни

— Землю теперь можно купить за гроши, были бы деньги, — заметил Спартак.

— На пеньку нынче такой спрос, что тебе бы следовало начать зарабатывать побольше, — проворчала мать.

— Для того, что я задумал, доходов от продажи пеньки маловато. Тут потребуется кое-что другое. И я, кажется, знаю, что именно, — намекнул Спартак, заканчивая есть суп.

— Что у тебя на уме? — спросила Лена.

Она уже успела подняться из-за стола и начала убирать посуду.

— Строительный лес. Люди нуждаются в древесине, чтобы отстроить разрушенные дома. А у меня древесина есть.

— Ты имеешь в виду лес Ле-Кальдине? — уточнила Лена, вспомнив завещание графа Ардуино.

— Именно его. Сегодня я ездил на него взглянуть. Там полно кипариса и каменного дуба. Отличный строительный материал, — объяснил Спартак. — Но нужны грузовики для транспортировки и рабочие для рубки леса. Один грузовик у меня уже есть. Мне его даст Эмилио Гельфи. Но потребуется как минимум еще два.

— Но у нас же нет денег на грузовики, — робко возразила мать.

— Маддалена, ты одолжишь мне свою брошку? — спросил Спартак.

— Ты же мне сам говорил, что это не просто подарок, а талисман, и что я никогда не должна с ним расставаться, — заупрямилась Лена.

— Я же прошу только в долг, — принялся уговаривать ее Спартак. — На время. Она останется твоей, клянусь детьми. Просто мне придется ее заложить. Дадут за нее немало, хватит на два подержанных грузовика. Это вопрос нескольких дней. Самое большее через месяц ты получишь назад свою розу, бриллиант и кое-что еще в придачу. Обещаю. Так ты дашь мне ее?

— Разве я могу тебе отказать? — вздохнула Лена. — Вокруг нас полно людей, лишившихся куда большего.

Она поднялась в спальню, взяла брошку, о подлинной ценности которой узнала лишь теперь, и отдала ее Спартаку. Он сунул дамасскую розу в карман, бросив на жену благодарный взгляд.

В эту ночь им не спалось. Лена, слушая, как он ворочается в постели, пожалела его. Будь Спартак другим человеком, закончив с отличием университетский курс, он со своим дипломом мог бы стать преподавателем и получать мизерную, но постоянную зарплату, или воспользоваться своими знаниями и тем уважением, которое питали к нему окружающие, чтобы встать во главе какого-нибудь сельскохозяйственного предприятия. У него были все данные, чтобы занять важный пост. Но душа Спартака жаждала более широких горизонтов. Его привлекали не заработки сами по себе, а те возможности, ключ к которым давали деньги.

Лена протянула руку в темноте и тихонько погладила плечо мужа.

— Я и тебе не даю спать, любовь моя, — прошептал Спартак.

— Сейчас спущусь в кухню и сварю кофе, — предложила она. — Я уже понимаю, этой ночью нам не суждено заснуть.

— Я хочу купить землю, Маддалена, — сказал он.

— Какую землю? Где?

— Где угодно и сколько угодно. Неважно, здесь или на краю света. Земля зовет меня, я хочу ее так же, как тебя. Я буду продавать древесину и заработаю на несколько сотен гектаров земли. А потом придумаю, как еще заработать, чтобы купить еще, еще и еще. Что куплено, то нажито!

Лена надела халат и спустилась вниз, пока Спартак одевался.

В обмен на яйца и масло Лене удалось раздобыть настоящего кофе. Этот кофе она прятала от всех и варила только мужу, а он был ей благодарен за заботу.

Они выпили по чашечке вместе, стоя у окна, из которого открывался вид на бескрайние просторы полей.

Уже светало, золотистые отблески ложились на темную землю. В неподвижном воздухе раздался крик петухов.

Одной рукой Спартак обнял жену за плечи, а другой стал гладить ее грудь. После трех беременностей Лена сохранила стройную и гибкую девичью фигуру.

— Я безнадежно влюблен, — прошептал он.

— В меня или в землю? — шутливо спросила Лена.

Она была счастлива. Ей нравилось быть с ним рядом, ощущать его близость, его ласку, слышать его нежный шепот.

— В обеих. Земли на свете ровно столько, сколько создал бог. Больше, чем есть, он уже не создаст. И я хочу заполучить как можно больше, пока это еще возможно. И другой такой Маддалены тоже больше никогда не будет. Поэтому я никогда не перестану желать ту, что есть. — Спартак поставил чашку на подоконник, привлек к себе жену и страстно поцеловал.

На следующее утро он поехал в Равенну, заложил брошь Лены и купил два грузовика. В Тоскану они отправились втроем с Эмилио Гельфи и счетоводом Аугусто Торелли. По извилистым горным дорогам они прибыли на место к полудню, купили заступы, топоры, кирки и пилы, наняли пару поденщиков и принялись валить лес.

Когда они вернулись в Луго, на дворе была уже поздняя ночь, а кузова грузовиков опустели. Всю древесину они распродали по дороге домой: строительные площадки попадались на каждом шагу. Всюду с ними расплачивались наличными прямо на месте.

В конце первой недели этих каторжных работ Спартак выкупил брошь с розой и кольцо с бриллиантом. Он работал по восемнадцать-двадцать часов в сутки и спал не больше четырех часов, но был неутомим, и никому из товарищей не удавалось за ним угнаться. Он купил еще несколько грузовиков и нанял еще рабочих. Через несколько месяцев Спартак на паях с Серджо Капорали приобрел пять тысяч гектаров земли, выставленных на продажу детьми графа Ардуино Сфорцы. Это событие он отпраздновал, как всегда, скромно, в кругу семьи, больше всего беспокоясь о том, чтобы известие о покупке не стало всеобщим достоянием. Только банки были проинформированы о приобретении, потому что Спартак рассчитывал на получение кредитов и ссуд.

— Возрождение экономики нашей страны должно начаться с сельского хозяйства, — сказал он Лене. — Я теперь знаю всех в этой отрасли, знаю, как надо действовать. Скоро мы оставим этот дом и опять переедем жить в Болонью.

— Забудь об этом, — наотрез отказалась Лена. — Я уже пожила в городе, с меня хватит. Больше я из деревни никуда не уеду. Здесь мои корни и твои тоже. Мы крестьяне, Спартак. Не забывай об этом.

— А наши дети? О них ты подумала?

— Что за дурацкий вопрос! Я только о них и думаю. Они не должны отрываться от земли, забывать о ней, потому я и хочу, чтобы они жили здесь. В здешних местах они узнают больше полезного и нужного, чем на городских улицах.

Спартак прекрасно знал, что, если Лена вбила себе что-то в голову, заставить ее передумать невозможно никакими силами.

— Им же придется ходить в школу. У них должны быть друзья. В этом доме мы живем слишком уединенно, — возразил он.

— Что ж, я бы с радостью вернулась в Котиньолу. Я там выросла, мы там познакомились. Мне бы хотелось как-нибудь сходить с тобой еще разок на берег Сенио. Там на площади, прямо напротив церкви, есть один особнячок, который мне очень нравился еще в детстве. Когда-то в нем жил ветеринар. Правда, немного обветшал, но его можно подремонтировать.