Книга Черный код - Вергилия Коулл

Я искала для Марго оправдания, но в глубине души жалела, что так глупо попалась. Купилась на тщательно продуманную ложь, на заверения в остром чутье и нетривиальном складе ума, а на самом деле, ни в том, ни в другом себя не оправдала. И решение загадки Макса тоже бы не нашла, если бы не случай. Явно не запланированный им, потому что такой человек, как Макс, не позволил бы себе афишировать способности и постарался бы избежать опасности, о которой знал заранее.

Но он не знал, что программа «Красный Код» стартует, и это снова возвращало меня к размышлениям о том, с какого момента все пошло не так…

* * *

С этими размышлениями я и добралась до здания суда. Увидев перед входом толпу, тут же свернула в уже знакомый переулок и позвонила Вронской, чтобы та встретила. Адвокат не подвела, ждала меня у служебных ворот, цепким взглядом впилась в ноутбук.

– Все готово? – спросила она вместо приветствия.

– Да, – кивнула я и услышала, как за спиной охранник захлопнул створку. – До сих пор восхищаюсь, как вам удалось отвоевать Максима у науки?

Пока мы пересекали дворик на пути к зданию, старуха пожала плечами и ускорила шаг.

– Не знаю, получилось бы у меня, если б не… Григорович, – поймав мой удивленный взгляд, Вронская ухмыльнулась, – да-да, этот пес блохастый вышел из себя, ведь у него из зубов выдрали сахарную косточку, которую так хотелось погрызть. Поэтому мы с ним объединились и вдвоем надавили на все рычаги. На время заключили перемирие. Не смотрите так, Анита, мы уже снова по разные стороны баррикад.

Я только покачала головой. Вронская – хитрая лиса! Знает, когда ударить, а когда приласкать. Если ее влияние на Макса было столь велико в юности, то теперь понятно, откуда у него такие способности к дипломатии. А может, и Дашино умение манипулировать имеет те же корни?

– Правда, заседание будет закрытым, – продолжила адвокат.

– Но люди у входа… – озадачилась я, но она оборвала меня жестом.

– Никто не пустит их дальше дверей.

– А родственники?

– Вы о Дарье? К сожалению, ей тоже не разрешили. И прессы не будет. По окончании вас, скорее всего, попробуют выследить журналисты, чтобы заставить дать интервью. Будьте осторожны, а лучше воспользуйтесь машиной, которую я заказала для вас.

– С охраной? – рассеянно поинтересовалась я, ничуть не огорчившись новости, что выступать придется для пустого зала.

Так даже спокойнее. Кроме того, мы с Дарьей не виделись с той злополучной ночи, и я не горела желанием идти на контакт, а если бы вновь увидела горящий взор сестры, обращенный на брата… неизвестно, насколько хватило бы моих и так основательно подпорченных нервов.

– Максима уже привезли? – наклонилась я к уху Вронской, когда мы пробирались коридорами к залу суда.

– С минуты на минуту, – коротко бросила она.

Когда я вошла в зал, внезапно ощутила, как задрожали колени и вспотели ладони. Пришлось покрепче перехватить ноутбук. Не успела занять место в первом ряду, как Григорович приблизился с улыбкой победителя на лице. Он стрельнул глазами в сторону ноутбука.

– Здравствуйте, Анита. Приятно видеть, что у вас появился однозначный результат. Чисто гипотетически, – обвинитель скорчил невинную рожицу, – к какой версии склонился бы эксперт на вашем месте?

Я смерила его презрительным взглядом, но тут же одернула себя. Григорович просто выполнял свою работу и делал это с полной самоотдачей. Будь он другим – Вронская выиграла бы дело одной левой, даже не ударив палец о палец, как и приказывал ее наниматель.

– Чисто гипотетически, – ответила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно, – стороне обвинения было бы приятно узнать, что убийца профессора одной ногой уже находится за решеткой.

Григорович расплылся в понимающей улыбке. Он подмигнул и отошел, оставив меня сидеть с напряженной спиной. Именно так. Уже очень скоро придется обнародовать доказательства виновности. И если буквально вчера я мысленно подгоняла время, то теперь отчаянно возжелала его притормозить, лишь бы оттянуть момент, после которого изменить что-либо станет уже невозможно.

Увы, но Макс не оставил мне другого выбора. Его спасение возможно лишь через признание вины, я отчетливо поняла это, когда пересматривала наши сеансы и сопоставляла мельчайшие детали истории воедино. Но поймет ли теперь он смысл моего поступка? Хотелось в это верить.

Время текло со скоростью ползущей улитки. Я успела включить ноутбук, загрузить нужные программы и начала нервно барабанить ногтями по пластиковому корпусу экрана. Наконец, через боковую дверь под охраной ввели Макса. Захотелось привстать, вытянуть шею, чтобы лучше его рассмотреть, но краем глаза я вовремя заметила наблюдающего за мной Григоровича и погасила порыв.

Пока Макс занимал свое место, отгороженное решеткой, наши взгляды все-таки пересеклись на краткую долю секунды. В его глазах плескалась тревога, губы были стиснуты в напряженную прямую линию. Это был не тот Макс, который нагло улыбался мне в зале суда, наплевав на все, даже на присутствие Сергея. Тот человек планировал выйти победителем или умереть с высоко поднятой головой, но теперь ему грозило стать рабом науки, подопытным животным, а к подобному исходу он не готовился. Я прекрасно могла представить, что творилось в его душе.

Против воли я вдруг вспомнила Макса при совершенно других обстоятельствах. Когда он лежал со мной, обнаженный, немного уставший после бурного секса, счастливый…

По телу даже мурашки побежали. За сравнительно небольшой отрезок времени я успела пережить такую гамму эмоций по отношению к этому мужчине! Я хотела его до дрожи в кончиках пальцев, ненавидела до яростного крика, совершала прыжок веры в его объятия, подозревала в самых ужасных библейских грехах… Воспаряла с ним в небеса от счастья и падала на глубочайшее дно, понимая, что жизнь разбита.

Не было, пожалуй, ни одной крайности, в которую меня не швырнул бы Максим Велс одним своим существованием. Но никогда раньше внутри не рождалось то, что появилось теперь. Наконец, после долгих и мучительных догадок, пускай с опозданием, которое обошлось нам обоим очень дорого, но я его понимала. Каждый поступок, мотив, этап жизни.

Поймут ли другие?

В зал вошел судья. Все встали. Разрешив собравшимся занять прежние места, представитель закона уткнулся в документы и скороговоркой забормотал:

– Слушается дело…

Я сглотнула в попытке подавить очередной виток паники. С неожиданной силой заколотилось сердце. Вот он, момент истины. Макс смотрел под ноги. Наверное, боялся, что глаза выдадут его истинные чувства.

– Что ж, – судья откашлялся, – слово предоставляется Юсуповой Аните Кимовне.

Никогда прежде мне не доводилось ощущать такого волнения, выступая в зале суда. В ушах зашумело, однотонные стены поплыли перед глазами, слились в единое бежевое пятно. Стараясь не промахнуться дрожащей рукой, я нажала на кнопку ноутбука, заранее подключенного к проектору по беспроводной связи. На экране, установленном в зале так, чтобы все участники заседания могли видеть изображение, появилась заставка.